Комарь, Дмитрий Алексеевич

Дмитрий Алексеевич Комарь
Почтовая марка СССР, посвящённая Д. А. Комарю, 1991, 7 копеек (ЦФА 6369, Скотт 6028)
Род деятельности:	водитель
Дата рождения:	6 ноября 1968(1968-11-06)
Место рождения:	Нестерово, Рузский район, Московская область, РСФСР, СССР
Дата смерти:	21 августа 1991(1991-08-21) (22 года)
Место смерти:	Москва, РСФСР, СССР
Награды и премии:

Дмитрий Алексеевич Комарь (6 ноября 1968, Нестерово, Рузский район, Московская область — 21 августа 1991, Москва) — один из трёх погибших защитников «Белого дома» во время августовского путча 1991 года. Герой Советского Союза (посмертно).

Биография

Родился 6 ноября 1968 года в деревне Нестерово Рузского района Московской области в семье военнослужащего. Работал слесарем на Истринской мебельной фабрике. С ноября 1986 года проходил службу в учебном центре ВДВ (Гайжюнай, Литовская ССР). С мая 1987 года проходил службу в ДРА, гвардии сержант ВДВ. По итогам службы награждён 3 медалями, в том числе медалью «За боевые заслуги», юбилейной медалью «70 лет Вооружённых Сил СССР», медалью ДРА. На войне был дважды контужен и переболел желтухой.

После увольнения в 1989 году в запас работал водителем автопогрузчика производственного специализированного объединения «Интерьер» в Москве.

По словам его матери, в мае 1990 года домой к ним пришли сотрудники милиции и объявили ей благодарность за то, что Дмитрий защитил незнакомую девушку от двух человек, пытавшихся затащить её в кусты. А за месяц до августовского путча Дмитрий Комарь, находясь на отдыхе в районе Сочи, принял самое непосредственное участие в спасении людей, пострадавших при сходе оползня.

О путче узнал из выпуска новостей по телевизору. Не собирался участвовать в митингах. Уйдя на встречу с друзьями, случайно услышал, как вице-президент России Александр Руцкой призывает «афганцев» на защиту Белого дома.

Гибель

По версии следствия, около полуночи 21 августа 1991 года, Дмитрий Комарь запрыгнул на БМП (бортовой № 536) из колонны, двигавшейся в сторону Смоленской площади в направлении от Белого дома, с намерением набросить на смотровую щель брезент, чтобы «ослепить» экипаж. Наводчик БМП стал вращать её башню, намереваясь сбросить с брони нападавшего, но это удалось сделать механику-водителю: в результате резкого манёвра Д. А. Комарь оказался на асфальте. Но он поднялся, догнал БМП и запрыгнул в десантный люк, распахнувшийся от удара о колонну. Механик-водитель под грохот предупредительных выстрелов так дёрнул машину, что Комаря выбросило из неё. При этом он краем одежды зацепился за крышку раскрытого десантного люка и при манёвре разбил себе голову о корпус БМП.

По другим данным, Дмитрий забрался на БМП вместе с другим ветераном войны в Афганистане майором Сергеем Чуриным, чтобы закрыть брезентом смотровую щель. Однако затем в машине открыли задний люк и, несмотря на запрет майора, Дмитрий попытался забежать в раскрытый задний люк бронемашины. Однако водитель сделал резкий поворот, и Дмитрий вылетел из машины, зацепившись ногой о люк. Повиснув, он через некоторое время упал на асфальт. Водитель БМП дал задний ход и раздавил его.

Против экипажа БМП № 536 было возбуждено уголовное дело, однако постановлением Прокуратуры Москвы от 20 декабря 1991 года оно было прекращено «за отсутствием признаков уголовно наказуемого деяния».

В 1992 году мать погибшего Любовь Комарь обращалась к Генеральному прокурору России с требованием эксгумации тела своего сына и проведения дополнительной экспертизы. Поводом послужили противоречия между официальным заключением гибели Дмитрия и показания свидетелей, в том числе и военнослужащего Кошкарбая Баймуратова, произведшего выстрел, но не уверенного в том, что попал.

Адвокат одного из обвиняемых по делу ГКЧП Владимира Крючкова Юрий Иванов рассказал следующую версию: Дмитрий Комарь с монтировкой в руке прыгнул на БМП и открыл её дверцу. Находившийся в этом БМП солдат Саинхаджаев увидев, что в проёме появился человек с монтировкой, открыл огонь из автомата и убил парня. Также адвокат заявил, что у Комаря была средняя степень опьянения.

Награды

Указом Президента СССР от 24 августа 1991 года «за мужество и гражданскую доблесть, проявленные при защите демократии и конституционного строя СССР» ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 11658). Один из последних Героев Советского Союза.

Награждён также 4 медалями, в том числе «За боевые заслуги», «Защитнику свободной России» № 1, «70 лет Вооружённых Сил СССР», иностранной медалью.

Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище, где на его могиле установлен памятник.

Памятный знак в честь Д. А. Комаря установлен над подземным туннелем на пересечении Садового кольца с улицей Новый Арбат в Москве. В здании старорузской школы, носящей имя Д. А. Комаря, установлена мемориальная доска.

Память

Ежегодно в день гибели трёх защитников Белого дома проводились траурные мероприятия, в числе которых было возложение венков от президента России и от его администрации к могилам Героев и мемориальному камню на Новом Арбате.

В 2004 году традиция была нарушена и впервые возложения венков от высоких официальных лиц не было. Мать Дмитрия Комаря прокомментировала этот факт:

Всё равно, был венок от Путина или нет… Мне иногда кажется, что, кроме меня, о гибели Димы все уже забыли.

В июле 2012 года Президент России Владимир Путин учредил дополнительную ежемесячную выплату для родственников погибших в августовском путче в 1991 году защитников Белого дома.

См. также

• Илья Маратович Кричевский.
• Владимир Александрович Усов.
• Инцидент в тоннеле на Садовом кольце (1991).

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1199 Комарь, Дмитрий Алексеевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Комарь, Дмитрий Алексеевич

– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».