Письменность коми

Письменность коми — письменность, используемая для записи коми языка. За время своего существования несколько раз меняла свою графическую основу и неоднократно реформировалась. В настоящее время коми письменность функционирует на кириллице. В истории коми письменности выделяется 5 этапов:

• XIV—XVII века — абур — оригинальная графическая система;
• XVIII век — 1918 год — письменность на основе кириллицы;
• 1918—1932 и 1936—1938 годы — алфавит В. А. Молодцова на основе видоизменённой кириллицы;
• 1932—1936 годы — алфавит на латинской основе;
• с 1938 года — современная письменность на основе кириллицы.

Коми-зырянский и коми-пермяцкий языки почти на всём протяжении своей письменной истории (кроме конца XIX — начал XX веков) пользовались одинаковой письменностью.

Абур

Первая письменность для коми языка была составлена миссионером Стефаном Пермским около 1372—1375 года. Эта письменность создавалась для нужд христианизации коми-края. Считается, что при выборе начертания букв Стефан Пермский ориентировался как на греческую и кирилловскую азбуки, так и на традиционные коми родовые знаки — пасы. Эта письменность получила название абур или анбур (по названию первых двух букв алфавита). В современной научной литературе также используются термины древнекоми письменность и древнепермская письменность.

До наших дней сохранилось несколько икон с надписями на абуре (например, Зырянская Троица), а также ряд рукописных строк в книгах. Общий объём сохранившихся связных текстов на абуре — 236 слов.

Ранняя письменность на основе кириллицы

Начиная с XVIII века появляются отдельные публикации коми текстов как на латинском алфавите, так и на кириллице. Так, во втором издании книги Н. Витсена «Северная и восточная Татария», вышедшем в 1705 году, был опубликован перевод молитвы «Отче наш» на коми язык, выполненный на латинской графике.

В 1787—1789 годах в книге П. С. Палласа «Сравнительный словарь всех языков и наречий» было опубликовано около 200 слов на коми языке на кириллице.

В 1808 году учащимся Вологодской духовной семинарии Филиппом Козловым была составлена первая грамматика коми-зырянского языка. В ней использовался алфавит на основе кириллицы: А а, Б б, В в, Г г, Д д, Е е, Ж ж, З з, И и, І і, К к, Л л, М м, Н н, О о, Ӧ ӧ, П п, Р р, С с, Т т, У у, Ч ч, Ӵ ӵ, Ш ш, ъ, Ы ы, ь, Ю ю, Я я. Эта грамматика не была опубликована. В 1813 году на основе этой грамматики преподаватель той же семинарии А. Ф. Флёров выпустил первую печатную коми грамматику — «Зырянская грамматика, изданная от главного управления училищ».

В 1820-50-е годы был издан ещё целый ряд коми грамматик и словарей, в которых использовались различные системы записи коми языка — как кириллические (П. И. Савваитов, А. М. Шёгрен), так и латинизированные (М. А. Кастрен).

Во второй половине XIX века на основе созданных ранее грамматик развились две основные системы для записи коми языка. Так, в работах Г. С. Лыткина помимо стандартных русских букв использовались знаки ӧ, j, лигатуры дж, дз, а мягкость согласных обозначалась диакритическим знаком-грависом. У ряда других авторов мягкость согласных обозначалось добавлением знака j.

В последние годы XIX века начинается активное издание букварей на коми-зырянском и коми-пермяцком языках. Эти буквари составлялись разными авторами и в них использовались разные варианты коми кириллического алфавита.

Отличия алфавитов коми букварей XIX — начала XX вв. от современного алфавита:

