Коморы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Союз Коморских Островов
ком. Udzima wa Komori
фр. Union des Comores
араб. الاتحاد القمري
Флаг Герб
Девиз: «фр. Unité ­ Solidarité ­ Développement»[1]

«Единство, Солидарность, Развитие»

Гимн: «Umodja wa Masiwa (Союз Островов)»
Дата независимости 5 июня 1975 (от Франции)
Официальные языки Коморский, французский, арабский
Столица Морони
Крупнейший город Морони
Форма правления Президентская республика
Президент
Вице-президент
Азали Ассумани
Фуад Мохаджи
Мохмед Али Соили
Нурдин Бурхан
Госрелигия Ислам (суннитского толка)
Территория
• Всего
• % водной поверхн.
168 (169)-я в мире
2 235 км²[2] / 1 862 км²
незначительно
Население
• Оценка (2016)
Плотность

806 153[3] чел. (158-е)
433 чел./км²
ВВП
  • Итого (2004)
  • На душу населения

1,049 млрд. долл. (171-й)
1,660 долл.
ИЧР (2013) 0,429 (низкий) (169-е место)
Валюта Коморский франк (KMF, код 174)
Интернет-домен .km
Телефонный код +269
Часовой пояс +3
Координаты: 12°11′00″ ю. ш. 44°14′00″ в. д. / 12.18333° ю. ш. 44.23333° в. д. / -12.18333; 44.23333 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-12.18333&mlon=44.23333&zoom=12 (O)] (Я)

Комо́ры, официальное название Сою́з Комо́рских Острово́в[4], часто также употребляется название Коморские Острова (до 2002 года — Федеральная Исламская Республика Коморские Острова) — государство в Восточной Африке. Расположено в Индийском океане в северной части Мозамбикского пролива между северным Мадагаскаром и северным Мозамбиком. Площадь — 1862 км² (с островом Майотта (Маоре) — 2 235 км²[2]). Население — 806 153 человека (в 2016 году[3], без учёта Майотта (Маоре), с ним — более 1 050 000 человек[5]), главным образом народ коморцы или анталоатра. Столица — город Морони.

Название пошло от арабского слова al-qamar (аль-камар), что означает «луна». Луна присутствует на флаге государства.

Официальные языки — коморский (родственный языку суахили), французский и арабский. Государственная религия — ислам.





География

Государство расположено на вулканическом архипелаге Коморских островов, включающем четыре главных острова. Острова Нгазиджа (Гранд-Комор), Ндзуани (Анжуан) и Мвали (Мохели) фактически составляют Союз Коморских Островов, а остров Маоре (Майотта) фактически имеет статус «заморского региона» Франции, но на него претендует Союз Коморских Островов.

Высшая точка — действующий вулкан Картала (2361 м). Острова гористы, окружены коралловыми рифами. Климат тропический, влажный и жаркий. Осадков от 1100 до 3000 мм в год. Верхние части склонов гор покрыты густыми тропическими лесами, ниже располагаются саванны и кустарниковые заросли. Круглый год существует опасность заражения малярией.

Природа

Растительность

Растительность представлена сахарным тростником, кокосовой пальмой, бананом, кофейным деревом, гвоздикой.

Животный мир

На Коморах обитает одно из редчайших животных на Земле — крылан Ливингстона, встречающееся всего на 2 островах.

История

Древняя история

Судя по результатам археологических раскопок остров Анжуан был заселён ещё в V веке н. э. В XII веке архипелаг попал под власть султаната Килвы, созданного арабами на восточном побережье Африки (территория современной Танзании). Впервые острова описаны в 1598 году голландским путешественником К. Хаутманом. Попытка направлявшихся в Индию португальцев обосноваться на островах в 1610-х годах потерпела неудачу из-за отпора местных жителей. После распада Килвы здесь были многочисленные враждующие между собой султанаты, возросло влияние ислама, насаждаемого выходцами из Шираза (Персия).

С 1600-х годов началась вторая волна заселения островов выходцами из Африки, стран Арабского Востока и острова Мадагаскар. Архипелаг также был пристанищем пиратов, которые привезли сюда пленённых индийцев и китайцев. С 1785 года с целью захвата рабов совершались набеги с Мадагаскара, из-за чего в начале XIX века остров Майотта практически обезлюдел и вместе с островом Мохели контролировался правителями Мадагаскара.

