Комета (танк)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

«Комета» в Музее Армии в Дрездене
«Комета»
Классификация

крейсерский танк

Боевая масса, т

33

Компоновочная схема

классическая

Экипаж, чел.

5

История
Производитель

Leyland Motors

Годы разработки

1943

Годы производства

1944-1945

Годы эксплуатации

19441973

Количество выпущенных, шт.

1186

Основные операторы

Размеры
Длина с пушкой вперёд, мм

7652

Ширина корпуса, мм

3048

Высота, мм

2680

Клиренс, мм

460

Бронирование
Тип брони

стальная катаная и литая гомогенная

Лоб корпуса (верх), мм/град.

76 / 0°

Лоб корпуса (середина), мм/град.

32 / 68°

Лоб корпуса (низ), мм/град.

63 / 20°

Борт корпуса (верх), мм/град.

32 / 0°

Борт корпуса (низ), мм/град.

29+14 / 0°

Корма корпуса, мм/град.

32 / 0°

Днище, мм

14

Крыша корпуса, мм

25

Лоб башни, мм/град.

102 / 0°

Маска орудия, мм/град.

102

Борт башни, мм/град.

63 / 0°

Корма рубки, мм/град.

57 / 0°

Крыша башни, мм

25 / 80—90°

Вооружение
Калибр и марка пушки

76-мм QF 77 mm HV

Тип пушки

нарезная

Длина ствола, калибров

55

Боекомплект пушки

61

Прицелы

телескопический № 50×3L

Пулемёты

2 × 7,92-мм BESA

Подвижность
Тип двигателя

V-образный 12-цилиндровый карбюраторный жидкостного охлаждения

Мощность двигателя, л. с.

600

Скорость по шоссе, км/ч

47

Скорость по пересечённой местности, км/ч

29

Запас хода по шоссе, км

200

Удельная мощность, л. с./т

18

Тип подвески

подвеска Кристи с гидравлическими амортизаторами

Удельное давление на грунт, кг/см²

0,88

Преодолеваемый подъём, град.

24°

Преодолеваемая стенка, м

0,9

Преодолеваемый ров, м

2,3

Преодолеваемый брод, м

1,1

«Комета» (англ. Tank, Cruiser, Comet I), A34 — британский средний крейсерский танк времён Второй мировой войны, выпускавшийся с 1944 по конец 1945 года. Дальнейшее развитие крейсерского танка Mk.VIII «Кромвель». Вооружён орудием 77 mm HV, модификацией 17-фунтовой противотанковой пушки (англ. Ordnance Quick Firing 17-pounder) HV (англ. High Velocity), более лёгкой по массе и с меньшей длиной ствола, чем оригинальный вариант, но обладающей не намного меньшей бронепробиваемостью (во избежание путаницы с оригинальной 17-фунтовкой её калибр указывался как 77 мм, хотя на самом деле фактически равнялся тем же 76,2 мм).

Показал себя эффективным в борьбе со средними и тяжёлыми танками вермахта. После войны состоял на вооружении войск Великобритании до 1958 года, приняв участие в Корейской войне, был заменён в войсках на танк следующего поколения «Центурион», также состоял на вооружении ряда других стран до 1980-х годов.





История создания

Идеологическим предком танка являлась знаменитая английская модификация американского танка «Шерман» — «Файрфлай», в начале 1944 года успешно проявившая себя в танковых боях в Европе. Успехи этой машины в боях с одним из основных противников американских и английских танкистов — «Пантерой» — не могли не обратить на себя внимание английского командования. Для британских танковых командиров стало окончательно ясно, что каждый танк должен быть, по сути, «вещью в себе», универсальной машиной, способной решать на поле боя любые задачи, в том числе эффективно бороться с вражеской бронетехникой, а для этого требуется сбалансированное длинноствольное орудие, сочетающее в себе высокую бронепробиваемость с фугасной мощью. 17-фунтовка, разработанная в 1942 году, объективно была именно таким орудием, однако опыт боёв на «Шерман Файрфлай» показал, что данное орудие является достаточно тяжёлым для среднего танка и требуется его облегчение, возможно, даже с небольшим ущербом для бронепробиваемости. К тому же необходимость поставки «Шерманов» из США для переделки в «Файрфлай», в то время как такие танки требовались в больших количествах, тяготила англичан. Было ясно: требуется танк нового поколения на собственной базе. В результате было принято решение о разработке нового крейсерского танка на базе «Кромвеля» с усиленным лобовым бронированием, просторной башней и модифицированным орудием на базе 17-фунтовки. Таким образом появился проект танка А34 для установки на который была выбрана пушка HV 75 mm представлявшая собой облегчённую 17-фунтовую пушку, разработанную фирмой Vickers-Armstrong, с укороченным для размещения в башне танка казёнником и использовавшим более короткую и широкую гильзу, новое орудие оказалось отлично сбалансированным и прекрасно подходило для размещения его в башне, хоть и имело несколько меньшую бронепробиваемость по сравнению с оригинальной 17-фунтовкой. Так же для установки рассматривалась новейшая американская 76-мм пушка М1 разработанная для танков «Шерман». После сравнительных испытаний орудий, выбор был остановлен на HV 75 mm, показавшей гораздо более высокие характеристики, получив обозначение 77 mm для избежания путаницы с боеприпасами от 17-фунтового орудия имевшими другую гильзу. Leyland Motors выпускавшая танки «Кромвель» получила задание на разработку А34 в феврале 1943 года, к сентябрю был готов первый макет. В октябре 1943 года генеральный штаб дал распоряжения о начале производства. Первый A34 из конструкционной стали был готов в феврале 1944 года, летом проходили испытания уже 20 машин. Заказ на серийное производство был отправлен Leyland Motors в сентябре 1944 года, и первые танки A34, получившие название «Комета», начали поступать в войска с декабря 1944 года.[1][2]

