Комет
«Ко́мет» («Комета», нем. Komet) — немецкий вспомогательный крейсер времён Второй мировой войны. HSK-7, бывшее торговое судно «Эмс» (нем. Ems), в германском флоте обозначался как «Судно № 45», во флоте Великобритании — «Рейдер „B“».
Летом 1940 года под разными названиями при содействии СССР прошел Северным морским путём из Северного моря в Берингов пролив и далее в Тихий океан.[1] В 1940—1941 годах вёл боевые действия на морских коммуникациях союзников в Тихом океане в районе Австралии и Океании. Тоннаж потопленных и захваченных им судов Антигитлеровской коалиции составил 42 000 брт.
Содержание
История создания
Торговое судно «Эмс» было построено в Бремене фирмой «Дешимаг» для «Северогерманского Ллойда». Спущено на воду 16 января 1937 года.
Одно из судов серии сухогрузов (четыре однотипных судна — «Драу», «Айдер», «Иллер» и «Мюр», и два полу-систершипа, «Саар» и «Мемель»).
Технические параметры
- Размеры: длина 115,4 м, ширина 15,3 м, осадка 6,5 м
- Водоизмещение: 7500 т (3297 брт)
- Одна палуба, 4 грузовых люка
- ГЭУ: 2 × 6-цилиндровых двухтактных дизеля MAN (3900 л. с.)
- Максимальная скорость: 16 узлов
- Запас топлива: 2485 т
- Дальность плавания: 61 000 миль при 9 уз.,
- Автономность плавания: 236 дней
В начале Второй мировой войны было реквизировано, переоборудовано на верфи Howaldtswerke AG во вспомогательный крейсер и в этом качестве 2 июня 1940 года пополнило ряды Кригсмарине.
Самый малый из подобных кораблей, «Комет», помимо мощного артиллерийского и минно-торпедного вооружения, имел на борту быстроходный катер, предназначенный для торпедных атак и постановки мин, и гидросамолёты.
Вооружение
- 6 × 150-мм С/16 L/45 (боезапас 1500 шт.)
- 1 × 75-мм Schneider-Creusot L/35
- зенитные спаренные 2 × 37-мм С/30 L/83 (боезапас 4000 шт.)
- зенитные автоматы 4 × 20-мм С/30 L/65 (боезапас 8000 шт.)
- 30 мин EMC
- 2 сдвоенных палубных и 2 подводных (траверзных) торпедных аппарата 533-мм[2] (боезапас 24 торпеды)
- малый катер «Метеорит» (тип LS2)
- 2 самолёта Ar.196A-1
Экипаж — 267 человек (включая 17 офицеров).
Боевые действия
Первый поход
Выход в море
Под командой капитана цур зее[3] Роберта Эйссена корабль вечером 3 июля 1940 года покинул Готенхафен и, в сопровождении сил охранения, направился через Датские проливы вдоль побережья Норвегии на север. 6 июля прибыл в Кристиансанн, где дозаправился топливом, пресной водой и переждал тревогу, вызванную появлением западнее Скагеррака британских военных кораблей.
Переход по Северному морскому пути
Советское руководство согласилось на проводку крейсера лишь после длительных переговоров с германской стороной[4]. Несмотря на подписанный ранее пакт Молотова-Риббентропа (1939) и конфиденциальный договор о торговом сотрудничестве (1940), советское руководство желало сохранять видимость нейтральности и поэтому уделяло большое внимание секретности операции[4]. Вначале была достигнута договоренность о проводке 26 судов, включая четыре вспомогательных крейсера, Однако позднее, вследствие различных трудностей, было решено ограничиться одним судном. Этим судном и стал «Комет»[4].
Замаскированный (ещё в Кристиансанне) под советский ледокольный пароход «Семён Дежнёв», корабль обогнул мыс Нордкап и достиг района севернее острова Колгуев. Там, занимаясь боевой подготовкой экипажа и гидрографическими исследованиями, некоторое время ожидал подхода советских судов, которые должны были его сопровождать на следующем участке пути (нейтральный на тот момент Советский Союз согласился тайно помочь «Комету» пройти вдоль северного побережья России по Северному морскому пути[5]).