Колониальный период

В 1841 году Франция захватила остров Майотта и с 1843 года он стал её протекторатом. В 18861892 годах установлен протекторат над островами Анжуан, Гранд-Комор и Мохели. С 1909 архипелаг официально объявлен французской колонией, а в 1912 году в административном отношении присоединён к Мадагаскару.

Хозяйства колонистов базировались на выращивании ванили, гвоздики и кофе. Местная элита тесно сотрудничала с колониальной администрацией. После оккупации британскими войсками во время Второй мировой войны согласно новой конституции Франции в 1947 году был получен статус её «заморской территории». В 1957 году учреждён Правительственный совет1961 году его возглавил уроженец страны С. М. Шейх), в 1961 году учреждена избираемая Палата депутатов. Местное самоуправление (кроме вопросов финансов, обороны и внешних сношений) введено с 1968 года. Административный центр в 1968 году был перенесён из города Мамудзу (остров Майотта) в город Морони (остров Гранд-Комор). Администрацию возглавлял верховный комиссар.

Первые политические организации, представлявшие разные группы мусульманской аристократии, возникли в 1962 году: «Демократический союз Коморских островов» (ДСКО, создан С. М. Шейхом) — так называемая «Партия зелёных» (партия высших государственных служащих) и «Демократическое объединение коморского народа» (ДОК), получившее название «партия белых» или «партия принцев». В 1963 году коморской общиной в Танганьике было создано «Движение за национальное освобождение Коморских островов» (МОЛИНАКО), признанное ОАЕ лидером национально-освободительного движения на островах. На архипелаге с 1970 года действовало его отделение — «Партия эволюции Комор» (ПЭК). В 1972 году на острове Гранд-Комор создана «Партия народа» («Умма»).

На референдуме по вопросу независимости (декабрь 1974 года) большинство жителей архипелага высказалось положительно. Из них, 96 % жителей островов Анжуан, Гранд-Комор и Мохели проголосовали «за» его отделение от Франции, а 64 % населения острова Майотта — «против». 6 июля 1975 года местная Палата депутатов в одностороннем порядке провозгласила независимую Республику Коморские Острова (РКО), контролируя три острова: Анжуан, Гранд-Комор и Мохели. Президентом стал председатель Правительственного совета Ахмед Абдаллах. Этот совет был упразднён, сформирован парламент, принята конституция, и восстановлены арабские названия островов.

В ноябре 1975 года Коморы были приняты в ООН в составе четырёх островов как единое государство. Франция, признав независимость РКО, в одностороннем порядке закрепила за островом Майотта статус своей «территориальной единицы».

После получения независимости

В результате бескровного государственного переворота 3 августа 1975 года к власти пришёл симпатик маоизма Али Суалих, провозгласивший курс так называемого «национального социализма»: национализация крупных земельных владений и собственности высланных из страны французских колонистов, введение планирования в экономике, отмена действия законов шариата и ограничение влияния мусульманского духовенства, роспуск политических партий. Антиисламская направленность политики правительства привела к дестабилизизации обстановки в стране. РКО оказалась в условиях международной изоляции.

В мае 1978 произошёл новый переворот, возглавленный французским наёмником Бобом Денаром (Али Суалих убит, власть вновь перешла к А. Абдаллаху). Возобновлена деятельность административного аппарата, частных французских и местных компаний, возвращена земля крупным собственникам, поощрялись иностранные инвестиции, восстановлены дипломатические отношения с Францией.

Согласно конституции 1978 года страна переименована в Федеральную Исламскую Республику Коморские Острова (ФИРКО) (фр. République Fédérale Islamique des Comores; араб. جمهورية القمر الإتحادية الإسلامية)‎, парламент — в Федеральную ассамблею, а ислам объявлен государственной религией. После введения однопартийной системы (1979) единственной партией стал правящий «Коморский союз за прогресс» («Уджима», создан в 1982 году).

6 декабря 1979 года Генеральная Ассамблея ООН признала за государством Коморские Острова права на остров Маоре (Майотта).[6]

Авторитарность режима А. Абдаллаха, переизбранного в 1984 (99 % голосов), и подавление любых оппозиционных взглядов привели в ноябре 1989 года к перевороту, в ходе которого он был убит.

