Коналл Корк
| Коналл Корк др.‑ирл. Conall Corc | ||
| ||
|---|---|---|
| ок. 379—431 или ок. 390—420 | ||
| Предшественник: | новое образование | |
| Преемник: | Над Фройх | |
| Род: | Эоганахты | |
| Отец: | Луйгтех | |
| Мать: | Болке Бенбретнах | |
| Супруга: | 1-я: Монгфинд 2-я: Айменд | |
| Дети: | от 1-го брака: сын: Кайрпре Луахара от 2-го брака: сыновья: Над Фройх, Мане Лемна, Мак Иайр, Мак Брокк и Мак Касс | |
Коналл Корк[1] (др.‑ирл. Conall Corc; конец IV — первая половина V века) — король Мунстера, считающийся первым исторически достоверным правителем этого королевства, родоначальник династии Эоганахтов[2][3].
Биография
Бо́льшая часть сведений о Коналле Корке носит легендарный характер. О его жизни повествуют несколько преданий, написанных намного позднее предполагаемого времени жизни Коналла. Среди них: «История открытия Кашела», «Коналл Корк и королевство Кашел», «Обращение Лоэгайре к вере и его жестокая смерть» и «Коналл Корк и Корко Лойгде». Также имя Коналла Корка присутствует во многих средневековых ирландских генеалогиях[4].
Согласно преданиям, записанным в VIII веке, Коналл был сыном Луйгтеха и ведьмы Болке Бенбретнах из народа бриттов. Сначала воспитанием Коналла занималась его приёмная мать Лайр Дера, а затем его усыновил его бездетный двоюродный брат, верховный король Ирландии Кримтанн мак Фидайг. Оклеветанный женой своего приёмного отца, Коналл Корк был отправлен в Британию, где по просьбе Кримтанна его должен был казнить король пиктов Фередах Финдфехтнах. Однако, чудесным образом избежав гибели, он не только был с почётом принят пиктами, но и женился на королевской дочери Монгфинд. Возвратившись в Ирландию при короле Ниалле, Коналл Корк выкупил у него заложников, приговорённых тем к смерти за убийство сына, и расселил их на юго-западных землях острова, тем самым основав Мунстерское королевство. Начав здесь править, Коналл построил на Кашелской скале свою резиденцию, на многие века ставшую центром королевской власти местных монархов[3][5][6].
Историки считают, что в сказаниях о Коналле Корке нашли отражения реальные события ранней истории Ирландии: в рассказе о его поездке в Британию сохранились воспоминания скоттов об их набегах на эти земли в IV—V веках, а легенды о получении Коналлом дани с подчинённых племён являются описанием государственной системы Мунстера в первые века его существования. Предполагается, что до своего возвращения в Ирландию Коналл правил одной из областей Британии. Возможно, что это были земли на севере острова или в Уэльсе, с которыми предания связывали происхождение нескольких знатных ирландских родов. Само слово «Кашел» историки считают заимствованным латинским словом «крепость» (castellum), перенятым мунстерцами во времена их контактов с римлянами в Британии. Между тем, вероятно, что вопреки сведениям «Истории открытия Кашела», только при внуке Коналла Корка, Энгусе мак Над Фройхе, земли вблизи Кашела попали непосредственно под власть Эоганахтов. Первоначально же их владения ограничивались только областью Эли. Правление Коналла Корка датируется в различных исторических источниках по-разному, в том числе, его относят ко времени около 379—431 или 390—420 годов[3][7].
В средневековых ирландских генеалогиях к Коналлу Корку возводилось происхождение династии Эоганахтов, хотя название этот род получил по другому своему предку, прапрадеду Коналла Эогану Мару. Согласно генеалогиям, сыном Коналла от дочери короля пиктов Монгфинд был Кайрпре Луахара. Второй женой Коналла Корка была Айменд, дочь короля Корко Лойгде Энгуса Болга из Дайрине. Детьми от этого брака были Над Фройх, унаследовавший власть над Мунстером после смерти отца, Мане Лемна, Мак Иайр, Мак Брокк и Мак Касс — легендарные первопредки ветвей династии Эоганахтов[8][9].
Напишите отзыв о статье "Коналл Корк"
Примечания
- ↑ Также известен как Корк мак Лугайд и Корк мак Лайре.
- ↑ Бирн Ф. Д., 2006, с. 328.
- ↑ 1 2 3 Mac Niocaill G. [books.google.ru/books?id=VatnAAAAMAAJ Ireland before the Vikings]. — Dublin: Gill and Macmillan, 1972. — P. 5—8.
- ↑ Бирн Ф. Д., 2006, с. 212—213.
- ↑ Бирн Ф. Д., 2006, с. 213—215.
- ↑ Диллон М., Чедвик Н. К. Кельтские королевства. — СПб.: Евразия, 2002. — С. 90—92. — ISBN 5-8071-0108-1.
- ↑ Бирн Ф. Д., 2006, с. 222—223.
- ↑ Бирн Ф. Д., 2006, с. 205—206 и 222.
- ↑ [books.google.ru/books?id=Kk_QygAACAAJ A New History of Ireland. Volume I. Prehistoric and Early Ireland] / Ó Cróinín D. — Oxford: Oxford University Press, 2008. — P. 222. — ISBN 978-0-1992-2665-8.
Литература
- Бирн Д. Ф. Короли и верховные правители Ирландии. — СПб.: Евразия, 2006. — 368 с. — ISBN 5-8071-0169-3.
Отрывок, характеризующий Коналл Корк
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.
Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
