Комитет 6 декабря 1826

Комитет 6 декабря 1826 — первый из Секретных комитетов созданных Николаем I, задачей которого являлось, во-первых, рассмотрение бумаг, опечатанных в кабинете Александра I после его смерти, и, во-вторых, рассмотрение вопроса о возможных преобразованиях государственного аппарата.

Предпосылки создания Комитета

Подавив восстание 14 декабря 1825 г., Николай I все же не мог просто пройти мимо того, что в стране нарастало недовольство крепостничеством и непрерывно расширялось массовое крестьянское революционное движение. Николай I не мог также не заметить и того, что недовольство в стране вызывалось, помимо крепостной эксплуатации, произволом, взяточничеством, волокитой и прочими отрицательными явлениями, царившими в государственном аппарате. Стремясь смягчить хоть немного эти чрезмерные злоупотребления и надеясь ослабить этим непрерывно нарастающее в стране недовольство и тем подрезать корни растущего революционного движения, сделать более гибким правительственный аппарат, Николай I создал 6 декабря 1826 г. Секретный комитет, задачей которого являлось, во-первых, рассмотрение бумаг, опечатанных в кабинете Александра I после его смерти, и, во-вторых, рассмотрение вопроса о возможных преобразованиях государственного аппарата.

Работа Комитета

Основной задачей комитета было ответить на вопрос «Что ныне хорошо, чего оставить нельзя и чем заменить?» Главой Комитета формально значился председатель Государственного совета граф. В. П. Кочубей — один из «молодых друзей» Александра I, давно уже отряхнувший со своих ног прах либерализма, а фактически руководил Комитетом М. М. Сперанский, тоже значительно поправевший после того, как он побывал в ссылке и в суде над декабристами. Составили Комитет особо доверенные сановники царя. Поэтому действовал он сверхосторожно, по принципу, который можно было бы сформулировать так: «Семь раз отмерь, но не отрезай», ибо, как выразился член Комитета Е. Ф. Канкрин, «недостатки существующего известны, а нового сокрыты». За четыре года регулярных заседаний (всего — 173) Комитет подготовил лишь два серьёзных, но, разумеется, верноподданнических проекта.

Проект по изменению Табели о рангах

Первым из них был проект сословной реформы. «Комитет 6 декабря» (так его называли) задумал оградить дворянство «от неприятного ему и вредного государству прилива разночинцев». Вместо Табели о рангах Петра I, дававшей право военным и гражданским чинам получать дворянство в порядке выслуги, Комитет предложил установить такой порядок, при котором дворянство приобреталось бы только наследственно, по праву рождения, и по «высочайшему пожалованию». Это предложение имело целью превратить российское дворянство в строго замкнутую касту, огражденную от «засорения» инородными элементами.

Вместе с тем, чтобы как-то поощрить и служилых людей, а также нарождавшуюся буржуазию, Комитет предложил создать для чиновников, купцов и буржуазной интеллигенции новые сословия — «чиновных», «именитых» и «почетных» граждан, которые освобождались бы, как и дворяне, от подушного оклада, рекрутского набора и телесных наказаний. Наконец, Комитет в Дополнение к старинному (1803) указу «о вольных хлебопашцах» разрешил помещикам освобождать крестьян не только с землей, но и без земли, причем все освобожденные крестьяне должны были образовать ещё одно сословие — «вольноотпущенных земледельцев».

Проект административной реформы

Второй проект «Комитета 6 декабря» предусматривал административную реформу. Государственный совет сохранял лишь законосовещательные функции при царе, а Сенат разделялся на Правительствующий (высший орган исполнительной власти) и Судебный. Внешне здесь воплощался буржуазный принцип разделения властей — законодательной, исполнительной и судебной, но не для ограничения самодержавия, а для того, чтобы упрочить его путём более четкого разграничения функций между всеми властями (одинаково бесправными перед самодержцем), что позволило бы усовершенствовать работу бюрократического аппарата.

Итоги деятельности комитета

Хотя все мероприятия, намечавшиеся комитетом, были до крайности умеренными, все же Николай I не стал проводить их в жизнь, так как на Западе, во Франции и Бельгии, произошла революция, в Польше в 1830 г. разразилось восстание и в стране было неспокойно. На основе деятельности Секретного комитета 1826 были утверждены узаконения о дворянских обществах (1831) и почётных гражданах (1832). Когда миновала революционная опасность 1830—1831 гг. и была закончена работа над кодификацией законов, Николай I вернулся к сословным проектам Комитета 6 декабря 1826 г. Частично они были реализованы в законе 1832 г., который учреждал среднее сословие «почетных граждан» двух (а не трех, как предполагал Комитет) степеней — «потомственных почетных граждан» (сюда зачислялись дети личных дворян, а также крупные капиталисты, ученые, художники) и «личных почетных граждан» (дети церковнослужителей, не получивших образования, и выпускники высших учебных заведений). Внешне эта мера выглядела уступкой буржуазии, но фактически представляла собой очередное монаршее пожалование дворянству, поскольку ограждала его от притока чуждых ему элементов из плебса.

Однако Николай I не решился утвердить предложения Комитета 1826 г. об отмене петровской Табели о рангах. Он только повысил указом 1845 г. чины, которые требовались для получения дворянства в порядке выслуги. Теперь потомственное дворянство предоставлялось гражданским чинам с V (а не с VIII, как ранее) класса, военным — с VI (вместо XIV), а личное дворянство — с IX класса (вместо XIV) и для гражданских, и для военных чинов.

Литература

• И. В. Кузнецов, В. И. Лебедев. Пособие для учителей «ИСТОРИЯ СССР. XVIII — середина XIX вв». Учпедгиз. Москва, 1958 г.

Отрывок, характеризующий Комитет 6 декабря 1826

– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.