Президентские выборы 1990 года прошли в условиях многопартийности (созданы 14 легальных партий). Президентом был избран Саид Мохамед Джохар (55,3 % голосов). Постоянная конфронтация партий способствовала новому перевороту в сентябре 1995 года, осуществлённому иностранными наёмниками. В 19961998 годах президентский пост занимал Мохамед Таки Абдулкарим. Новая конституция (1996) закрепила существование многопартийности и ислама в качестве государственной религии.

После кончины президента этот пост занял Т. Массунде. Ухудшение экономического положения (в том числе из-за падения мировых цен на ваниль и гвоздику) и сепаратизм (провозглашение в одностороннем порядке независимости островами Анжуан и Мохели в 1997 году) дестабилизировали ситуацию в стране. В результате военного переворота 30 апреля 1999 года к власти пришёл полковник Азали Ассумани. В 2001 году правительственные войска предотвратили попытки военных переворотов на островах Анжуан и Мохели.

После проведения 21 декабря 2001 года референдума одобрена новая конституция[7][8], предоставлявшая островам более широкие автономные права. Страна стала называться Союз Коморских Островов (СКО). На президентских выборах 14 апреля 2002 года (откладываемых несколько раз и прошедших в два тура) победил А. Ассумани. В марте-апреле того же года избраны президенты островов Анжуан и Мохели. Президентом острова Гранд-Комор избран в мае 2002 года противник А. Ассумани А. С. Эльбак (63 % голосов).

По конституции 2001 года, Коморы сохраняют претензии на остров Маоре́ (Майо́тта), считая его неотъемлемой частью и одним из 4-х автономных островов государства Союз Коморских Островов[7].

Остров Ндзуани (Анжуан) проявляет сепаратистские настроения[9] и даже объявил о создании у себя офшорной зоны, которая не была признана официальными властями Комор.

Государственное устройство

Республика. Президент — Икилилу Дуанин (избран 26 декабря 2010 года, в должности с 26 мая 2011 года).

По конституции 2001 года президент страны избирается раз в 4 года, кандидатов представляет один из трёх островов, по очереди[8]. В 2002 году президентом был выбран Азали Ассумани с Нгазиджи, в 2006 — Ахмед Абдалла Самби с Ндзуани. Действующий президент Икилилу Дуанин был представлен островом Мохели.

Парламент (ассамблея) — 33 депутата, из них 18 избираются всеобщим голосованием, 15 — ассамблеями трёх островов, на 5-летний срок.

Армия

Вооружённые силы Коморских островов состоят из небольшой регулярной армии и полиции в 500 человек, а также 500 членов сил обороны. Договор о взаимной обороне с Францией обеспечивает морские силы для защиты территориальных вод, обучение Коморских военнослужащих и воздушное наблюдение. Франция держит несколько старших офицеров в правительстве Коморских островов. Франция имеет небольшую морскую базу и отряд иностранного легиона (DLEM) на Майотте. Расходы на вооружённые силы (1500 чел.) составляют 3 % ВВП (на 2002 год).


Административное деление

Согласно действующей Конституции 2001 года, Союз Коморских Островов состоит из 4-х автономных островов, включая Маоре (Майотта)[7], подконтрольный Франции. Фактически Коморы включают только 3 автономных региона (острова), соответствующие крупнейшим островам, на которых расположены 16 префектур.

Население

Численность населения — 806 153 человека (оценка на июль 2016 года)[3], без учёта Майотта (Маоре), с ним — более 1 050 000 человек[5].

По данным переписи населения 2012 года населения страны составило 724 294 человека[3] (без учёта Майотта (Маоре), с ним — около 936 900 тыс. человек).

Годовой прирост — 2,7 % (фертильность — 4,8 рождений на женщину).

Средняя продолжительность жизни — 61 год у мужчин, 66 лет у женщин.

Этно-расовый состав — анталоатра (метисы афро-арабо-малагасийского происхождения) − более 95 %, макуа (негры банту) − 1,5 %, арабы − 0,5 %, малагасийцы − 0,5 %, а также: персы, французы, индийцы (по 0,2 %).

Языки — официальные арабский и французский, большинство населения говорит на коморском языке (ответвлении суахили с большой примесью арабского).

