Кондак
Конда́к (греч. κοντάκιον от κοντός – палочка, на которую наматывался свиток пергамента) — жанр церковной византийской гимнографии в форме стихотворной повествовательной проповеди, посвященной тому или иному церковному празднику[1].
Классиком жанра является преподобный Роман Сладкопевец (Мелод) (VI в.)[2].
Древние кондаки
Древние кондаки представляли собой многострофные поэмы[3]. Каждая основанная на изосиллабизме строфа заканчивалась общим для всего кондака рефреном ("Единый Человеколюбец" или "неплодная рождает Богородицу и Питательницу Жизни нашея"). Первая строфа представляла собой вступление (проимнон, кукуль), последняя — молитву ("Спаси Твою паству" или "сохрани со пастырем сих верных"). Пример первой строфы с рефреном из Кондака на Рождество:
|
Дева днесь Пресущественнаго раждает, и земля вертеп Неприступному приносит; Ангели с пастырьми славословят, волсви же со звездою путешествуют; нас бо ради родися Отроча Младо, Превечный Бог |
|
Строфы читал канонарх, рефрен (припев) пел народ. С VIII века кондак как жанр вытесняется каноном. Число строф кондака сокращается.
Поздние кондаки
В позднейшем православном богослужебном обиходе сохранились две строфы, называемые кондаком и икосом, которые читаются или поются после шестой песни канона. Этот же кондак читается на часах. Исключение составляет сохранившийся полным кондак, который поётся и читается при отпевании священника или архиерея.
Кондаками также называются меньшие по объёму (в отличие от икосов) строфы акафиста.
Устав о пении кондаков содержится в Типиконе (глава 52, а также главы 23, 4, 5, 12, 13, 15).
Известные кондаки
- [alchevskpravoslavniy.ru/molitvy/kondak-ili-pesn-na-rozhdestvo-xristovo-tvorenie-sv-romana-sladkopevca.html Кондак, или песнь на Рождество Христово. Творение св. Романа Сладкопевца]
- [www.pravoslavie.ru/put/59505.htm Кондак на Сретение Господне]
- [www.orthedu.ru/nev/2-82-2009/kondak.htm Кондак на Пасху]
- [www.pravoslavie.ru/put/64280.htm Кондак Романа Сладкопевца на Рождество Богородицы]
Напишите отзыв о статье "Кондак"
Примечания
- ↑ [www.pravlib.ru/liturgika22.html КОНДАК НА БРАК В КАНЕ]
- ↑ [sonan.ru/board/svetlye_sny/istorii_o_svjatykh_vo_snakh/prepodobnyj_roman_sladkopevec_osnovopolozhnik_kondakov/35-1-0-1855 Преподобный Роман Сладкопевец - основоположник кондаков]
- ↑ Кондак на Рождество Богородицы содержит 12 строф и, соответственно, 12 рефренов. В Кондаке на Рождество Иисуса Христа содержится 25 строф и столько же рефренов
Литература
- [commons.wikimedia.org/w/index.php?title=File%3ARumovskiy_novaya_skrizhal.djvu&page=78 Вениамин (Краснопевков-Румовский) Новая Скрижаль часть 2. глава 4. § 19. Кондак стр. 78]
- [commons.wikimedia.org/w/index.php?title=File%3AПолный_церковнославянский_словарь_(Протоиерей_Г.Дьяченко).djvu&page=261 Полный церковнославянский словарь (Протоиерей Г.Дьяченко) стр. 261]
Отрывок, характеризующий Кондак
Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