Из-за сложной ледовой обстановки встреча с советскими ледоколами несколько раз откладывалась. Наконец, 13 августа радиограмма из Берлина сообщила, что ледокол «Ленин» будет ждать их в проливе Маточкин Шар. На следующий день, не обнаружив в точке рандеву обещанного судна сопровождения, Эйссен без лоцмана вошёл в пролив и здесь выяснилось, что «Ленин» с караваном судов ушёл уже неделю назад. Приняв на борт двух советских лоцманов, «Комет» (на этот раз в качестве торгового судна «Донау») продолжил путь по Карскому морю, однако вскоре опять вынужден был вернуться, так как ледокол был уже далеко и находиться тут было небезопасно.
19 августа было получено разрешение следовать дальше, но только 25 числа произошла встреча с ледоколом «Ленин», который провёл их в море Лаптевых, где передал «Комет» ледоколу «Иосиф Сталин». С трудом пробившись через участок покрытый льдами, по свободной воде «Комет» продолжил путь до пролива Санникова самостоятельно. Здесь его встретил ледокол «Малыгин», однако, из-за малой скорости хода последнего, Эйссен на свой страх и риск отказался от его услуг. Пройдя между Медвежьими островами он был встречен ледоколом «Лазарь Каганович» и продолжил путь по Восточно-Сибирскому морю в его сопровождении. Дальнейшее продвижение на восток осуществлялось в условиях тяжёлой ледовой обстановки. В ночь на 1 сентября на «Комете» произошла поломка рулевого управления, однако силами своих механиков её удалось устранить.
Когда суда уже вышли на чистую воду и находились в районе острова Айон, была принята радиограмма от начальника Главсевморпути И. Д. Папанина с требованием вернуть немецкий корабль назад под предлогом того, что в районе Берингова пролива появились враждебные Германии корабли. Эйссен подчиниться отказался и, в конце концов, разрешение следовать дальше на восток было получено. «Комет» продолжил оставшийся путь в одиночку и в начале сентября прошёл Берингов пролив. Во время непродолжительной остановки в безлюдной бухте Анадырь шедший до этого под японским флагом «Комет» вновь замаскировался в советский «Дежнёв» и 10 сентября 1940 вышел в Тихий океан.
Это был единственный случай прохода корабля кригсмарине Северным морским путём. Полученные рейдером данные позднее были использованы немецкими крейсерами и подводными лодками во время боевых действий в Арктике.[6]
Тихий океан
Направляясь в отведённый ему район крейсирования, «Комет» выдержал сильный шторм и 30 сентября 1940 подошёл к Каролинским островам. Через два дня при посадке разбился имевшийся у него на борту гидроплан, что существенно уменьшило его разведывательные возможности.
Возле острова Ламотрек кригсмарине назначило «Комету» рандеву с другим вспомогательным крейсером — «Орионом». 14 октября возле этого острова крейсер встретился с судном снабжения «Кульмерланд», 18 октября к ним присоединился «Орион» с транспортом «Регенсбург». На совещании капитаны судов запланировали совместные действия в течение следующего месяца.
29 октября «Комет» (замаскированный под японский пароход «Манийо Мару»), «Орион» («Майебашу Мару») и «Кульмерланд» («Токио Мару») в качестве разведывательного судна взяли курс в район острова Науру, рассчитывая найти там подходящие цели и разрушить фосфатные разработки на самом острове. Свою первую за весь поход потенциальную жертву — американский теплоход «Таун Элвуд» — пришлось отпустить, так как Америка ещё сохраняла нейтралитет и военных грузов на борту судна не было. Следующую цель, новозеландский пароход «Холмвуд», потопили артиллерией, предварительно сняв команду. Через два дня — новая цель, британское пассажирско-рефрижераторное судно «Рэнгитин». Судно отказалось остановиться, передало в эфир предупреждение и, в соответствии с указаниями кригсмарине, было потоплено орудийным огнём. Встреченное по пути к Науру ещё одно судно, австралийский пароход с грузом фосфатов «Трейона», было остановлено, экипаж был снят, судно потоплено торпедой.