Религии — в основном мусульмане-сунниты, небольшое число мусульман-шиитов, французы и часть малагасийцев — христиане-католики (см. Католицизм на Коморских островах).

Грамотность — 63 % мужчин и 39 % женщин (оценка 2003 года).

Городское население — 28 %.

Экономика

Коморы — одно из беднейших государств мира. ВВП на душу населения в 2009 году — 1 тыс. долл. (209-е место в мире). Ниже уровня бедности — 60 % населения. Природные ресурсы незначительны, низкий уровень квалификации рабочей силы, большой рост населения, сильная зависимость от иностранной помощи. Страна не обеспечивает себя продовольствием — рис, основной продукт питания коморцев, занимает основную долю в импорте. Правительство пытается повысить уровень грамотности и трудовой квалификации, стремится приватизировать коммерческие и промышленные предприятия, улучшить здравоохранение, развивать туризм, уменьшить рост населения.

Сельское хозяйство (40 % ВВП, 80 % работающих) — ваниль, гвоздика, иланг-иланг, копра, кокосы, бананы, маниок (тапиока); рыболовство.

Промышленность (4 % ВВП) — парфюмерия.

Сфера обслуживания — 56 % ВВП.

Экспорт в 2006 году — 32 млн долл. — ваниль, иланг-иланг (парфюмерная эссенция), гвоздика, копра.

Основные покупатели — Франция 31 %, Турция 17 %, Греция 11 %, Бразилия 10 %, Сингапур 8 %.

Импорт в 2006 году — 143 млн долл. — рис и другое продовольствие, потребительские товары, нефтепродукты, цемент, транспортные средства.

Основные поставщики — Бразилия 14 %, Франция 13 %, Китай 11 %, ОАЭ 9 %, ЮАР 6 %.

Входит в международную организацию стран АКТ.


СМИ

Государственная телерадиокомпания ORTC (Office de radio et télévision des Comores - "Управление радио и телевидения Комор"), включает в себя радиостанцию Radio Comores и телеканал ORTC TV.

См. также

Напишите отзыв о статье "Коморы"

Примечания

  1. [www.beit-salam.km/article.php3?id_article=34 La Constitution comorienne]
  2. 1 2 2235 км² — площадь Коморских Островов с учётом острова Маоре (Майотта) — фактически заморский департамент Франции Майотта. [www.un.org/ru/ga/34/docs/34res.shtml Генеральная Ассамбея ООН (34/69 от 06.12.1979)] признала за государством Коморские Острова права на остров Маоре (Майотта). Без учёта этого острова площадь Коморских Островов составляет 1862 км²
  3. 1 2 3 4 [comoros.africadata.org/fr/DataAnalysis Comoros portail de donnees] Информационный портал Комор
  4. Атлас мира. ред. Поздняк Г. В.; Омск: Роскартография, ФГУП «ОКФ», 2007 ISBN 5-9523-0164-9
  5. 1 2 По оценкам (средний прогноз) Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН на 1 июля 2016 года население Комор составляло 807 118 человек, население Майотты — 246 496 человек, то есть суммарно 1 053 614 человек. ([esa.un.org/unpd/wpp/DVD/Files/1_Excel%20(Standard)/EXCEL_FILES/1_Population/WPP2015_POP_F01_1_TOTAL_POPULATION_BOTH_SEXES.XLS POP/1-1: Total population (both sexes combined) by major area, region and country, annually for 1950—2100 (Medium fertility, 2015—2100).xls])
  6. [www.un.org/ru/ga/34/docs/34res.shtml Генеральная Ассамблея ООН (34/69 от 06.12.1979) Вопрос о коморском острове Майотта]
  7. 1 2 3 [worldconstitutions.ru/?p=63 Конституция Союза Коморских Островов] (принята на референдуме 23 декабря 2001 года)
  8. 1 2 [www.worldislamlaw.ru/archives/253 Конституция Коморских островов]
  9. [www.lenta.ru/news/2008/03/26/anjouan/_Printed.htm Мятежному коморскому острову нашли временного президента], Lenta.ru (26 марта 2008). Проверено 23 января 2010.

Литература

  • Густерин П. В. Города Арабского Востока. — М.: Восток—Запад, 2007. — 352 с. — (Энциклопедический справочник). — 2000 экз. — ISBN 978-5-478-00729-4.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Коморы

– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.