Комитет информации

Комитет информации при Совете Министров СССР (с 1949 года — Комитет информации при Министерстве иностранных дел СССР) (в/ч 15618) — название советской внешней разведки в 1947—1951 годах.

Был создан Постановлением СМ СССР №1789-470сс от 30 мая 1947 г. Первоначально объединял как политическую разведку (ранее в ведении МГБ) так и военную. С 1949 г. военная разведка вернулась в систему военного ведомства.

2 ноября 1951 г. вся разведывательная работа была передана от КИ в МГБ, где было восстановлено 1-е Главное управление. В ведении КИ оставалась только служба дезинформации. Решением Президиума ЦК КПСС П158/III от 19 февраля 1958 г. КИ был упразднен.

Аппарат КИ находился в Ростокино в двух бывших зданиях Исполкома Коминтерна которые занимал Отдел международных связей Коминтерна до своего упразднения.

Руководители

• Молотов, Вячеслав Михайлович (30 мая 1947 — 4 марта 1949 г.)
• Вышинский, Андрей Януарьевич (4 марта — июнь 1949 г.)
• Зорин, Валериан Александрович (июнь 1949 — 6 февраля 1952 г.)

После выделения внешней разведки КИ возглавляли Я. А. Малик и А. А. Громыко

Последовательность смены председателей КИ доподлинно неизвестна. Известны лишь их имена. Петровы уверены, что Молотов был первым, а Зорин последним председателем. Возможно, Молотов передал свой пост Малику в конце пребывания на посту министра иностранных дел, а Вышинский пришел вслед за Маликом, которого сменил Зорин.

— Олег Гордиевский, Кристофер Эндрю. «КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева»

1-е заместители

• П. В. Федотов (1946—1949)
• С. Р. Савченко (1949—1953)
• В. С. Рясной (1953)

Ссылки

• [shieldandsword.mozohin.ru/ki4758/index.htm Комитет информации], shieldandsword.mozohin.ru

Отрывок, характеризующий Комитет информации

– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.