Колычев, Осип Яковлевич
Поделись знанием:
Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.
Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
| Осип Яковлевич Колычев | |
| Иосиф Яковлевич Сиркес | |
| Род деятельности: |
поэт, переводчик |
|---|---|
| Жанр: |
стихотвоение |
| Язык произведений: |
русский |
Осип Яковлевич Колычев (настоящее имя Иосиф Яковлевич Сиркес; 3 (16) мая 1904, Одесса — 1973, Москва) — русский советский поэт и переводчик.
Биография
Иосиф Яковлевич Сиркес родился в Одессе в семье журналиста, фельетониста и куплетиста Якова Осиповича Сиркеса (1868—1922), писавшего под псевдонимами Фауст, Аякс, Оптимист, Граф де Карандаш, Дядя Яша, Осипович Я., Жак Си и другими, автора сборников рассказов, куплетов, афоризмов и сатирической поэзии «Аргентинский отклик» (сборник статей и стихотворение по поводу колонизации Аргентины, 1892), «Одесские трущобы — из жизни обитателей одесских трущоб и вертепов» (1903), «Смех и фантазия» (1903), «Матчиш» (Киев, 1908), книги переводов с идиша «Знаменитый еврейский шут Гершко из Острополя».[1]
Дебютировал в 1920 году (журнал «Шквал», газета «Известия»), в 1923 году в одесском журнале «Силуэты» опубликовал с Семёном Гехтом под совместным псевдонимом М. Тарасенко стихи «Потоки».[2] В Одессе входил в ассоциацию писателей «Потоки Октября», в первом сборнике которой ещё под своим собственным именем Иосиф Сиркес опубликовал подборку «Стихи о швее» (1924).[3] В 1928 году переехал в Кунцево,[4] учился в Институте народного образования. В 1930 году семья перебралась в Москву и поселилась в районе Дангауэровской слободы.
Первый поэтический сборник выпустил в 1930 году. За ним последовали сборники «У Чёрного моря» (1935), «Пулемётная лента» (1938), «Наша земля» (1955), «Закаты и рассветы» (1957), и множество других.[5] Написал поэмы «Щорс» (1938), «Олеко Дундич» (1942), «Певец России» (о И. И. Левитане), «С гвардейским корпусом» (1955). Участник Великой Отечественной войны, был военным корреспондентом фронтовых газет.
В 1932 и 1935 годах выпустил сборники переводов «Из еврейских поэтов» (Ицика Фефера, Давида Гофштейна, Переца Маркиша), переводил также Янку Купалу, Сулеймана Стальского, Максима Танка и других.[6] Автор слов многих песен, в том числе: «Ласточка-касаточка» (музыка Е. Э. Жарковского, 1948), «Широка душа солдатская» (музыка Е. Э. Жарковского), «Ой, ты вишня» (музыка К. Я. Листова), «Песня о самом лучшем в мире танке Великой Отечественной» («Тридцать четвёрка», музыка З. Л. Компанейца), «Баллада о Сталине» (для хора и фортепиано, музыка Б. А. Мокроусова), «Сталин родной» (музыка С. С. Туликова); «Святое Ленинское знамя», «Песня о Советской Армии» («Несокрушимая и легендарная»), «Поэма об Украине», «Эшелон за эшелоном» («Эшелонная», «Боевая красногвардейская», «Песня о Ворошилове», 1933), «Волжская бурлацкая», «Налетели на Царицын враны» и других для Краснознамённого ансамбля песни и пляски Советской Армии (музыку ко всем написали А. В. Александров и Б. А. Александров). Песни на стихи Осипа Колычева исполняли Иосиф Кобзон («Песня о Советской Армии», «Поэма об Украине»), Леонид Утёсов («Ласточка-касаточка»), Анатолий Орфёнов («Что такое лётная погода»), Владимир Захаров («В нашей славной стране» и «Если Сталин сказал», на музыку В. Я. Кручинина). В последние годы жизни занимался живописью.
До 1923 года жил в Одессе в доме № 43 по улице Кузнечной.[7] Прототип Никифора Ляписа-Трубецкого в романе Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев».[8] Похоронен на Востряковском кладбище.[9]
Семья
Сыновья:
- Юрий Осипович Колычев (род. 1928) — театральный актёр.[10]
- Евгений Осипович Колычёв-Сиркес (род. 1935) — художник, книжный график, автор иллюстраций к стихотворным сборникам отца.
