Компоновщик (шаблон проектирования)
Поделись знанием:
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Компоновщик | |
Composite | |
Тип: |
структурный |
---|---|
Описан в Design Patterns |
Да |
Компоновщик (англ. Composite pattern) — структурный шаблон проектирования, объединяющий объекты в древовидную структуру для представления иерархии от частного к целому. Компоновщик позволяет клиентам обращаться к отдельным объектам и к группам объектов одинаково.
Содержание
Цель
Паттерн определяет иерархию классов, которые одновременно могут состоять из примитивных и сложных объектов, упрощает архитектуру клиента, делает процесс добавления новых видов объекта более простым.
Описание
UML-диаграмма шаблона:
Примеры реализации
Пример на Java
Исходный текст на языке Java
import java.util.List;
import java.util.ArrayList;
/** "Component" */
interface Graphic {
//Prints the graphic.
public void print();
}
/** "Composite" */
class CompositeGraphic implements Graphic {
//Collection of child graphics.
private List<Graphic> mChildGraphics = new ArrayList<Graphic>();
//Prints the graphic.
public void print() {
for (Graphic graphic : mChildGraphics) {
graphic.print();
}
}
//Adds the graphic to the composition.
public void add(Graphic graphic) {
mChildGraphics.add(graphic);
}
//Removes the graphic from the composition.
public void remove(Graphic graphic) {
mChildGraphics.remove(graphic);
}
}
/** "Leaf" */
class Ellipse implements Graphic {
//Prints the graphic.
public void print() {
System.out.println("Ellipse");
}
}
/** Client */
public class Program {
public static void main(String[] args) {
//Initialize four ellipses
Ellipse ellipse1 = new Ellipse();
Ellipse ellipse2 = new Ellipse();
Ellipse ellipse3 = new Ellipse();
Ellipse ellipse4 = new Ellipse();
//Initialize three composite graphics
CompositeGraphic graphic = new CompositeGraphic();
CompositeGraphic graphic1 = new CompositeGraphic();
CompositeGraphic graphic2 = new CompositeGraphic();
//Composes the graphics
graphic1.add(ellipse1);
graphic1.add(ellipse2);
graphic1.add(ellipse3);
graphic2.add(ellipse4);
graphic.add(graphic1);
graphic.add(graphic2);
//Prints the complete graphic (four times the string "Ellipse").
graphic.print();
}
}
Пример на C#
Исходный текст на языке C#
class MainApp
{
static void Main()
{
// Create a tree structure
Composite root = new Composite("root");
root.Add(new Leaf("Leaf A"));
root.Add(new Leaf("Leaf B"));
Composite comp = new Composite("Composite X");
comp.Add(new Leaf("Leaf XA"));
comp.Add(new Leaf("Leaf XB"));
root.Add(comp);
root.Add(new Leaf("Leaf C"));
// Add and remove a leaf
Leaf leaf = new Leaf("Leaf D");
root.Add(leaf);
root.Remove(leaf);
// Recursively display tree
root.Display(1);
// Wait for user
Console.Read();
}
}
/// <summary>
/// Component - компонент
/// </summary>
/// <li>
/// <lu>объявляет интерфейс для компонуемых объектов;</lu>
/// <lu>предоставляет подходящую реализацию операций по умолчанию,
/// общую для всех классов;</lu>
/// <lu>объявляет интерфейс для доступа к потомкам и управлению ими;</lu>
/// <lu>определяет интерфейс доступа к родителю компонента в рекурсивной структуре
/// и при необходимости реализует его. Описанная возможность необязательна;</lu>
/// </li>
abstract class Component
{
protected string name;
// Constructor
public Component(string name)
{
this.name = name;
}
public abstract void Display(int depth);
}
/// <summary>
/// Composite - составной объект
/// </summary>
/// <li>
/// <lu>определяет поведеление компонентов, у которых есть потомки;</lu>
/// <lu>хранит компоненты-потомоки;</lu>
