Кондитерская война
- О конфликте 1860-х см. франко-мексиканская война
| Кондитерская война | |||
 Бомбардировка крепости Сан-Хуан-де-Улуа | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа Франции | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Кондитерская война (исп. Guerra de los pasteles, также «Первая французская интервенция в Мексику») — вторжение в Мексику французских войск в 1838 году.
В 1838 году французский кондитер Ремонтель, утверждавший, что его магазин в Мехико был разрушен во время смуты в 1828 году мексиканскими офицерами-мародёрами, обратился за защитой к королю Франции Луи-Филиппу. Поддерживая своего гражданина, Франция потребовала 600 тысяч песо в возмещение морального ущерба. Эта сумма была чрезвычайно высокой по сравнению с дневным заработком среднего рабочего, который был около одного песо. В дополнение к этой сумме Мексика объявила дефолт по французским кредитам на миллионы долларов.
Франция потребовала вернуть долги. После того, как платёж не поступил, король послал флот под командованием Шарля Бодена для блокады всех мексиканских портов от Юкатана до Рио-Гранде, бомбардировки мексиканской крепости Сан-Хуан-де-Улуа, захвата порта Веракрус. Практически весь мексиканский флот был захвачен в Веракрусе к декабрю 1838 года. Мексика объявила Франции войну.
Отрезанные от торговых путей мексиканцы провозили импорт в Корпус-Кристи в Техасе, а затем в Мексику. Вследствие этого Франция блокировала техасские порты, а батальон Республики Техас приступил к патрулированию залива Корпус-Кристи, чтобы воспрепятствовать деятельности мексиканских контрабандистов. Соединённые Штаты направили на помощь французам шхуну Вудбери. После переговоров с техасцами Франция обещала не вторгаться на территорию или акваторию Техасской республики.
При дипломатическом вмешательстве Великобритании президент Бустаманте в конце концов согласился заплатить долг, и 9 марта 1839 года французы отозвали свои силы.
Участие генерала Санта-Анны
Мексиканское правительство вверило Антонио Лопесу де Санта-Анна командование над армией и приказало ему защитить нацию любым способом. В стычке с французским арьергардом у Веракруса Санта-Анна был ранен картечным выстрелом в руку и ногу. Его лодыжка оказалась перебитой, и часть ноги пришлось отнять. Он похоронил ампутированную конечность с полными военными почестями. Этот факт упомянул Габриэль Гарсиа Маркес в своей Нобелевской лекции.
Напишите отзыв о статье "Кондитерская война"
Литература
- Nofi A. A. The Alamo and the Texas War for Independence — Da Capo Press — ISBN 0-306-80563-4
- Warner M. S. Consise Encyclopedia of Mexico — Fitzroy Dearborn.
Отрывок, характеризующий Кондитерская война
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