Книги
- Стихи о швее (под именем Иосиф Сиркес). Потоки Октября, Кн. 1. Одесса: Ассоциация пролетарских писателей «Потоки Октября», 1924.
- Книга стихов. М.: Госиздат, 1930.
- Дети Советов. М.: ОГИЗ «Молодая гвардия», 1931.
- Первая осень: песни о школе. Иллюстрации Ю. Сырнева. М.: Государственное издательство юношеской и детской литературы «Молодая гвардия», 1931.
- Еврейские поэты. Авторизованный перевод с еврейского Осипа Колычева. М.: Журнально-газетное объединение, 1932.
- Три песенки. М.: Молодая гвардия, 1933.
- У Чёрного моря: стихи и поэмы 1932—1935 годов. М.: Советский писатель, 1935.
- Из еврейской поэзии. Авторизованный перевод с еврейского Осипа Колычева. М.: Гослитиздат, 1935.
- Стихи и поэмы. М.: Гослитиздат, 1936.
- Песни и стихи. М.: Журнально-газетное объединение, 1937.
- Пулемётная лента: песни. М.: Гослитиздат, 1938.
- До самого солнца. М.: Советский писатель, 1938.
- Щорс: поэма. М.: Советский писатель, 1940.
- Поэма о Дундиче. М.: Главное управление музыкальными учреждениями ВКИ при СНК СССР, 1941.
- Шесть часов утра. М.: Советский писатель, 1942.
- Олеко Дундич: поэма. М.: Воениздат, 1942.
- Стихи и песни. М.: Советский писатель, 1951.
- Наша земля. М.: Советский писатель, 1955.
- Олеко Дундич (поэма). М.: Военное издательство Министерства обороны Союза ССР, 1956.
- Закаты и рассветы: лирика — новые стихи. М.: Советский писатель, 1957.
- Избранное: стихи, песни, поэмы. М.: Гослитиздат, 1958.
- Закон весны. Новые стихи, М.: Советский писатель, 1962.
- Музыка цвета: книга лирики. М.: Советская Россия, 1965.
- Память зрения (стихи и поэма). М.: Советский писатель, 1967.
- Тобой дышу. М.: Советский писатель, 1969.
- Корни и кроны. М.: Советский писатель, 1973.
- Избранная лирика. М.: Художественная литература, 1974.
Нотные издания
- Песня о Ленине: для мужского хора с фортепиано. Музыка Бориса Александрова. М.: Музгиз, 1950.
- Ласточка-касаточка: песня для голоса и хора в сопровождении фортепиано. М.: Музгиз, 1950.
- Поэма об Украине: для солиста и мужского хора с оркестром. М.—Л.: Музгиз, 1950.
- Святое Ленинское знамя: для хора с фортепиано. Музыка А. В. Александрова. М.: Музгиз, 1951.
- Что такое лётная погода? Для тенора и смешанного хора в сопровождении фортепиано. Музыка П. С. Акуленко. М.: Музгиз, 1951.
- Dziesma par Stalinu: Jauktam korim a capella. Музыка Вано Мурадели. Рига, 1952.
- Nad nami sztandar lsni Lenina: Na chor z fortepianem. Музыка А. В. Александрова. Вильнюс: Panstwowe wyd. literatury pieknej Litewskiej SRR, 1952.
- В сердце у меня: песня для голоса в сопровождении фортепиано; соль 1—л1 бемоль 2. Музыка Артемия Айвазяна. Ереван: Айпетрат, 1952.
- Письмо солдата: для голоса и хора с фортепиано. Музыка Павла Акуленко. М.: Музгиз, 1952.
- Любимая Москва: Песня для голоса и хора с фортепиано. Музыка Зиновия Компанейца. М.: Музгиз, 1954.
- Привет тебе, Украина: Песня для двухголосного хора с фортепиано. Музыка Зиновия Компанейца. М.: Музгиз, 1954.
- Присяга: Для голосу з ф.-п.: Ля-ми.1. Пер. з рос. I. Тутковськоi. Киев: Музфонд СРСР, 1955.
- На заре, на зореньке: Песня для голоса и хора с фортепиано. Музыка Евгения Жарковского. М.: Музфонд СССР, 1956.
- Песни: Для хора с фортепиано. Музыка Евгения Жарковского. М.: Музгиз, 1957.
- Святое ленинское знамя: Для смешанного хора без сопровождения. Музыка А. В. Александрова. Л., 1957.
- Святое ленинское знамя: Для смешанного хора без сопровождения. Музыка А. В. Александрова. Пенза, 1960.