/// <lu>реализует относящиеся к управлению потомками операции и интерфейсе
/// класса <see cref="Component"/></lu>
/// </li>
class Composite : Component
{
private ArrayList children = new ArrayList();
// Constructor
public Composite(string name) : base(name)
{
}
public void Add(Component component)
{
children.Add(component);
}
public void Remove(Component component)
{
children.Remove(component);
}
public override void Display(int depth)
{
Console.WriteLine(new String('-', depth) + name);
// Recursively display child nodes
foreach (Component component in children)
{
component.Display(depth + 2);
}
}
}
/// <summary>
/// Leaf - лист
/// </summary>
/// <remarks>
/// <li>
/// <lu>представляет листовой узел композиции и не имеет потомков;</lu>
/// <lu>определяет поведение примитивных объектов в композиции;</lu>
/// </li>
/// </remarks>
class Leaf : Component
{
// Constructor
public Leaf(string name) : base(name)
{
}
public override void Display(int depth)
{
Console.WriteLine(new String('-', depth) + name);
}
}
Пример на C++
Исходный текст на языке C++
#include <iostream>
#include <list>
#include <algorithm>
#include <memory>
class IText{
public:
typedef std::shared_ptr<IText> SPtr;
virtual void draw() = 0;
virtual void add(const SPtr&) {
throw std::runtime_error("IText: Can't add to a leaf");
}
virtual void remove(const SPtr&){
throw std::runtime_error("IText: Can't remove from a leaf");
}
};
class CompositeText: public IText{
public:
void add(const SPtr& sptr){
children_.push_back(sptr);
}
void remove(const SPtr& sptr){
children_.remove(sptr);
}
void replace(const SPtr& oldValue, const SPtr& newValue){
std::replace(children_.begin(), children_.end(), oldValue, newValue);
}
virtual void draw(){
for(SPtr& sptr : children_){
sptr->draw();
}
}
private:
std::list<SPtr> children_;
};
class Letter: public IText{
public:
Letter(char c):c_(c) {}
virtual void draw(){
std::cout<<c_;
}
private:
char c_;
};
int main(){
CompositeText sentence;
IText::SPtr lSpace(new Letter(' '));
IText::SPtr lExcl(new Letter('!'));
IText::SPtr lComma(new Letter(','));
IText::SPtr lNewLine(new Letter('\n'));
IText::SPtr lH(new Letter('H')); // letter 'H'
IText::SPtr le(new Letter('e')); // letter 'e'
IText::SPtr ll(new Letter('l')); // letter 'l'
IText::SPtr lo(new Letter('o')); // letter 'o'
IText::SPtr lW(new Letter('W')); // letter 'W'
IText::SPtr lr(new Letter('r')); // letter 'r'
IText::SPtr ld(new Letter('d')); // letter 'd'
IText::SPtr li(new Letter('i')); // letter 'i'
IText::SPtr wHello(new CompositeText);
wHello->add(lH);
wHello->add(le);
wHello->add(ll);
wHello->add(ll);
wHello->add(lo);
IText::SPtr wWorld(new CompositeText); // word "World"
wWorld->add(lW);
wWorld->add(lo);
wWorld->add(lr);
wWorld->add(ll);
wWorld->add(ld);
sentence.add(wHello);
sentence.add(lComma);
sentence.add(lSpace);
sentence.add(wWorld);
sentence.add(lExcl);
sentence.add(lNewLine);
sentence.draw(); // prints "Hello, World!\n"
IText::SPtr wHi(new CompositeText); // word "Hi"
wHi->add(lH);
wHi->add(li);
sentence.replace(wHello, wHi);
sentence.draw(); // prints "Hi, World!\n"
sentence.remove(wWorld);
sentence.remove(lSpace);
sentence.remove(lComma);
sentence.draw(); // prints "Hi!\n"
return 0;
}
Пример на D
Исходный текст на языке D
import std.stdio;
abstract class TInfo
{
protected:
string name;
public:
void Info();
}
class TFile: TInfo
{
protected:
uint size;
public:
this(const string theName, uint theSize)
{
name = theName;
size = theSize;
}
void Info()
{
writefln("%s\t%d", name, size);
}
}
class TDir: TInfo
{
protected:
TInfo[] info;
public:
this(const string theName)
