Комитет по Сталинским премиям в области литературы и искусства

Комитет по Сталинским премиям в области литературы и искусства при Совете народных комиссаров СССР — общественно-государственная организация, созданная по постановлению Совета народных комиссаров СССР для предварительного рассмотрения выдающихся работ в области литературы и искусства и представления наиболее выдающихся их авторов к Сталинским премиям. Работал в 1940—1954 годах. Комитет ликвидирован по постановлению ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 15 августа 1956 года.

Порядок работы

Комитет рассматривал выдающиеся произведения в областях:

1. литературы,
2. музыки,
3. живописи,
4. скульптуры,
5. архитектуры,
6. театрального искусства,
7. кинематографии.

Порядок присуждения Сталинских премий был определен постановлением СНК СССР «О порядке присуждения премий имени Сталина за выдающиеся работы в области науки, военных знаний, изобретательства, литературы и искусства», утверждённом на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 23 марта 1940 года. Согласно нему работы по указанным выше областям представлялись в комитет ежегодно не позднее 15 октября. Комитет, рассмотрев представленные работы, выходил с представлением о присуждении премий в СНК СССР не позднее 1 декабря. На соискание должны были представляться только работы, законченные в год присуждения премий, либо после 15 октября предыдущего года.

Литературные, музыкальные произведения и проекты архитектурных сооружений представлялись в Комитет в одном экземпляре, а остальные произведения искусства — в оригинале. Оценка работ в области театрального искусства и кинематографии производилась как на основе представленных материалов (пьес, сценариев и т. д.), так и на основании показов кинофильмов и театральных постановок.

Первое присуждение премий в области литературы и искусства состоялось в 1941 году.

Состав комитета

Первый состав комитета, утверждённый в 1940 году, состоял из председателя, 3 заместителей и 36 членов.

Председатель — народный артист СССР В. И. Немирович-Данченко.

Заместители председателя: Р. М. Глиэр, М. А. Шолохов, А. П. Довженко.

Члены комитета: Н. Н. Асеев, Г. Ф. Александров, А. В. Александров, К. Ж. Байсеитова, И. Г. Большаков, В. А. Веснин, И. Э. Грабарь, А. Б. Гольденвейзер, А. М. Герасимов, А. С. Гурвич, У. А. Г. Гаджибеков, А. К. Гулакян, И. О. Дунаевский, Я. Купала, Е. М. Кузнецов, А. Е. Корнейчук, И. К. Луппол, В. И. Мухина, С. Д. Меркуров, А. М. Малдыбаев, А. Г. Мордвинов, И. М. Москвин, С. М. Михоэлс, Н. Я. Мясковский, Х. Насырова, С. А. Самосуд, Р. Н. Симонов, И. Я. Судаков, А. Н. Толстой, А. А. Фадеев, М. Б. Храпченко, А. А. Хорава, М. Э. Чиаурели, Н. К. Черкасов, Ю. А. Шапорин, Ф. М. Эрмлер.

Смотри также

• Сталинская премия

Источники и литература

• Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Фонд № 2073. (Содержит стенограммы и протоколы пленумов комитета и заседаний секций; документы по итогам голосования; списки и личные дела кандидатов на получение премий; письма выдвигающих организаций; аннотации и рецензии на произведения искусства и литературы, выдвинутые на соискание премий). См.: [www.rgali.ru/showObject.do?object=10891467&viewMode=D_70512978]

Отрывок, характеризующий Комитет по Сталинским премиям в области литературы и искусства

– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.