• Коми-зырянский
  • Попов А. Азбука для зырянского юношества или легчайший способ зырянам научиться русской грамоте. СПб, 1865. Нет букв Ё ё, Й й. Присутствуют Лигатура ДЖ, Ꚉ ꚉ, Ч̇ ч̇, Ъi ъi, Ѣ ѣ, Ji ji, Jo jo, Jӧ jӧ, Jы jы, Ѳ ѳ, Ѵ ѵ.
  • Азбука для зырян-ижемцев, живущих в Печерском уезде Архангельской губернии. Архангельск, 1895. Присутствуют буквы Ѣ ѣ, Ѳ ѳ.
  • Лыткин Г. С. Букварь зырянско-русско-церковнославянский. СПб, 1900. Нет букв Ё ё, И и, Ф ф, Х х, Ц ц, Щ щ, Ъ ъ, Ь ь, Э э, Ю ю, Я я. Присутствуют д̀, з̀, ј, л̀, н̀, с̀, т̀, ч̀.
• Коми-пермяцкий
  • Выддемъ пермякъ понда. Пермь, 1894. Нет буквы Ӧ ӧ. Присутствуют Ѣ ѣ, Ѳ ѳ.
  • Букварь для (северо-восточных, иньвенских) пермяков. Казань, 1897. Нет букв I i, Ф ф, Х х, Ц ц, Щ щ. Присутствуют Ӂ ӂ, З̆ з̆, Ш̆ ш̆, Ы̆ ы̆.
  • Букварь для пермяков Ивеньского края. Казань, 1899. Нет букв I i, Ц ц, Щ щ. Присутствуют Ӂ ӂ, З̆ з̆, йи, Ӵ ӵ, ъи, Ѳ ѳ
  • Букварь для (северо-восточных, иньвенских) пермяков. Казань, 1900. Нет букв I i, Ф ф, Х х, Ц ц, Щ щ. Присутствуют Ӂ ӂ, З̆ з̆, Ӵ ӵ, Ы̆ ы̆.
  • Попов Е. Выддемъ коми отиръ челядь понда. Казань, 1904. Нет букв Ӧ ӧ, Ф ф, Х х, Ц ц, Щ щ. Присутствуют д̅з̅, д̅ж̅, ч̅ш̅, Ѣ ѣ, Ӭ ӭ
  • Мошегов Кондратий Михайлович. Букварь для пермяцких детей (На чердынском наречии). Казань, 1908. Нет букв Ъ ъ, Ь ь. Присутствуют Ӝ ӝ, Ӟ ӟ, Ӵ ӵ, Ѳ ѳ.

В связи с отсутствием стандартного алфавита и незначительностью изданий на коми языке (всего в 1813—1914 годах было издано около 60-70 книг и брошюр на коми) эти алфавиты не получили заметного распространения среди населения.

Молодцовский алфавит

В 1918 году сфера употребления языка коми значительно расширилась — было введено преподавание на нём в школах, в местных газетах начали печататься отдельные статьи на коми языке и пр. В этих условиях возникла потребность в создании постоянного алфавита, выработке орфографических норм.

В мае-июне 1918 года в Усть-Сысольске прошло совещание учителей, на котором выступил учитель В. А. Молодцов и ознакомил участников совещания со своим проектом алфавита для языка коми. В августе того же года на совещании учителей в Усть-Выми алфавит Молодцова был утверждён. Отсутствие необходимых шрифтов не позволило сразу же приступить к изданию печатной продукции на этом алфавите, из-за чего до 1920 года применялся модифицированный русский алфавит, составленный А. А. Цембером.

Алфавит Молодцова базировался на кириллице, но имел ряд специфических букв для обозначения мягких согласных и аффрикат. С 1921 года на этом алфавите началось активное книгоиздание. Несмотря на достоинства этого алфавита (строгая фонематичность, экономность письма), он имел и ряд недостатков, основным из которых была сложность рукописного текста из-за особой формы знаков для мягких согласных.

Письменность после 1932 года

Ещё в 1924 году профессор А. Н. Грен предлагал перевести письменность коми на латинизированную основу. Тогда его мало кто поддержал, но в то время в СССР начался активный процесс латинизации письменностей и вскоре этот вопрос был поднят вновь. В 1929 году на Коми лингвистической конференции Главнауки была принята резолюция о необходимости перехода на латинизированный алфавит, используя опыт латинизации тюркских письменностей народов СССР. В сентябре 1930 года бюро Коми обкома ВКП(б) официально постановило перевести письменность коми на латиницу. Сам алфавит был утверждён в ноябре 1931 года, после чего начался перевод делопроизводства, образования и издательского дела на новую письменность. Этот процесс был в целом завершён в 1934 году.

Латинский коми алфавит по сути стал транслитерацией молодцовского алфавита — в нём сохранялась строгая фонематичность, обозначение мягких согласных путём добавления «хвостика» к букве, особые знаки для аффрикат. Тем самым сохранялись как достоинства, так и недостатки прежнего письма.