Конструкция и технические характеристики

Разработанная на базе «Кромвеля», «Комета» состояла на 60 % из новых узлов и деталей, имела более высокий корпус, новую башню, усиленное бронирование и новое орудие.

Танк оснащался бензиновым двигателем водяного охлаждения Rolls-Royce Meteor мощностью 600 л.с., обладая таким образом удельной мощностью 18 л. с./т, машина весом более 33-х тонн развивала скорость до 29 миль/ч (47 км/ч) по шоссе и 18 миль/ч (29 км/ч) на пересечённой местности, что делало её одним из наиболее маневренных и скоростных средних танков применявшихся во Второй мировой войне.

Башня имела электропривод поворота, с механическим дублированием в случае повреждения электрооборудования. Скорость поворота башни — 15°/сек.

Экипаж состоял из пяти человек: командир, наводчик, заряжающий, стрелок и водитель.

Вооружение; 76,2-мм пушка с боекомплектом в 61 выстрел, два 7,92-мм пулемёта Besa, боекомплект — 5175 патронов и гранатомёт с 20 гранатами к нему. Для ведения боя вне танка экипаж обеспечивался ручным пулемётом Bren .303 с 600 патронами.

Орудие танка обладало бронепробиваемостью в 110-мм бронебойными и 165-мм подкалиберными снарядами на расстоянии в 1 тыс. метров, что позволяло на равных бороться с «Пантерами» оснащёнными 75-мм пушками 7,5 cm KwK 42 и намного превосходило орудия, установленные на американском «Шермане» и советском T-34-85.

Бронирование башни; лобовая броня — 102 мм, борт — 63 мм, корма — 57 мм, крыша — 25 мм. Бронирование корпуса; лоб — до 76 мм, борт — до 32 мм, корма — до 32 мм, крыша — 25 мм.

В целом, имея мощную дальнобойную пушку в сочетании с отличной обзорностью, защищенностью, подвижностью и надёжностью «Комета» стала лучшим танком Королевских вооружённых сил, и одним из лучших применявшихся во время Второй мировой войны всеми сторонами конфликта. Минусом танка, который без существенных доработок не мог быть быстро устранён и он скорее всего не успел бы попасть в войска до конца войны, как это произошло с танком «Центурион», были не рациональные углы наклона лобовых броневых плит, а также его поздняя разработка, что привело к получению этих машин армией уже под самый конец войны.[3][4]

Напишите отзыв о статье "Комета (танк)"

Примечания

  1. Питер Чемберлен, Крис Элис. Британские и американские танки Второй мировой войны
  2. Крейсерский танк A34 «Комета». Пол Вудман
  3. Great Britain’s Cruiser, Comet I, A34
  4. Крейсерский танк A34 «Комета». Пол Вудман.

Литература

  • J. Bingham. Cromwell and Comet. — Windsor: Profile Publications, 1971. — 24 p. — (AFV/Weapon Series № 25).
  • М. Барятинский. Бронетанковая техника Великобритании 1939—1945 гг. (танки, САУ). — Бронеколлекция, выпуск № 4, 1996.
  • Питер Чемберлен, Крис Элис. Британские и американские танки Второй мировой войны. ISBN 5-17-018562-6

Ссылки

  • [www.armor.kiev.ua/Tanks/WWII/comet/comet.php Крейсерский танк A34 «Комета»]. Броне-сайт Чобитка Василия.
  • [www.wwiivehicles.com/great-britain/vehicle/cruiser/curiser-comet-a34.asp Great Britain's Cruiser, Comet I, A34] (англ.). World War II Vehicles.

Отрывок, характеризующий Комета (танк)

– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.