{
name = theName;
}
void Info()
{
writefln("[%s]", name);
foreach (f; info)
{
f.Info();
}
}
void Add(TInfo theInfo)
{
info ~= theInfo;
}
}
void main()
{
TDir first = new TDir("first");
first.Add(new TFile("a.txt", 100));
first.Add(new TFile("b.txt", 200));
first.Add(new TFile("c.txt", 300));
TDir second = new TDir("second");
second.Add(new TFile("d.txt", 400));
second.Add(new TFile("e.txt", 500));
TDir root = new TDir("root");
root.Add(first);
root.Add(second);
root.Info();
}
Пример на Python
Исходный текст на языке Python
from abc import ABCMeta, abstractmethod
class Unit(metaclass=ABCMeta):
"""
Абстрактный компонент, в данном случае это - отряд (отряд может
состоять из одного солдата или более)
"""
@abstractmethod
def print(self) -> None:
"""
Вывод данных о компоненте
"""
pass
class Archer(Unit):
"""
Лучник
"""
def print(self) -> None:
print('лучник', end=' ')
class Knight(Unit):
"""
Рыцарь
"""
def print(self) -> None:
print('рыцарь', end=' ')
class Swordsman(Unit):
"""
Мечник
"""
def print(self) -> None:
print('мечник', end=' ')
class Squad(Unit):
"""
Компоновщик - отряд, состоящий более чем из одного человека. Также
может включать в себя другие отряды-компоновщики.
"""
def __init__(self):
self._units = []
def print(self) -> None:
print("Отряд {} (".format(self.__hash__()), end=' ')
for u in self._units:
u.print()
print(')')
def add(self, unit: Unit) -> None:
"""
Добавление нового отряда
:param unit: отряд (может быть как базовым, так и компоновщиком)
"""
self._units.append(unit)
unit.print()
print('присоединился к отряду {}'.format(self.__hash__()))
print()
def remove(self, unit: Unit) -> None:
"""
Удаление отряда из текущего компоновщика
:param unit: объект отряда
"""
for u in self._units:
if u == unit:
self._units.remove(u)
u.print()
print('покинул отряд {}'.format(self.__hash__()))
print()
break
else:
unit.print()
print('в отряде {} не найден'.format(self.__hash__()))
print()
if __name__ == '__main__':
print('OUTPUT:')
squad = Squad()
squad.add(Knight())
squad.add(Knight())
squad.add(Archer())
swordsman = Swordsman()
squad.add(swordsman)
squad.remove(swordsman)
squad.print()
squad_big = Squad()
squad_big.add(Swordsman())
squad_big.add(Swordsman())
squad_big.add(squad)
squad_big.print()
'''
OUTPUT:
рыцарь присоединился к отряду -9223363262492103834
рыцарь присоединился к отряду -9223363262492103834
лучник присоединился к отряду -9223363262492103834
мечник присоединился к отряду -9223363262492103834
мечник покинул отряд -9223363262492103834
Отряд -9223363262492103834 ( рыцарь рыцарь лучник )
мечник присоединился к отряду 8774362671992
мечник присоединился к отряду 8774362671992
Отряд -9223363262492103834 ( рыцарь рыцарь лучник )
присоединился к отряду 8774362671992
Отряд 8774362671992 ( мечник мечник Отряд -9223363262492103834 ( рыцарь рыцарь лучник )
)
'''
Пример на PHP5
Исходный текст на языке PHP5
<?php
/**
* Component - компонент
* объявляет интерфейс для компонуемых объектов;
* предоставляет подходящую реализацию операций по умолчанию,
* общую для всех классов;
* объявляет интерфейс для доступа к потомкам и управлению ими;
* определяет интерфейс доступа к родителю компонента в рекурсивной структуре
* и при необходимости реализует его. Описанная возможность необязательна;
*/
abstract class Component
{
protected $name;
// Constructor
public function __construct($name)
{
$this->name = $name;
}
public abstract function add(Component $c);
public abstract function remove(Component $c);
public abstract function display();
}
/**
* Composite - составной объект
* определяет поведение компонентов, у которых есть потомки;
