Комаров, Виктор Степанович (музыкант)

Виктор Степанович Комаров
Полное имя	Виктор Степанович Комаров
Дата рождения	1893(1893)
Место рождения	Москва, Российская империя
Дата смерти	27 декабря 1974(1974-12-27)
Страна	СССР
Профессии	Регент

Виктор Степанович Комаров (1893—1974) — церковный музыкант, композитор; руководитель (регент) правого хора в московском кафедральном Богоявленском соборе в Елохове (1943—1974).

Биография

Родился в 1893 году в московской религиозной семье. Обучался в Московском коммерческом училище. Затем закончил медицинский факультет Московского университета и стал врачом-гомеопатом.

Музыкальных учебных заведений не оканчивал. Обучался дирижированию у Якова Александровича Чмелева (Шмелева; 1877—1944), который в 1913 году выдержал экзамен на звание регента в Синодальном училище.

Начал регентскую деятельность в 1912 году в Знаменском храме на Зацепе. В дальнейшем, регентовал в разных московских храмах, в том числе в храме преподобного Сергия Радонежского на Рогожской заставе, где некоторое время работал К. Н. Шведов, и храме Троицы на Грязех, где хор был создан П. Г. Чесноковым. Когда не было возможности петь в Москве, трудился в сельских храмах.

3 сентября 1943 года, по приглашению настоятеля Богоявленского Патриаршего собора в Елохове протопресвитера Николая Колчицкого, стал регентом хора Патриаршего собора. С того времени все вехи в жизни Русской Православной Церкви отмечены богослужебным участием хора под управлением В. С. Комарова: они пели первую после интронизации Патриарха Сергия литургию (12.09.1943), ряд духовных концертов, посвященных важнейшим событиям церковной жизни XX столетия: интронизации Патриарха Алексия I (1945), 500-летию Автокефалии Русской Православной Церкви (16.07.1948), 40-летию восстановления патриаршества (1957) и интронизации Патриарха Пимена (04.06.1971).

Преподавал регентское дело в Московской духовной академии и практиковал как врач-гомеопат.

Скончался 27 декабря 1974 года, похоронен при храме Преображения Господня в Переделкине. 29 декабря в Богоявленском соборе его отпевание возглавил Патриарх Пимен.

Творчество

С одной стороны, никогда не принимал в свой хор нецерковных певцов, сколь богаты ни были бы их вокальные возможности, с другой, любил и тщательно подбирал красивые голоса.

Комаров любил повторять слова псалмопевца Давида: «Пойте Богу разумно». Результатом такого подхода стало одухотворенное звучание многочисленных соло мужских и женских голосов — звучание выразительное, но не «светское», не переходящее в «оперность», и грань эта определяется не какими-либо правилами, а сердечным чувством. Несомненно, здесь мы видим влияние «синодалов» — учеников и преподавателей упраздненного в 1918 году знаменитого Синодального училища церковного пения, у которых в молодости учился Комаров, и те считали его «своим». Вообще, изумительно ясная, осмысленная, часто подчеркнуто декламационная подача слова является отличительной чертой руководимого Комаровым хора, и в этом он близок такому яркому наследнику традиций Синодального хора, как Сергей Жаров. Репертуар хора В. С. Комарова преимущественно составляли произведения классиков русского духовно-музыкального творчества Д. С. Бортнянского, протоиерея П. И. Турчанинова, А. Д. Кастальского, А. А. Архангельского, А. А. Третьякова, священника Василия Зиновьева и подобных им. Особо следует отметить, что патриарший хор был тесно связан с Троице-Сергиевой Лаврой и её церковно-певческой жизнью. Древняя певческая традиция Лавры, не успевшая иссякнуть за годы разорения лаврских святынь, безусловно обогащала творчество Комарова, являясь пробным камнем, на котором выверялась духовное и музыкальное содержание исполняемого. И этот высокий настрой регента и певцов слышен всегда, на богослужениях, концертах и, даже, при озвучивании фильма «Иван Грозный».

Литература

1. «Журнал Московской Патриархии». М., 1962., № 12
2. «Журнал Московской Патриархии». М., 1974., № 9
3. «Журнал Московской Патриархии». М., 1975., № 3
4. Ковская М.А., Журавлёв Н.В., «Пойте Богу разумно...»: Виктор Степанович Комаров в воспоминаниях современников (1893–1974) // Труды Московской регентско-певческой семинарии. 2000–2001. Наука. История. Образование.
5. Практика музыкального оформления богослужения: Сборник статей, воспоминаний, архивных документов. — М., 2002. — 496 с., 33 с. нот. ISBN 5–902097–01–1

Ссылки

• [www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=4419&Itemid=125 Патриарший хор под управлением В. С. Комарова.]
• [vedomosti.meparh.ru/2006_3_4/12.htm Пасхальный канон: неизвестные страницы.]
• [www.portal-credo.ru/site/index.php?act=lib&id=2041 Протодиакон Сергий Голубцов. Церковная Московия в 1935—1965 годах. Часть II.]

Отрывок, характеризующий Комаров, Виктор Степанович (музыкант)

Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!