Колотыркин, Яков Михайлович

Яков Михайлович Колотыркин
Дата рождения:	1 (14) ноября 1910(1910-11-14)
Место рождения:	Занино, Духовщинский уезд, Смоленская губерния, Российская империя
Дата смерти:	2 ноября 1995(1995-11-02) (84 года)
Место смерти:	Москва, Российская Федерация
Страна:	СССР, Россия
Научная сфера:	химия
Место работы:	Научно-исследовательский физико-химический институт им. Л. Я. Карпова
Учёная степень:	доктор химических наук
Учёное звание:	профессор академик АН СССР академик РАН
Альма-матер:	химфак МГУ
Награды и премии:

Я́ков Миха́йлович Колоты́ркин (1 [14] ноября 1910 — 2 ноября 1995) — советский учёный в области физико-химии, доктор химических наук, академик АН СССР и РАН, профессор, директор Научно-исследовательского физико-химического института им. Л. Я. Карпова.

Герой Социалистического Труда (1980), лауреат премии Совета Министров СССР (1983).

Биография

Родился в деревне Занино Духовщинского уезда Смоленской губернии (ныне Ярцевского района Смоленской области) в семье крестьянина. Русский.

С раннего детства трудился в родительском крестьянском хозяйстве, одновременно в 1922 году окончил Мамоновскую начальную сельскую школу, в 1928 году — среднюю школу в городе Духовщина.

В 1929 году семья Колотыркиных переехала в село Сущёво Смоленской области и вступила в трудовую коммуну. Будучи активным комсомольцем, Яков Колотыркин с 1930 года работал инспектором по организации труда в колхозах, в 1931 году — заместителем секретаря райкома ВЛКСМ в городе Духовщина, в том же году был назначен председателем Клепиковского сельсовета Смоленской области.

В 1932 году приехал в Москву и поступил на химический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

После успешного окончания университета направлен в Научно-исследовательский физико-химический институт имени Л. Я. Карпова. С 1938 года — научный сотрудник института, с 1942 года — старший научный сотрудник. Член ВКП(б) с 1940 года.

Уже в 1948 году был назначен директором НИФХИ, но через три года снят с должности и понижен до заместитела директора, а в 1953 году — до старшего научного сотрудника института. В 1956 году им была организована лаборатория коррозии и электрохимии металлов, которую он возглавлял до конца своих дней, а в 1957 году вторично назначен директором института, и возглавлял институт 32 года.

В 1954 году защитил докторскую диссертацию. В 1957 году стал профессором. В 1966 году был избран членом-корреспондентом АН СССР.

Колотыркин стал одним из создателей современной теории коррозии и защиты металлов. Созданная им теория коррозии металлов получила международное признание, она позволяет предсказывать коррозионную стойкость металлов в различных условиях, разрабатывать методы противокоррозионной защиты, разрабатывать новые коррозионностойкие сплавы. Также им были развиты многих теоретические и прикладные разделы электрохимии. Выполнил ряд фундаментальных исследований в области кинетики растворения и пассивации металлов и сплавов, разработал новые электрохимические и радиометрические методы контроля металлов. Наиболее широко распространены предложенные им методы защиты металлов, особенно методы анодной и кислородной зашиты.

В области электрохимии выполнил работы по строению двойного электрического слоя, кинетике электродных процессов, в том числе реакций выделения ионизации водорода и электросинтеза при высоких анодных потенциалах, а также по электрохимии металлов в неводных средах и электрохимическим превращениям в условиях радиации. Вывел доказательство электрохимической природы процессов коррозии твердых металлов в электролитических средах, развил адсорбционную теорию пассивности, развил теорию участия компонентов раствора в элементарных стадиях растворения металлов, развил потенциостатический метод коррозионных исследований, разработал теорию питтинговой коррозии, создал новую электрохимическую теорию растворения сплавов, разработал теории межкристаллитной коррозии, открыл явление растворения практически важных металлов и сплавов по химическому механизму, разработал теоретические основы создания коррозионностойких анодов для процессов электролиза.

В 1970 году был избран действительным членом (академиком) АН СССР.

Одновременно с работой в НИФХИ с 1974 года по 1984 год трудился заведующим кафедрой Московского института химического машиностроения, а с 1979 года по 1985 год — научным руководителем Всесоюзного межотраслевого научно-исследовательского института по защите металлов от коррозии.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 ноября 1980 года за большой вклад в развитие химической науки, многолетнюю научную и педагогическую деятельность и в связи с семидесятилетием со дня рождения Колотыркину Якову Михайловичу было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

С 1989 года до конца жизни — почётный директор НИФХИ, при этом продолжал активнейшую научную деятельность до последних дней жизни, несмотря на возраст.

Был заместителем академика-секретаря Отделения общей и технической химии АН СССР (затем РАН) (1980—1995), председателем Научного совета по электрохимии и коррозии АН СССР и РАН.

Яков Михайлович — автор свыше 600 научных трудов и нескольких изобретений. основатель крупнейшей отечественной научной школы электрохимиков-коррозионистов. Главный редактор журналов «Химическая промышленность» (1960—1963) и «Электрохимия» (1988—1995), основатель и главный редактор журнала «Защита металлов» (1964—1991). Член редколлегий научных журналов Швейцарии и Великобритании по вопросам теории металлов.

Жил в Москве. Умер 2 ноября 1995 года. Похоронен на Троекуровском кладбище.

Награды и звания

• Медаль «Серп и Молот»
• Три ордена Ленина (1963, 1975, 1980)
• Орден Трудового Красного Знамени (1970)
• Орден «Знак Почёта» (1953)
• Орден Дружбы народов (1986)
• Медаль «За трудовую доблесть» (1943, 1952)
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «Ветеран труда» (1984)
• Премия Совета Министров СССР (1983)
• Изобретатель СССР (1980)
• Награждён золотыми медалями ВДНХ СССР (1957, 1970, 1978, 1979), серебряными медалями ВДНХ СССР (1972, 1974).
• Иностранный член Саксонской академии наук (Лейпциг, ГДР, 1971)
• Член-корреспондент Югославской академии наук и искусств (1977).
• Почётный доктор Будапештского университета (1985).
• Член многих научных обществ СССР, Японии, США, имеет многие другие награды

Память

• В НИФХИ проводятся регулярные научные чтения памяти академика Я. М. Колотыркина.

Литература

• Учёные МГУ ‒ действительные члены и члены-корреспонденты РАН. — М., 2004.
• Академик Я. М. Колотыркин — Герой Социалистического Труда // Химия в школе. — 1981. — № 6. — С. 14
• Волков В. А. Колотыркин Яков Михайлович // Волков В. А. Выдающиеся химики мира / В. А. Волков, Е. В. Вонский, Г. И. Кузнецов.- М.: Высш. шк., 1991. — С. 95.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15924 Колотыркин, Яков Михайлович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50064.ln-ru Профиль Якова Михайловича Колотыркина] на официальном сайте РАН
• Колотыркин Яков Михайлович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• Грученко Г. И. [him.1september.ru/article.php?ID=200502214 Яков Михайлович Колотыркин (к 95-летию со дня рождения)] // Химия : журнал. — 2005. — № 22.

Отрывок, характеризующий Колотыркин, Яков Михайлович

Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.


Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.