Комплексный книготорговый индекс-шифр

Комплексный книготорговый индекс-шифр — стандартный элемент выходных сведений, предназначенный для классификации книги в книготорговой сети (книжных магазинах и т. д.). Он применялся в выходных сведениях изданий СССР и России до вступления в силу ГОСТ 7.4—95.

История возникновения

Комплексный книготорговый индекс-шифр стал использоваться в книгах СССР 1 июля 1965 года с введением в действие «Единой схемы классификации литературы в книготорговой сети» (ЕСКК). В этом издании формат индекса-шифра был определен как дробь, в числителе которой — классификационный индекс, набор которых был определен там же, а в знаменателе указывалось издание, в котором объявлялось о предстоящем выпуске книги. Классификационный индекс состоял из трёх одно- или двузначных чисел, разделённых дефисами. Первое число обозначало отдел классификации, второе — подотдел, а третье — ещё более мелкое деление: группу. Впоследствии дефисы были заменены нулями, причем таким образом, что индекс стал пятизначным. В знаменателе указывался номер позиции в объявляющем издании, его название в виде аббревиатуры, номер этого издания и год его выпуска. По умолчанию — если аббревиатура не указывалась — в качестве объявляющего издания подразумевался тематический план данного издательства по выпуску литературы. Издания, в которых объявлялось о плане издательства по выпуску литературы на будущий год — т. н. тематические планы — были предназначены, в частности, для посетителей книжных магазинов, которые, просмотрев планы издательств, могли заранее оставить в магазине заказ на книги.

В 1977 году была издана «Единая схема классификации литературы для книгоиздания в СССР», в которой комплексный книготорговый индекс-шифр претерпел существенные изменения (см. раздел «Структура» ниже), но во многих книгах, изданных в следующем году продолжалось использование пятизначного индекса ЕСКК. Поэтому период 1979—1981 гг. был определён как переходный, когда в комплексном книготорговом индексе-шифре книг, изданных в СССР должен был указываться как пятизначный, так и десятизначный классификационные индексы. В 1981 году пятизначный индекс был окончательно упразднён, и с 1982 года комплексный книготорговый индекс-шифр в советских книгах имел формат, определённый в издании «Единой схемы» 1977 года. Этот формат был закреплен в ГОСТ 7.4—86.

Структура

Комплексный книготорговый индекс-шифр имел структуру

<math>A\cfrac{B-C}{D(E)-G}H</math>,

где:

• A — первая буква авторского знака
• B — десятизначный код «Единой классификации литературы для книгоиздания в СССР». Две первые цифры — это раздел тематической классификации, следующие две — подраздел, далее — рубрика, затем — подрубрика, и последние две цифры — еще более мелкое деление. Соответствующие коды опубликованы в «Единой классификации…» По ГОСТ 7.4—86 у книг, брошюр и нотных изданий десятизначный код располагался в левом нижнем углу отворота титульного листа, а в однолистных изданиях — в левом нижнем углу поля листа
• C — номер издания среди выпущенных данным издательством в данном отчётном году
• D — код издательства по «Единой классификации литературы для книгоиздания в СССР»
• E — код ведомства, которому подчинено издательство
• G — год выпуска издания
• H — документ, в котором было объявлено о выходе данного издания, либо «без объявл.»

Примеры

В 1965—1978 гг.

В первом выпуске издания «Природные условия Западной Сибири», вышедшем в издательстве Московского университета в 1971 году, комплексный книготорговый индекс-шифр расположен в левом нижнем углу отворота титульного листа. Он представляет собой дробь, в числителе которой — 2-8-2, а в знаменателе — Б. З.56—71—№ 22. В классификационном индексе первая цифра 2 обозначает отдел — «Естественные науки. Математика». Вторая цифра 8 означает подотдел — «География». Третья цифра 2 означает группу — «Физическая география СССР». Из знаменателя узнаём, что издание было объявлено в Бланке для заказов № 22 за 1971 год под порядковым номером 56.

С 1982 года

Откроем книгу Г. И. Галазия «Байкал в вопросах и ответах». Комплексный книготорговый индекс-шифр в ней расположен на отвороте титульного листа:

Г <math>\cfrac{1905000000-175}{004(01)-88}</math> КБ-45-21-1987

Первая буква авторского знака Г — это первая буква фамилии автора. В десятизначном коде 19 означает, что раздел классификации, к которому относится книга — «Геодезические и геолого-географические науки», а 05 значит, что подраздел — «Географические науки. Краеведение». Код 004 означает, что книга выпущена издательством «Мысль», код 01 в скобках означает, что данное издательство подчинено Госкомпечати СССР. 175 и 88 свидетельствуют о том, что эта книга стала 175-й, выпущенной издательством «Мысль» в 1988 году. Наконец, код КБ-45-21-1987 говорит о том, что в Книготорговом бюллетене № 21 за 1987 год под номером 45 было размещено объявление о планируемом выходе этой книги.

Источники

• ГОСТ 7.4—86
• Единая схема классификации литературы в книготорговой сети. — М.: Книга, 1965. — 72 с.
• Единая схема классификации литературы для книгоиздания в СССР. — М.: Книга, 1977. — 472 с.
• Применение «Единой схемы классификации литературы для книгоиздания в СССР» в книжной торговле. — М.: Книжная палата, 1990. — 168,[1] с.

Отрывок, характеризующий Комплексный книготорговый индекс-шифр

– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.