Комижа
Город
Показать/скрыть карты
|
Ко́мижа (хорв. Komiža) — город в Хорватии, в Сплитско-Далматинской жупании. Второй по величине город острова Вис после города Вис.
Общие сведения
Комижа расположена в глубине широкой бухты на западном побережье острова. Город находится у подножья холма Хум (высота 587 метров). Население — 1523 человека в самом городе и 1677 человек в общине с центром в Комиже. Город связан автомобильной дорогой, идущей через весь остров, с городом Вис, расположенным на другой стороне острова. Город Вис — единственное место на острове, связанное с материком паромной переправой, в Комижу паромы не заходят. Поскольку Вис — наиболее удалённый от побережья остров Далмации, Комижа является самым удалённым от материка хорватским островным городом. Самым удаленным участком хорватской территории является принадлежащий коммуне архипелаг Палагружа, в 73 км на юг.
Экономика
Экономика города базируется на сельском хозяйстве, рыбной ловле и рыбопереработке. Исторически Комижа считалась в Хорватии городом рыбаков. Главные отрасли сельского хозяйства — виноградарство и разведение ценного лекарственного растения — розмарина. В последние годы получил развитие туризм. Туристов привлекают хорошие пляжи, тихая и спокойная атмосфера, связанная с удалённостью Комижи от больших городов. Около 10 000 человек в год посещают «Голубую пещеру», расположенную на небольшом острове Бишево, находящемся рядом с Комижей.
История
Поселение на месте Комижи впервые упомянуто в XII столетии. В XIII веке на небольшом возвышении рядом с поселением основан бенедиктинский монастырь. Монастырская церковь святого Николая неоднократно перестраивалась в XIV—XVII веках. Высокая колокольня, хорошо заметная с моря, пристроена к церкви в 1770 году. В XVI веке Комижа стала важным портом, венецианцами в 1585 году здесь была построена крепость, прикрывавшая порт со стороны берега. До наших дней от крепости сохранилась лишь башня, известная как «Венецианская». В настоящее время в ней находится музей рыболовства.
Достопримечательности
- Голубая пещера. Расположена на острове Бишево рядом с Комижей. Благодаря оригинальному оптическому эффекту, связанному с преломлением света в воде, все предметы в пещере кажутся залитыми голубым светом.
- Церковь св. Николая. Монастырская церковь. Заложена в XIII веке, многократно перестраивалась.
- Церковь Пресвятой Девы Марии. построена в XVI веке, впоследствии расширена. Алтари в стиле барокко.
- Венецианская башня. Осталась от венецианской крепости XVI века.
Напишите отзыв о статье "Комижа"
Литература
- Handbook for foreign visitors to Croatia. Zagreb. 1997
Ссылки
- [www.komiza.hr Официальный сайт города Комижа] (хорв.)
- [www.tz-komiza.hr Туристическая страница города Комижа] (хорв.) (англ.)
Отрывок, характеризующий Комижа
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
