Коммунио

Комму́нио (лат. communio причастие), в богослужении католиков — антифон мессы, исполняемый во время причастия клира и прихожан, причастный антифон.

Краткая характеристика

Литургически коммунио относится к циклу проприя мессы. С точки зрения (текстомузыкальной) формы коммунио, как и всякий антифон, традиционно исполнялось с псалмом того же тона, в котором написан антифон; после каждого псалмового стиха («верса») антифон повторялся (т.е. выполнял функцию рефрена). Начиная с позднего Средневековья (также в современном сокращённом богослужении) исполняется только антифон, без псалмов. Мелодика древнейших коммунио, как правило, невматического типа («Dicit Dominus» VI тона). Более поздние по происхождению коммунио содержат значительные распевы текста (см. Мелизматическое пение); к числу последних относится, например, «Unam petii» (VII тона), мелодия которого известна также как большой респонсорий.

В гармонии нерешённой остаётся проблема идентификации лада в мелодически развитых коммунио как, например, в знаменитом «Beatus servus». Уже в Средние века типично отнесение одного и того же коммунио к разным ладам (немецкий источниковед У. Бом приводит 46 примеров противоречащих друг друг другу ладовых атрибуций коммунио). Известный американский музыковед-медиевист Джеймс Маккиннон считал, что причина «ладовой нестабильности» (англ. modal instability) таких коммунио, «видимо, как-то связана с их поздним внедрением в римский [певческий] репертуар».

Коммунио в других традициях

Причастие в православном и протестантском богослужении также сопровождается музыкой. В Греции общинное пение к причастию (др.-греч. κοινωνικόν) восходит к напевной речитации псалма (в форме тропаря) во время причастия в Византии. Древнейшим (согласно Д.Кономосу) причастным тропарём был "Γεύσασθε καὶ ἴδετε" («Вкусите и видите» [яко благ Господь]; Пс 33:9). В лютеранстве (оригинальный термин Sub communione) это, как правило, инструментальная музыка, исполняемая на органе.

Литература

• Bohm U. Der Wechsel der Modalitätsbestimmung in der Tradition der Messgesänge im IX. bis XIII. Jahrhundert. Einsiedeln, 1929.
• Leiturgia. Band IV. Die Musik des evangelischen Gottesdienstes. Kassel: Johannes Stauda-Verlag, 1962.
• Fleming K. The editing of some communion melodies in medieval chant manuscripts. Diss. Catholic University of America (Washington DC), 1979.
• Conomos D. Communion chants in Magna Graecia and Byzantium // Journal of the American Musicological Society 33 (1980), p. 241–263.
• Conomos D. The late Byzantine and Slavonic communion cycle: Liturgy and music. Washington D.C.: Dumbarton Oaks, 1985.
• McKinnon J. The eighth-century Frankish-Roman communion cycle// Journal of the American Musicological Society 45 (1992), pp. 179–227.
• McKinnon J. Properization: the Roman mass // Cantus Planus Study. Session V. Éger 1993, pp.15–22.
• Maiani B. The responsory-communions: toward a chronology of select proper chants. Diss. Univ. of North Carolina, 1996.
• McKinnon J.W. Communion // The New Grove Dictionary of Music and Musicians. London; New York, 2001.

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=oZDOJVz6YKE Коммунио «Beatus Servus»] (григорианский хорал; пение синхронизировано с представлением нотного текста)

Отрывок, характеризующий Коммунио

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.