* хранит компоненты-потомки;
* реализует относящиеся к управлению потомками операции и интерфейс
*/
class Composite extends Component
{
private $children = array();
public function add(Component $component)
{
$this->children[$component->name] = $component;
}
public function remove(Component $component)
{
unset($this->children[$component->name]);
}
public function display()
{
foreach($this->children as $child)
$child->display();
}
}
/**
* Leaf - лист
* представляет листовой узел композиции и не имеет потомков;
* определяет поведение примитивных объектов в композиции;
*/
class Leaf extends Component
{
public function add(Component $c)
{
print ("Cannot add to a leaf");
}
public function remove(Component $c)
{
print("Cannot remove from a leaf");
}
public function display()
{
print_r($this->name);
}
}
// Create a tree structure
$root = new Composite("root");
$root->add(new Leaf("Leaf A"));
$root->add(new Leaf("Leaf B"));
$comp = new Composite("Composite X");
$comp->add(new Leaf("Leaf XA"));
$comp->add(new Leaf("Leaf XB"));
$root->add($comp);
$root->add(new Leaf("Leaf C"));
// Add and remove a leaf
$leaf = new Leaf("Leaf D");
$root->add($leaf);
$root->remove($leaf);
// Recursively display tree
$root->display();
?>
Пример компоновщика с внешним итератором на PHP5
Исходный текст на языке PHP5
/**
* Паттерн-компоновщик с внешним итератором
* Итератор использует рекурсию для перебора дерева элементов
*/
namespace compositeIterator{
/**
* Клиент использует интерфейс AComponent для работы с объектами.
* Интерфейс AComponent определяет интерфейс для всех компонентов: как комбинаций, так и листовых узлов.
* AComponent может реализовать поведение по умолчанию для add() remove() getChild() и других операций
*/
abstract class AComponent
{
public $customPropertyName;
public $customPropertyDescription;
/**
* @param AComponent $component
*/
public function add($component)
{
throw new \Exception("Unsupported operation");
}
/**
* @param AComponent $component
*/
public function remove($component)
{
throw new \Exception("Unsupported operation");
}
/**
* @param int $int
*/
public function getChild($int)
{
throw new \Exception("Unsupported operation");
}
/**
* @return IPhpLikeIterator
*/
abstract function createIterator();
public function operation1()
{
throw new \Exception("Unsupported operation");
}
}
/**
* Leaf наследует методы add() remove() getChild( которые могут не иметь смысла для листового узла.
* Хотя листовой узер можно считать узлом с нулём дочерних объектов
*
* Leaf определяет поведение элементов комбинации. Для этого он реализует операции, поддерживаемые интерфейсом Composite.
*/
class Leaf extends AComponent
{
public function __construct($name, $description = '')
{
$this->customPropertyName = $name;
$this->customPropertyDescription = $description;
}
public function createIterator()
{
return new NullIterator();
}
public function operation1()
{
echo ("\n I'am leaf {$this->customPropertyName}, i don't want to do operation 1. {$this->customPropertyDescription}");
}
}
class NullIterator implements IPhpLikeIterator
{
public function valid()
{
return (false);
}
public function next()
{
return (false);
}
public function current()
{
return (null);
}
public function remove()
{
throw new \CException('unsupported operation');
}
}
/**
* Интерфейс Composite определяет поведение компонентов, имеющих дочерние компоненты, и обеспечивает хранение последних.
*
* Composite также реализует операции, относящиеся к Leaf. Некоторые из них не могут не иметь смысла для комбинаций; в таких случаях генерируется исключение.
