Кольцо нибелунга

Цикл опер

Кольцо нибелунга

«Кольцо́ нибелу́нга» (нем. Der Ring des Nibelungen; Nibelungen — «дети тумана») — название цикла из четырёх эпических опер, основанных на реконструкциях германской мифологии, на исландских сагах и средневековой поэме «Песнь о Нибелунгах»:

1. «Золото Рейна» (Das Rheingold),
2. «Валькирия» (Die Walküre),
3. «Зигфрид» (Siegfried),
4. «Гибель богов» (Götterdämmerung).

Либретто и музыка опер были написаны Рихардом Вагнером в 1848—1874 годах, то есть за 26 лет.

Название

Оригинальное название точнее всего переводится как «Кольцо нибелунга». Нибелунг, упоминающийся в названии — гном Альберих, а кольцо — то, которое он создаёт в «Золоте Рейна». То есть, название буквально означает «кольцо Альбериха». Суффикс -en в слове Nibelungen может означать как родительный падеж единственного числа, так и множественное число, но предшествующий артикль des даёт понять, что имеется в виду именно единственное число. Nibelungen иногда ошибочно трактуется как множественное число, но «Кольцо нибелунгов» — неверно.

Описание

Общее время исполнения всех четырёх опер занимает более 15 часов. Самая короткая опера, «Золото Рейна», длится два с половиной часа, самая долгая, «Гибель богов», — более пяти.

Среди действующих лиц боги, герои, несколько видов волшебных существ, кольцо, дающее власть над миром. Драма развивается через три поколения, пока не завершается апокалипсисом в «Гибели богов».

История

Оперы начали создаваться в 1848 году, когда Вагнер написал «Миф нибелунгов» в качестве наброска для драмы, объединяющий различные легенды и мифы в единый текст (похожий по содержанию на «Кольцо нибелунга», но с существенными отличиями). Год спустя он начал писать либретто, названное «Смерть Зигфрида» (Siegfrieds Tod).

В 1850 году закончилось создание наброска для «Смерти Зигфрида», и была создана опера «Молодой Зигфрид» (Der junge Siegfried), в дальнейшем переименованная в «Зигфрид», и обретшая форму к 1851 году.

В октябре 1851 года Вагнер принял решение создать цикл из четырёх опер, которые бы игрались четыре вечера подряд: «Золото Рейна», «Валькирия», «Юность Зигфрида», «Смерть Зигфрида» (Das Rheingold, Die Walküre, Der Junge Siegfried и Siegfrieds Tod).

Либретто всех четырёх опер были завершены в декабре 1852 года и опубликованы (для узкого круга лиц) в 1853-м. В ноябре Вагнер начал писать музыку для первой оперы («Золото Рейна»). В 1857 году была завершена третья опера («Зигфрид»), после чего работа была приостановлена на 12 лет ради опер «Тристан и Изольда» и «Нюрнбергские мейстерзингеры».

C 1869 года Вагнер жил на средства короля Баварии Людвига II. Он возвратился к «Зигфриду» и существенно доработал эту оперу. В октябре 1869 года Вагнер завершил создание последней оперы («Гибель богов», первоначально называвшаяся «Смерть Зигфрида»).

Премьера тетралогии состоялась в августе 1876 года в Байройте.

Краткое содержание

Альберих завладевает золотом Рейна. Вотану удаётся похитить у него золотое кольцо, дающее несметные богатства и власть над миром. Разгневанный карлик произносит страшное проклятие в адрес того, кто владеет кольцом. Вотан отдаёт кольцо ётунам Фафнеру и Фазольту в качестве платы за возведение сказочного замка Валгалла. Тотчас же сбывается проклятие нибелунга: из-за золота вспыхивает ссора, и Фафнер убивает Фазольта. Золото может возвратить только герой, не знающий страха. Таким героем является Зигфрид. Он убивает Фафнера, который превратился в дракона. Однако Зигфрида предаёт коварный Хаген и убивает его. Проклятие сбывается, и чертог богов Валгалла сгорает. Боги, допустившие столько преступлений, погибают в огне.

Избранные записи

• 1950 — Дир. Вильгельм Фуртвенглер; солисты: Фердинанд Франц, Кирстен Флагстад, Сет Сванхольм, Макс Лоренц, Гюнтер Трептов, Алоис Пернершторфер, Людвиг Вебер; оркестр театра «Ла Скала».
• 1953 — Дир. Клеменс Краус; солисты: Ханс Хоттер, Астрид Варнай, Вольфганг Виндгассен, Рамон Винай, Густав Найдлингер, Йозеф Грайндль; оркестр Байройтского фестиваля.
• 1953 — Дир. Вильгельм Фуртвенглер; солисты: Фердинанд Франц, Марта Мёдль, Людвиг Зутхаус, Вольфганг Виндгассен, Густав Найдлингер, Алоис Пернершторфер, Йозеф Грайндль, Готлоб Фрик; оркестр Римского радио (RAI).
• 1956 — Дир. Ханс Кнаппертсбуш; солисты: Ханс Хоттер, Астрид Варнай, Вольфганг Виндгассен, Густав Найдлингер, Йозеф Грайндль; оркестр Байройтского фестиваля.
• 1958—65 — Дир. Георг Шолти; солисты: Джордж Лондон, Ханс Хоттер, Биргит Нильсон, Вольфганг Виндгассен, Джеймс Кинг, Густав Найдлингер, Готлоб Фрик; Венский филармонический оркестр.
• 1966—67 — Дир. Карл Бём; солисты: Тео Адам, Биргит Нильсон, Вольфганг Виндгассен, Джеймс Кинг, Густав Найдлингер; оркестр Байройтского фестиваля.
• 1966—70 — Дир. Герберт фон Караян; солисты: Дитрих Фишер-Дискау, Томас Стюарт, Регина Креспин, Хельга Дернеш, Джесс Томас, Хельге Брилиот, Золтан Келемен, Карл Риддербуш; Берлинский филармонический оркестр.

Ссылки

• [100oper.nm.ru/019.html Краткие содержания (синопсисы) тетралогии «Кольцо Нибелунга» на сайте «100 опер»]
• [www.belcanto.ru/kolzo.html Тетралогия Рихарда Вагнера «Кольцо нибелунга» (Der Ring des Nibelungen) — краткое содержание]
• [home.arcor.de/rww2002/rww2002/ring/ring.htm Подробная информация на немецком языке]
• [www.operaclass.com/catalogo/opera.asp?idOpera=9&idCat=oc&idioma=en Дискография «Золота Рейна»]
• [www.operaclass.com/catalogo/opera.asp?idOpera=10&idCat=oc&idioma=en Дискография «Валькирии»]
• [www.operaclass.com/catalogo/opera.asp?idOpera=11&idCat=oc&idioma=en Дискография «Зигфрида»]
• [www.operaclass.com/catalogo/opera.asp?idOpera=12&idCat=oc&idioma=en Дискография «Гибели богов»]

См. также

• Нибелунги

Отрывок, характеризующий Кольцо нибелунга

Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.