- Святое ленинское знамя: Для смешанного хора без сопровождения. Музыка А. В. Александрова. М., 1961.
- На зорi ранесенько: Для хору в супроводi ф.-п. Пер. з рос. Г. Бойка. Музыка В. А. Митькина. Киев: Советский композитор, 1962.
- Поэма об Украине: Для солиста и смешанного хора в сопровождении фортепиано. Переложение для смешанного хора В. Куньева. М.: Музыка, 1965.
- Святое Ленинское знамя: Песни на стихи О. Колычева. Для пения (соло, ансамбль, хор) в сопровождении фортепиано (баяна). М.: Советский композитор, 1974.
- Песня о Советской Армии: для хора. М.: Советский композитор, 1975.
Грампластинки
- Осип Колычев (Д 22573-4, 1968) — Песни на слова О. Я. Колычева («Песня о Советской Армии», «Эшелонная», «Волжская бурлацкая», «Поэма об Украине», «Что такое лётная погода?», «Ласточка-касаточка») и стихотворения в исполнении автора.
Напишите отзыв о статье "Колычев, Осип Яковлевич"
Примечания
- ↑ [www.vilavi.ru/pes/251210/251210.shtml Валентин Антонов «Пайрать-пать-пать, в одинцатом году!..»]
- ↑ [books.google.com/books?id=Dn8cie0kyScC&pg=PA198&lpg=PA198&dq=osip+kolychev&source=bl&ots=CpJdz69gyB&sig=rmZtIOhOAZV5Cbb6Y6UHNTwd0iI&hl=en&sa=X&ei=nHXtUYapFsfj4APbiIGwDQ&ved=0CC8Q6AEwATgK#v=onepage&q=osip%20kolychev&f=false Cars for Comrades: The Life of the Soviet Automobile (о стихотворении «Я — шофёр», 1928)]
- ↑ [magz.elibraries.eu/magz/!%D0%90%D0%BB%D1%8C%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D1%85%D0%B8/%D0%94%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%B1%D0%B0%D1%81%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F%20%E2%80%94%20%D0%A0%D0%B8%D1%88%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F/%D0%94%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%B1%D0%B0%D1%81%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F%20%E2%80%94%20%D0%A0%D0%B8%D1%88%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F%202009%20%E2%84%96%20%5B01%5D%2836%29.pdf Осип Колычёв «Рождение „Потоков Октября“»]
- ↑ [www.moskv.ru/articles/fulltext/show/id/5677/ Юрий Колычев: «Хорошей мебели должно быть сто лет!»]
- ↑ [www.lib.uchicago.edu/e/webexhibits/sovietchildrensbooks/media.html Adventure in the Soviet Imaginary]
- ↑ [books.google.com/books?id=oVQKYbTFpPsC&pg=PA139&lpg=PA139&dq=osip+kolychev&source=bl&ots=DuvNPWEIyA&sig=ydENcGn8xY0eRBs40eUCiIlnJWg&hl=en&sa=X&ei=wXPtUem5BrSs4API-IHYDw&ved=0CEsQ6AEwBg#v=onepage&q=osip%20kolychev&f=false In Harness: Yiddish Writers' Romance With Communism]
- ↑ [obodesse.at.ua/publ/kuznechnaja_ulica/1-1-0-65 Кузнечная улица]
- ↑ [odessitclub.org/publications/almanac/alm_36/alm_36_262-265.pdf Автор «Гаврилиады»]
- ↑ [toldot.ru/images/cemetery/moscow_vostryakovskoe/38_end/IMG_0521_med.JPG Надгробный памятник на Востряковском еврейском кладбище в Москве]
- ↑ [biletleader.ru/actors/Jurij_KOLYChEV/ Юрий Колычев]
Ссылки
- [toldot.ru/urava/cemetery/graves_22518.html Надгробный памятник на Востряковском еврейском кладбище]
- [www.po.m-necropol.ru/kolichev-osip.html Стихотворения]
Отрывок, характеризующий Колычев, Осип Яковлевич
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.
Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Писатели по алфавиту
- Литераторы, известные под псевдонимами
- Родившиеся в Одессе
- Родившиеся 16 мая
- Родившиеся в 1904 году
- Умершие в 1973 году
- Умершие в Москве
- Поэты СССР
- Русские поэты
- Переводчики поэзии на русский язык
- Участники Великой Отечественной войны
- Поэты-песенники СССР
- Персоналии:Одесса:Литература
- Похороненные на Востряковском кладбище