*/
class Composite extends AComponent
{
private $_iterator = null;
/**
* @var \ArrayObject AComponent[] $components для хранения потомков типа AComponent
*/
public $components = null;
public function __construct($name, $description = '')
{
$this->customPropertyName = $name;
$this->customPropertyDescription = $description;
}
/**
* @param AComponent $component
*/
public function add($component)
{
if (is_null($this->components)) {
$this->components = new \ArrayObject;
}
$this->components->append($component);
}
public function remove($component)
{
foreach ($this->components as $i => $c) {
if ($c === $component) {
unset($this->components[$i]);
}
}
}
public function getChild($int)
{
return ($this->components[$int]);
}
public function operation1()
{
echo "\n\n $this->customPropertyName $this->customPropertyDescription";
echo "\n --------------------------------";
$iterator = $this->components->getIterator();
while ($iterator->valid()) {
$component = $iterator->current();
$component->operation1();
$iterator->next();
}
}
/**
* @return CompositeIterator
*/
public function createIterator()
{
if (is_null($this->_iterator)) {
$this->_iterator = new CompositeIterator($this->components->getIterator());
}
return ($this->_iterator);
}
}
/**
* Рекурсивный итератор компоновщика
*/
class CompositeIterator implements IPhpLikeIterator
{
public $stack = array();
/**
* @param \ArrayIterator $componentsIterator
*/
public function __construct($componentsIterator)
{
//$this->stack= new \ArrayObject;
$this->stack[] = $componentsIterator;
}
public function remove()
{
throw new \CException('unsupported operation');
}
public function valid()
{
if (empty($this->stack)) {
return (false);
} else {
/** @var $componentsIterator \ArrayIterator */
// берём первый элемент
$componentsIterator = array_shift(array_values($this->stack));
if ($componentsIterator->valid()) {
return (true);
} else {
array_shift($this->stack);
return ($this->valid());
}
}
}
public function next()
{
/** @var $componentsIterator \ArrayIterator */
$componentsIterator = current($this->stack);
$component = $componentsIterator->current();
if ($component instanceof Composite) {
array_push($this->stack, $component->createIterator());
}
$componentsIterator->next();
//return($component);
}
public function current()
{
if ($this->valid()) {
/** @var $componentsIterator \ArrayIterator */
// берём первый элемент
$componentsIterator = array_shift(array_values($this->stack));
return ($componentsIterator->current());
} else {
return (null);
}
}
}
/**
* Интерфейс Iterator должен быть реализован всеми итераторами.
* Данный интерфейс является частью интерфейса стандартного php итератора.
* Конкретный Iterator отвечает за управление текущей позицией перебора в конкретной коллекции.
*/
interface IPhpLikeIterator
{
/**
* @abstract
* @return boolean есть ли текущий элемент
*/
public function valid();
/**
* @abstract
* @return mixed перевести курсор дальше
*/
public function next();
/**
* @abstract
* @return mixed получить текущий элемент
*/
public function current();
/**
* удалить текущий элемент коллекции
* @abstract
* @return void
*/
public function remove();
}
class Client
{
/**
* @var AComponent
*/
public $topItem;
public function __construct($topItem)
{
$this->topItem = $topItem;
}
public function printOperation1()
{
$this->topItem->operation1();
}
public function printOperation2()
{
echo "\n\n\n";
$iterator = $this->topItem->createIterator();
while ($iterator->valid()) {
/** @var $component AComponent */
$component = $iterator->current();
if (strstr($component->customPropertyName, 'leaf1')) {