На стоянке в Науру было обнаружено ещё три судна: норвежский транспорт «Винни», новозеландский «Тристар», австралийские «Комата» и «Трюайдек», они также были потоплены, экипажи предварительно сняты. 8 декабря соединение германских кораблей было готово обстрелять порт Науру, но погода не позволила этого сделать. Корабли отошли к острову Эмирау и высадили там пленных. С этого момента пути кораблей разошлись: «Комет» пошёл к Рабаулу, «Орион» в связи с требующимся небольшим ремонтом вернулся к Ламотреку, а «Кульмерланд», выполнив своё назначение, ушёл в Японию.
Пропажа потопленных немцами судов не прошла незамеченной, в территориальных водах Австралии и Новой Зеландии было объявлено военное положение, началось патрулирование морских коммуникаций.
Обстрел Науру
Эйссен через некоторое время вернулся к идее уничтожения промышленных и портовых сооружений на Науру, акции вполне в духе немецких рейдеров времён Первой мировой войны. Подойдя к острову, он 27 декабря 1940 года направил туда своих представителей для предупреждения властей острова, с тем, чтобы избежать возможных жертв, и одновременно угрозой физического уничтожения пресечь возможную попытку местных радистов выйти в эфир. Администрация Науру приняла эти условия.[7]
«Комет» в течение часа из всех орудий обстреливал остров: склады, хранилища топлива, промышленные объекты. Обстрел привёл к большим разрушениям и пожарам. Поставки фосфатов на несколько месяцев прекратились.
Нападение на Науру вызвало большой международный резонанс, в том числе и в Японии — она тоже сильно зависела от этого ценного сырья, которого надолго лишилась из-за этой акции. Правительство Японии заявило, что эти действия германского рейдера ставят под вопрос обслуживание немецких судов в японских базах. Как следствие этого, Эйссен получил выговор от руководства кригсмарине, носивший, впрочем, формальный характер. Незадолго до этого, 1 января 1941 года, ему было присвоено звание контр-адмирала.
Учитывая активизацию действий флотов союзников в этом районе, было принято решение передислоцироваться в Индийский океан.
Индийский океан
1 января 1941 года «Комет» двинулся на запад. Переход осуществлялся по морю Росса, у самой кромки Антарктиды, в надежде встретить китобойные суда противника, однако попадались лишь японские промысловики.
На острове Кергелен были обнаружены большие запасы продовольствия, брошенные из-за войны; они пополнили трюмы «Комета». Во время стоянки был также произведён осмотр корпуса судна. 11 марта корабль отправился на рандеву с «Пингвином», который находился в Индийском океане вместе с судном снабжения «Альстериор» и своим вспомогательным судном «Адъютант». Затем шесть недель находился в восточной части Индийского океана, но так и не встретил ни одного судна противника. 8 мая он переместился ещё восточнее — на коммуникации между Австралией и Коломбо.
После гибели «Пингвина», вспомогательное судно последнего «Адъютант» присоединилось к «Комету», было оборудовано для постановки мин и направлено к Новой Зеландии. После постановки мин вблизи Веллингтона оно 1 июля вновь присоединилось к «Комету», но из-за неполадок в двигателе вскоре было затоплено.
В середине июля «Комет» пополнил запасы топлива и продовольствия от судна снабжения «Аннелиз Эссбергер», после чего повернул на восток.
Возвращение
14 августа 1941 года на пути к Чили «Комет» обнаружил и потопил британское судно «Остралинд». Через три дня он встретил голландский теплоход «Кота Нопан» с ценным грузом — каучуком, оловом и марганцевой рудой. На него была направлена призовая команда и оба судна продолжили свой путь в Европу. Ещё через двое суток был потоплен британский пароход «Девон».
В западной части Тихого океана «Комет» встретился с «Атлантисом» и с судном снабжения «Мюнстерланд», шедшим из Иокогамы. Пополнив запасы топлива и продовольствия, «Комет», замаскировавшись под португальский пароход «Тома», вместе с «Кота Нопан» обогнул мыс Горн. Здесь они разделились и направились в Европу. 6 ноября «Комет» находился в 180 милях от прорывателя блокады «Оденвальд», экипаж которого затопил своё судно, чтобы избежать его захвата противником.[8]
16 ноября 1941 во Францию успешно пришёл «Кота Нопан», а 26 ноября, встреченный своими подводными лодками, прибыл в Шербур и «Комет». 28 ноября он с мощным охранением прошёл Ла-Манш и 30 ноября 1941 был уже в Куксхафене, затем перешёл в Гамбург. Экипажу была организована торжественная встреча, в Берлине в присутствии нацистского руководства прошло чествование моряков.