Изменение политической обстановки в СССР в середине 1930-х годов привело к отказу от латинизированного коми алфавита — в стране начался процесс кириллизации. В отношении письменности коми это вылилось в отказ от латинского алфавита уже в 1936 году. Вместо него был восстановлен алфавит Молодцова, но в 1938 году он был заменён на новый вариант кириллического алфавита, значительно более приближенный к русской графике.

Современный алфавит

Современный алфавит для коми-зырянского и коми-пермяцкого языков был введён в 1938 году. Он содержит все буквы русского алфавита, а также знаки Ӧ ӧ и І і. Для обозначения аффрикат используются диграфы дж, дз и тш. Иногда эти диграфы включаются в азбуку, иногда нет.

Буква Іі («твёрдая и») используется после букв д, з, л, н, с, т для обозначения их твёрдости (перед «обычным» и они мягкие). Буква Ӧ ӧ обозначает нелабиализованный звук среднего ряда среднего подъёма. Мягкость согласных обозначается мягким знаком, стоящим после них.

Современный алфавит коми:

А а	Б б	В в	Г г	Д д	Е е	Ё ё	Ж ж	З з
И и	І і	Й й	К к	Л л	М м	Н н	О о	Ӧ ӧ
П п	Р р	С с	Т т	У у	Ф ф	Х х	Ц ц	Ч ч
Ш ш	Щ щ	Ъ ъ	Ы ы	Ь ь	Э э	Ю ю	Я я

Коми-язьвинский язык, долгое время считавшийся одним из наречий коми-пермяцкого языка, получил свою оригинальную письменность только в начале 2000-х годов, когда на нём был издан первый букварь. Алфавит этого издания включает все буквы русского алфавита, специфические знаки Ӧ ӧ, Ө ө, Ӱ ӱ, а также диграфы дж, дч, тш.

Сравнительная таблица алфавитов коми

Абур	Кириллица Кастрена- Савваитова (19 в.)	Кириллица Шёгрена (19 в.)	Алфавит Молодцова	Латиница 1930-1936	Кириллица с 1938
	a	a	a	a	а
	б	б	б	в	б
	в	в	в	v	в
	г	г	г	g	г
	д	д	ԁ	d	д
	дј	д̀	ԃ		д (мягкое)
	дж	дж	җ	з	дж
	дз	дз	ԅ	ӡ	дз
			је	je	е
			јо	jo	ё
	ж	ж	ж	ƶ	ж
	з	з	з	z	з
	зј	з̀	ԇ	ⱬ	з (мягкое)
	і	і	і	i	и, і
	ј	ј	ј	j	й
	к	к	к	k	к
	л	л	л	l	л
	лј	л̀	ԉ		л (мягкое)
	м	м	м	m	м
	н	н	н	n	н
	нј	н̀	ԋ	ꞑ	н (мягкое)
	о	о	о	o	o
	ӧ	ӧ	ӧ	ә	ӧ
	п	п	п	p	п
	р	р	р	r	р
	с	с	с	s	с
	сј	с̀	ԍ		с (мягкое)
	т	т	т	t	т
	тј	т̀	ԏ		т (мягкое)
	у	у	у	u	у
				f	ф
				x	х
				c	ц
	ч	ч	щ		тш
	чј	ч̀	ч		ч
	ш	ш	ш	ꞩ	ш
					ъ
	ы	ы	ы		ы
					ь
,	е	е	е	е	э
			ју	ju	ю
			ја	ja	я

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

• Коми язык. Энциклопедия / Г. В. Федюнева. — М.: Изд-во ДиК, 1998. — 608 с. — 5000 экз. — ISBN 5-7903-0045-6.
• Кастрен М. А. De Litteris // [books.google.com/books?id=A5FPAAAAYAAJ&hl=ru&pg=PA1#v=onepage&q&f=false Основы зырянской грамматики] = Elementa grammatices Syrjaenae. — Helsingforsiae, 1844. — С. 1—15.
• Рогов Н. А. Отделение Первое. О буквах // [books.google.com/books?id=OTtFAAAAYAAJ&hl=ru&pg=PA1#v=onepage&q&f=false Опыт грамматики пермяцкаго языка]. — СПб., 1860. — С. 1—8.

Отрывок, характеризующий Письменность коми

– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.