echo ("\n I'm Client, I found leaf {$component->customPropertyName}, I'll just leave it here (for my 'first-leafs' tea collection). {$component->customPropertyDescription}");
}
$iterator->next();
}
}
}
class Test
{
public static function go()
{
$a = new Composite("c1");
$b = new Composite("c2");
$c = new Composite("c3");
$topItem = new Composite("top item");
$topItem->add($a);
$topItem->add($b);
$topItem->add($c);
$a->add(new Leaf("c1-leaf1"));
$a->add(new Leaf("c1-leaf2"));
$b->add(new Leaf("c2-leaf1"));
$b->add(new Leaf("c2-leaf2"));
$b->add(new Leaf("c2-leaf3"));
$c->add(new Leaf("c3-leaf1"));
$c->add(new Leaf("c3-leaf2"));
$client = new Client($topItem);
$client->printOperation1();
$client->printOperation2();
}
}
Test::go();
}
Пример на PHP5.4
Исходный текст на языке PHP5.4
<?php
interface IComposite {}
trait TComposite
{
public $name;
protected $children = array();
public function __construct($name)
{
$this->name = $name;
}
public function display()
{
print $this->name.'<br>'.PHP_EOL;
}
public function detour()
{
$this->display();
foreach ($this->children as $child) {
$child->detour();
}
}
}
trait TComponent
{
public function add(IComposite $item)
{
$this->children[$item->name] = $item;
}
public function remove(IComposite $item)
{
unset($this->children[$item->name]);
}
}
class Composite implements IComposite
{
use TComponent, TComposite;
}
class Leaf implements IComposite
{
use TComposite;
}
$root = new Composite("root");
$root->add(new Leaf("Leaf A"));
$root->add(new Leaf("Leaf B"));
$comp = new Composite("Composite X");
$comp->add(new Leaf("Leaf XA"));
$comp->add(new Leaf("Leaf XB"));
$root->add($comp);
$root->add(new Leaf("Leaf C"));
$leaf = new Leaf("Leaf D");
$root->add($leaf);
$root->remove($leaf);
$root->detour();
Пример на CoffeeScript
Исходный текст на языке CoffeeScript
Пример болванки простенького физического движка
# Component
class PObject
collide : (pObj) ->
addChild : (pObj) ->
rmChild : (index) ->
getChild : (index) ->
# Leaf
class PShape extends PObject
collide : (pObj) ->
# ...
# Composite
class PCollection extends PObject
constructor : ->
@children = []
collide : (pObj) ->
child.collide(pObj) for child in @children
return @
addChild : (pObj) ->
@children.push(pObj) if pObj instanceof PObject
return @
rmChild : (index) ->
@children.splice(index, 1)
return @
getChild : (index) ->
@children[index]
Пример на VB.NET
Исходный текст на языке VB.NET
Class Program
Shared Sub Main()
' Create a tree structure
Dim root As Component = New Composite("root")
root.Add(New Leaf("Leaf A"))
root.Add(New Leaf("Leaf B"))
Dim comp As Component = New Composite("Composite X")
comp.Add(New Leaf("Leaf XA"))
comp.Add(New Leaf("Leaf XB"))
root.Add(comp)
root.Add(New Leaf("Leaf C"))
' Add and remove a leaf
Dim leaf As New Leaf("Leaf D")
root.Add(leaf)
root.Remove(leaf)
' Recursively display tree
root.Display(1)
' Wait for user
Console.Read()
End Sub
End Class
''' <summary>
''' Component - компонент
''' </summary>
''' <li>
''' <lu>объявляет интерфейс для компонуемых объектов;</lu>
''' <lu>предоставляет подходящую реализацию операций по умолчанию,
''' общую для всех классов;</lu>
''' <lu>объявляет интерфейс для доступа к потомкам и управлению ими;</lu>
''' <lu>определяет интерфейс доступа к родителю компонента в рекурсивной структуре
''' и при необходимости реализует его. Описанная возможность необязательна;</lu>
''' </li>
MustInherit Class Component
Protected name As String
' Constructor
Public Sub New(ByVal name As String)
Me.name = name
End Sub
Public MustOverride Sub Add(ByVal c As Component)
Public MustOverride Sub Remove(ByVal c As Component)
Public MustOverride Sub Display(ByVal depth As Integer)
End Class
''' <summary>
''' Composite - составной объект
''' </summary>
''' <li>