Совершив кругосветное путешествие, «Комет» провёл в плавании 516 дней и оставил за кормой в общей сложности около 87 000 миль в четырёх океанах.
Второй поход и гибель
Второй поход с новым экипажем под командой капитана цур зее[3] Ульриха Брокзина начался в осенью 1942.
Всего лишь через неделю после выхода из Гамбурга «Комет», несмотря на сильное охранение, был атакован британскими торпедными катерами в Ла-Манше у мыса Хога на траверзе Шербура. Две торпеды, выпущенные катером MTB 236, попали в корабль, после чего детонировали боеприпасы; судно раскололось на две части и ушло на дно. Погиб 251 человек, спасённых не было.
Результаты
Потопленные и захваченные суда, совместно с «Орионом»:
| Дата | Название судна | Тип | Принадлежность[9] | Тоннаж, брт[10] | Груз | Судьба |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 25 ноября 1940 | Holmwood | грузовое судно |  Новая Зеландия
|
546 | потоплено артиллерией | |
| 27 ноября 1940 | Rangitane | пассажирский лайнер |  Великобритания
|
16 712 | потоплено артиллерией | |
| 6 декабря 1940 | Triona | грузовое судно |  Австралия
|
4 413 | фосфаты | потоплено артиллерией и торпедами |
| 7 декабря 1940 | Vinni | грузовое судно |  Норвегия
|
5 181 | потоплено подрывными зарядами | |
| 7 декабря 1940 | Komata | грузовое судно | Австралия
|
3 900 | потоплено подрывными зарядами | |
| 8 декабря 1940 | Triadic | грузовое судно | Австралия
|
6 378 | потоплено подрывными зарядами | |
| 8 декабря 1940 | Triaster | грузовое судно | Новая Зеландия
|
6 032 | потоплено подрывными зарядами |
В одиночку:
| Дата | Название судна | Тип | Принадлежность | Тоннаж, брт[10] | Груз | Судьба |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 14 августа 1941 | Australind | грузовое судно | Великобритания
|
5 020 | потоплено артиллерией | |
| 17 августа 1941 | Kota Nopan | грузовое судно |  Нидерланды
|
7 322 | каучук, марганец, олово | приз, отправлено во Францию |
| 19 августа 1941 | Devon | грузовое судно | Великобритания
|
9 036 | потоплено подрывными зарядами |
Тоннаж потопленных и захваченных «Кометом» судов составил примерно 42 000 брт (тоннаж потопленных совместно с «Орионом» судов разделён между ними).
Современные исследования
4 июля 2006 года останки рейдера «Комет» были обнаружены исследователем Иннесом Маккартни (англ. Innes McCartney) в Ла-Манше на глубине 70 метров.[11] Было установлено, что в результате взрыва корабль разломился пополам и перевернулся.
См. также
- Северный морской путь
- Советско-германское сотрудничество в период до Второй мировой войны
- История Науру
Напишите отзыв о статье "Комет"
Примечания
- ↑ [www.echo.msk.ru/programs/victory/624292-echo/ «Свастика над Таймыром» радио «Эхо Москвы» 05.10.2009]
- ↑ По другим данным на «Комете» было установлено 10 торпедных аппаратов (Ф. Руге. [www.ozon.ru/context/detail/id/1280880/ Война на море, 1939—1945]. — С. 168.).
- ↑ 1 2 Соответствует званию капитана 1-го ранга.
- ↑ 1 2 3 Philbin III, Tobias R., The Lure of Neptune: German-Soviet Naval Collaboration and Ambitions, 1919—1941, University of South Carolina Press, 1994, ISBN 0-87249-992-8, page 131-7
- ↑ Была заключена коммерческая сделка на сумму 950 тыс. марок (около $300 000), которую Германия потом оплатила поставками промышленного оборудования. Проводку «Комета» включили в план навигации 1940 года.[argo.net.au/andre/raiderKOMET.html][keu-ocr.narod.ru/Komet][web.archive.org/web/20011221041112/www.fsb.ru/smi/article/cherepkov.html] В советской историографии факт широкого технического содействия, оказанного Советским Союзом «Комету», отрицался.
