Кольцевой вид
Кольцево́й вид (от англ. Ring species) — термин, в биологической систематике означающий особый случай видообразования, в результате которого различные формы одного и того же организма в одних случаях скрещиваются между собой, то есть согласно определению являются одним и тем же видом, однако в других нет, то есть позиционируют себя как отдельные виды.[1][2] Такие примеры, обладающие промежуточными характеристиками между видом и более низкими таксономическими рангами, противоречат классическому представлению о дискретности видов.
Содержание
Суть проблемы
Согласно определению, данному одним из основоположников биологической концепции вида американским биологом Эрнстом Майром, биологический вид представляет собой «группу фактически или потенциально скрещивающихся естественных популяций, которая физиологически изолирована от других подобных групп».[3] В целом данное определение справедливо для подавляющего большинства организмов, однако в природе встречаются животные, которые в процессе расселения создавали всё новые и новые формы (или подвиды), которые в зонах интерградации (местах контакта) свободно скрещивались между собой. Расселение происходило в различных направлениях, и в конце концов разные подвиды вновь встречались между собой, однако зону интерградации уже не образовывали, а вели себя как самостоятельные виды. Ниже даны примеры кольцевых видов.
Большая синица
Большая синица (Parus major), обычно представляемая как пример кольцевого вида, распространена на обширной территории Евразии от Атлантики до Тихого океана, и на всём протяжении ареала образует четыре самостоятельные формы, которые в зонах интеграции свободно скрещиваются между собой. Ранее, по-видимому, птицы обитали только в западной части материка, и на восток расселялись по двум направлениям — северному через лесную зону умеренного пояса, и южную, через тропики Центральной Азии и Индокитай. Пустыни и горы Средней Азии оказались посередине зон расселения — туда птицы не проникали. В конце концов северный подвид синицы Parus major major встретился с южным Parus major minor в районе бассейна Амура, и достаточно долго считалось, что в зоне перекрывания их ареалов гибридизация не обнаружена, то есть они ведут себя как самостоятельные виды.Но сравнительно недавние исследования показали, что между популяциями Parus major и Parus minor в Среднем Приамурье существует неограниченная гибридизация и обмен генами, с практически полным сохранением фенотипической стабильности исходных популяций (Федоров В.В., Формозов Н.А., Сурин В.Л., и др. Генетические последствия гибридизации большой (Parus major) и восточной (P. minor) синиц в Среднем Приамурье // Зоол. журнал. 2006. Т. 85, №5. с.621 – 628.)[2]
Зелёная пеночка
Аналогичная ситуация у зелёной пеночки (Phylloscopus trochiloides), которая обитает в лесах Восточной Европы, Северной и Центральной Азии, однако не переносит климата Тибета и пустынь Гоби и Такла-Макан. По-видимому, птицы в начале обитали в Гималаях, но затем начали расселение на восток и запад. В результате расселения было образовано от 9 до 11 подвидов пеночки, большинство из которых свободно скрещиваются между собой в зонах интерградации. Подвиды Phylloscopus trochiloides viridianus и Phylloscopus trochiloides plumbeitarsus, обладающие различными морфологическими характеристиками, встретились между собой в Саянах, где ведут себя по отношению друг к другу как самостоятельные виды.[1]
Безлёгочная саламандра
Безлёгочная саламандра (Ensatina eschscholtzii) обитает на склонах гор близ тихоокеанского побережья Северной Америки. В зависимости от района обитания вокруг гор саламандры образуют различные формы, постепенно изменяющие свои морфологические и экологические характеристики. Крайние формы Ensatina eschscholtzii eschscholtzii и Ensatina eschscholtzii klauberi, первая из которых имеет красноватую окраску, а вторая чёрно-белую, симпатрически сосуществуют в узкой зоне гор на юге Калифорнии, однако между собой не скрещиваются.[1][4]
Другие примеры
Кроме вышеперечисленных примеров, к кольцевым видам часто относят серебристую чайку (Larus argentatus), оленьего хомячка (Peromyscus maniculatus), наземную улитку (Partula olympia) и дрозофилу Drosophila paulistorum.
Напишите отзыв о статье "Кольцевой вид"
Литература
- ↑ 1 2 3 Darren E. Irwin «Ring Species: Unusual Demonstrations of Speciation» онлайн [www.actionbioscience.org/evolution/irwin.html]
- ↑ 1 2 Н. Н. Иорданский «Эволюция жизни» М.: Академия, 2001. 425 с онлайн [macroevolution.narod.ru/iordansky/evzh2_02.htm]
- ↑ Ernst Mayr «Systematics and the Origin of Species» 1942
- ↑ Грант Верн. «Эволюция организмов» онлайн [hi-bio.narod.ru/lit/grant/g23.html]
Отрывок, характеризующий Кольцевой вид
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