''' <lu>определяет поведеление компонентов, у которых есть потомки;</lu>
''' <lu>хранит компоненты-потомоки;</lu>
''' <lu>реализует относящиеся к управлению потомками операции и интерфейсе
''' класса <see cref="Component"/></lu>
''' </li>
Class Composite
Inherits Component
Private children As New ArrayList()
' Constructor
Public Sub New(ByVal name As String)
MyBase.New(name)
End Sub
Public Overrides Sub Add(ByVal component As Component)
children.Add(component)
End Sub
Public Overrides Sub Remove(ByVal component As Component)
children.Remove(component)
End Sub
Public Overrides Sub Display(ByVal depth As Integer)
Console.WriteLine(New String("-"c, depth) & name)
' Recursively display child nodes
For Each component As Component In children
component.Display(depth + 2)
Next
End Sub
End Class
''' <summary>
''' Leaf - лист
''' </summary>
''' <remarks>
''' <li>
''' <lu>представляет листовой узел композиции и не имеет потомков;</lu>
''' <lu>определяет поведение примитивных объектов в композиции;</lu>
''' </li>
''' </remarks>
Class Leaf
Inherits Component
' Constructor
Public Sub New(ByVal name As String)
MyBase.New(name)
End Sub
Public Overrides Sub Add(ByVal c As Component)
Console.WriteLine("Cannot add to a leaf")
End Sub
Public Overrides Sub Remove(ByVal c As Component)
Console.WriteLine("Cannot remove from a leaf")
End Sub
Public Overrides Sub Display(ByVal depth As Integer)
Console.WriteLine(New String("-"c, depth) & name)
End Sub
End Class
Пример на Delphi
Исходный текст на языке Delphi
program CompositePattern;
{$APPTYPE CONSOLE}
uses
SysUtils, Contnrs;
type
TCustomLetter = class
public
procedure Draw; virtual; abstract;
end;
type
TLetter = class(TCustomLetter)
private
FLetter: Char;
public
constructor Create(aLetter: Char);
procedure Draw; override;
end;
constructor TLetter.Create(aLetter: Char);
begin
FLetter := aLetter;
end;
procedure TLetter.Draw;
begin
Write(FLetter);
end;
type
TWord = class(TCustomLetter)
private
FWord: String;
public
constructor Create(aWord: String);
procedure Draw; override;
end;
constructor TWord.Create(aWord: String);
begin
FWord := aWord;
end;
procedure TWord.Draw;
begin
Write(FWord);
end;
type
TText = class(TCustomLetter)
private
FList: TObjectList;
public
constructor Create;
destructor Destroy; override;
procedure Add(aCustomLetter: TCustomLetter);
procedure Draw; override;
end;
constructor TText.Create;
begin
inherited;
FList := TObjectList.Create;
end;
destructor TText.Destroy;
begin
FList.Free;
inherited;
end;
procedure TText.Add(aCustomLetter: TCustomLetter);
begin
FList.Add(aCustomLetter);
end;
procedure TText.Draw;
var
vI: Integer;
begin
for vI := 0 to Pred(FList.Count) do
TLetter(FList[vI]).Draw;
end;
var
vRootText, vSubText: TText;
begin
vRootText := TText.Create;
vSubText := TText.Create;
try
vSubText.Add(TLetter.Create('!'));
vSubText.Add(TLetter.Create('!'));
vSubText.Add(TLetter.Create('!'));
vSubText.Add(TWord.Create(' =)'));
vRootText.Add(TLetter.Create('H'));
vRootText.Add(TLetter.Create('E'));
vRootText.Add(TLetter.Create('L'));
vRootText.Add(TLetter.Create('L'));
vRootText.Add(TLetter.Create('O'));
vRootText.Add(TLetter.Create(' '));
vRootText.Add(TWord.Create('World'));
vRootText.Add(vSubText);
vRootText.Draw;
finally
vRootText.Destroy;
end;
ReadLn;
end.
Напишите отзыв о статье "Компоновщик (шаблон проектирования)"
Ссылки
- [cpp-reference.ru/patterns/structural-patterns/composite/ Паттерн Composite (Компоновщик)] — назначение, описание, реализация на С++, достоинства и недостатки
Это заготовка статьи по информатике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Компоновщик (шаблон проектирования)
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.