- ↑ А. Черепков [web.archive.org/web/20011221041112/www.fsb.ru/smi/article/cherepkov.html Простота хуже предательства. «Независимое военное обозрение», 31.03.2000.]
- ↑ Эйссен впоследствии утверждал, что в результате принятых принятых им мер никто из жителей острова не пострадал.
- ↑ «Оденвальд», возвращавшийся в Германию с грузом каучука, был остановлен американским крейсером «Омаха» по «подозрению в работорговле» (Ф. Руге. [www.ozon.ru/context/detail/id/1280880/ Война на море, 1939—1945]. — С. 221.) (США на тот момент были нейтральным государством и требовалось задержать немецкий пароход до прибытия британских военных кораблей под любым предлогом). Вероятно, это единственный подобный случай в новейшей истории.
- ↑ Государственная принадлежность приведённых в таблице судов в других источниках может отличаться.[kriegsmarine2.narod.ru/schiffe/hilfskreuzer/komet.htm][www.bismarck-class.dk/hilfskreuzer/komet.html] (англ.)
- ↑ 1 2 Тоннаж приведённых в таблице судов в других источниках может незначительно отличаться.[www.bismarck-class.dk/hilfskreuzer/komet.html] (англ.)
- ↑ [www.periscopepublishing.com/KOMET%20exhibition.htm Periscope Publishing Ltd.] (англ.)
Литература
- R. Eyssen. [www.amazon.com/HSK-Komet-Kaperfahrt-allen-Meeren/dp/3782208560/ref=sr_1_1?ie=UTF8&s=books&qid=1204011817&sr=1-1 HSK Komet. Kaperfahrt auf allen Meeren]. — Koehlers Verlagsgesellschaft Hamburg. — ISBN 3-782-20856-0.
- В. Ф. Воробьёв. [www.ozon.ru/context/detail/id/87644/ Кругосветка рейдера «Komet». «Гангут» №№ 16, 19]. — СПб.: Гангут. — 134 с. — ISBN 5-85875-093-1.
- Ф. Руге. [www.ozon.ru/context/detail/id/1280880/ Война на море, 1939—1945]. — СПб.: Полигон, 2002. — 392 с. — (Военно-историческая библиотека). — ISBN 5-89173-027-8.
- Э. Портен. [www.ozon.ru/context/detail/id/139786/ Германский флот во Второй мировой войне]. — Екатеринбург: Зеркало, 1997. — 240 с. — (Морские битвы крупным планом).
- А. В. Платонов, Ю. В. Апальков. Боевые корабли Германии 1939—1945.
- А. Черепков [web.archive.org/web/20011221041112/www.fsb.ru/smi/article/cherepkov.html Простота хуже предательства. «Независимое военное обозрение», 31.03.2000]
Ссылки
- [keu-ocr.narod.ru/Komet Кругосветка рейдера «Коmet» В. Ф.ВОРОБЬЕВ (Гангут ##16, 19), электронная версия]
- [kriegsmarine2.narod.ru/schiffe/hilfskreuzer/komet.htm KRIEGSMARINE. ВМС Германии между двумя поражениями. «Комет»]
- [argo.net.au/andre/raiderKOMET.html В. Крупник. Рейдер Комет]
- [www.bismarck-class.dk/hilfskreuzer/komet.html Bismarck & Tirpitz. Hilfskreuzer (Auxiliary Cruiser — Raider) — Komet] (англ.)
- [www.german-navy.de/kriegsmarine/ships/auxcruiser/komet/index.html German Naval History. Komet (HSK7)] (англ.)
- [www.schlachtschiffe.de/komet.htm Die grossen Schiffseinheiten der deutsche Kriegsmarine 1933—1945. Schiff 45 — HSK 7 «KOMET»] (нем.)
- [www.lexikon-der-wehrmacht.de/Waffen/Komet.htm Lexikon der Wehrmacht. Schiff 45 «Komet»] (нем.)
- [www.lexikon-der-wehrmacht.de/Waffen/Bilderseiten/Unterbilder/Komet-R.htm Lexikon der Wehrmacht.] Фотографии «Комета».
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Комет
Наташа стала надевать платье.– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.
После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.
Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
