STS-32
Поделись знанием:
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
(перенаправлено с «Колумбия STS-32»)
STS-32 | |
Общие сведения | |
---|---|
Полётные данные корабля | |
Название корабля | Колумбия |
Полёт шаттла № | 33 |
Стартовая площадка | КЦ Кеннеди, СП 39-А[1] |
Запуск | 9 января 1990 года 12:35:00 UTC |
Посадка | 20 января 1990 года 6:35:37 UTC |
Место посадки | авиабаза Эдвардс |
Длительность полёта | 10 дней 21 час 36 секунд |
Количество витков | 172 |
Пройденное расстояние | 7 258 096 км |
Высота орбиты | 330 км |
Апогей | 361 км |
Перигей | 296 км |
Наклонение | 28,5° |
Период обращения | 91,1 мин |
NSSDC ID | [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1990-002A 1990-002A] |
SCN | [www.n2yo.com/satellite/?s=20409 20409] |
Полётные данные экипажа | |
Членов экипажа | 5 |
Предыдущая | Следующая |
---|---|
STS-33 | STS-36 |
</td></tr>
STS-32 — космический полёт MTKK «Колумбия» по программе «Спейс Шаттл» (33-й полёт программы и 9-й полёт Колумбии), целью которого были запуск спутника Синком (Synkom IV-F5, известный так же как Leasat 5)[2] и возвращение модуля исследования длительной экспозиции LDEF[en] запущенного миссией MTKK «Челленджер» STS-41C в 1984 году.
Содержание
Экипаж
- (НАСА): Дэниел Бранденстайн (3)[3] — командир;
- (НАСА): Джеймс Уэзерби (1) — пилот;
- (НАСА): Бонни Данбар (2) — специалист полёта-1;
- (НАСА): Джордж Лоу (1) — специалист полёта-2;
- (НАСА): Марша Айвинс (1) — специалист полёта-3.
Параметры полёта
- Масса аппарата
- Грузоподъёмность — 12 014 кг;
- Наклонение орбиты — 28,5°;
- Период обращения — 91,1 мин;
- Перигей — 296 км;
- Апогей — 361 км.
Эмблема
На эмблеме миссии STS-32 изображены встреча орбитального корабля со спутником LDEF (ниже шаттла) и стартующий спутник Syncom, после успешного запуска на геосинхронную орбиту. Пять звёзд по обе стороны шаттла (три слева и две справа) обозначают номер миссии (32). Семь стилизованных лучей Солнца являются напоминанием о погибших членах экипажа «Челленджера»[4].
Напишите отзыв о статье "STS-32"
Примечания
- ↑ СП — стартовая площадка № 39-А (мобильная стартовая платформа (англ. Mobile Launcher Platform) MLP-3).
- ↑ [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1990-002B Leasat F5] (англ.) на сайте НАСА.
- ↑ (3) — цифра в скобках показывает число законченных космических полётов, включая этот, которые уже совершил данный член экипажа.
- ↑ [www.astronaut.ru/patches/sts32.htm Эмблема миссии STS-32] (рус.) на страницах [www.astronaut.ru Космической энциклопедии].
Ссылки
- [science.ksc.nasa.gov/shuttle/missions/sts-32/mission-sts-32.html Описание миссии] (англ.) на сайте КЦ Кеннеди (НАСА).
- [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1990-002A Описание миссии] (англ.) на сайте НАСА.
Серия КА «Шаттл» | ||
Предыдущий полёт: Дискавери STS-33 |
STS-32 | Следующий полёт: Атлантис STS-36 |
|
Отрывок, характеризующий STS-32
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».