Румынская коммунистическая партия

Коммунистическая партия Румынии
Partidul Comunist Român
Лидер:	Николае Чаушеску (до декабря 1989)
Дата основания:	8 мая 1921 года
Дата роспуска:	22 декабря 1989 года (преемник) Румынская коммунистическая партия (2010)
Штаб-квартира:	Бухарест
Идеология:	марксизм-ленинизм, национал-коммунизм
Интернационал:	Коминтерн
Партийная печать:	Скынтея

К:Политические партии, основанные в 1921 году

Румынская коммунистическая партия или РКП (рум. Partidul Comunist Român) — румынская коммунистическая политическая партия, которая являлась продолжательницей большевистского крыла Румынской социалистической партии. Изначально идеологией партии были подготовка коммунистической революции и отказ от националистического проекта Великая Румыния, при Чаушеску в ней нарастали националистические устремления.

РКП в межвоенный период была небольшой нелегальной группировкой, находящейся под прямым контролем Коминтерна. В 1930-е годы большинство активистов находились в заключении или бежали в СССР.

Коммунистическая партия вышла на передний план румынской политике в августе 1944 года, когда коммунисты приняли участие в дворцовом перевороте и свержении про-нацистского правительства Иона Антонеску. С помощью советских сил РКП отправила короля Михая I в изгнание и установила однопартийный режим в 1948 году, продолжавшийся вплоть до Румынской революции 1989 года.

Объявлена вне закона 29 декабря 1989 года декретом Фронта национального спасения.

Преемницей «исторической» РКП считает себя Румынская коммунистическая партия (2010)

Съезды РКП

Все съезды, кроме III—V, состоялись в Бухаресте.

• I съезд — 8—12 мая 1921;
• II съезд — 3—4 октября 1922;
• III съезд — сентябрь 1924;
• IV съезд — 29 июня — 2 июля 1928;
• V съезд — 3—24 декабря 1931;
• VI съезд — 21—23 февраля 1948;
• VII съезд — 23—28 декабря 1955;
• VIII съезд — 20—25 июня 1960;
• IX съезд — 19—24 июля 1965;
• X съезд — 6—12 августа 1969;
• XI съезд — 25—28 ноября 1974;
• XII съезд — 1979;
• XIII съезд — 1984;
• XIV съезд — 20—24 ноября 1989.

Национальные конференции РКП

• 16—19 октября 1945;
• 6—8 декабря 1967;
• 19—21 июля 1972;
• декабрь 1987.

Персональный состав Политисполкома ЦК РКП, избранного на последнем XIV съезде РКП

Эмиль Бобу, Михай Гере, Сузана Гыдя, Николае Джосан, Ион Динкэ, Миу Добреску, Константин Дэскэлеску, Ион Коман, Сильвиу Куртичану, Николае Константин, Маня Мэнеску, Паул Никулэску, Константин Олтяну, Георге Опря, Георге Панэ, Думитру Попеску, Ион Раду, Георге Рэдулеску, Илие Матей, Василе Миля, Ана Мурешан, Корнел Пакосте, Тудор Постелнику, Иосиф Сас, Ион Стоян, Иоан Тома, Иоан Тоту, Андрей Штефан, Елена Чаушеску, Лина Чобану, Людовик Фазекаш, Ион Урсу.

Последнее заседание Политисполкома ЦК РКП: 17 декабря 1989 года.

Отрывок, характеризующий Румынская коммунистическая партия

– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.