Кондо, Нобутакэ
Нобутакэ Кондо | |||||
近藤 信竹 | |||||
Нобутакэ Кондо | |||||
Дата рождения | |||||
---|---|---|---|---|---|
Место рождения | |||||
Дата смерти |
19 февраля 1953 (66 лет) | ||||
Принадлежность | |||||
Годы службы |
1907—1945 | ||||
Звание | |||||
Награды и премии |
|
Нобутакэ Кондо (яп. 近藤 信竹 Кондо: Нобутакэ?, 25 сентября 1886, Осака — 19 февраля 1953) — адмирал Японского императорского флота во время Второй мировой войны. Командующий 2-м флотом. Фактически к началу войны стал вторым лицом на флоте после адмирала Исороку Ямамото.
Биография
Кондо — коренной житель Осаки. Он окончил Военную академию Императорского флота Японии в составе 35-го выпуска первым из 172 кадетов. В качестве курсанта он изначально служил на крейсере «Ицукусима» и броненосце «Микаса». После того, как он стал офицером, служил на крейсере «Асо», эсминце «Кисараги» и линкоре «Конго». В 1912—1913 годах служил военно-морским атташе в Великобритании. После того, как он вернулся в Японию, проходил краткую службу на линкоре «Фусо».
С началом Первой мировой войны служил на различных должностях, пока в 1916—1917 годах не стал старшим артиллерийским офицером на крейсере «Акицусима».
После окончания войны Кондо учился в Высшей военной академии Императорского флота Японии, после чего 1 декабря 1919 года был повышен до капитана 3-го ранга.
В 1920—1923 Кондо находился в Германии в составе японской делегации, целью которой было удостовериться в том, что Германия соблюдает Версальский договор. По возвращении 1 декабря 1923 года он был повышен до капитана 2-го ранга и направлен на шесть месяцев на линкор Муцу. В 1924—1925, он был адъютантом кронпринца Хирохито. Затем Кондо становится преподавателем в Военной академии Императорского флота и получает звание капитана 1-го ранга. Служит на нескольких должностях в генштабе флота Японии. В 1929—1930 является капитаном крейсера Како[en], а в 1929—1930 — линкора Конго.
Кондо получил звание контр-адмирала 15 ноября 1933 года, начальника штаба Объединённого флота в 1935-м и вице-адмирала 15 ноября 1937 года.
Вторая мировая война
После начала Японо-китайской войны в 1937 году Кондо принял командование 5-м флотом Японской империи в операции на Хайнани[en] и операции в Шаньтоу[en].
К моменту нападения на Пёрл-Харбор Кондо командовал 2-м флотом Японской империи , в частности, во вторжении в Малайю, Филиппины и Голландскую Ост-Индия[1]. Он командовал Рейдом в Индийский океан[1]. Во время Битвы за Мидуэй. Его силы играли главную роль в боях за Гуадалканал, Сражении у восточных Соломоновых островов (23-25 августа 1942) и Бою у островов Санта-Крус (26-27 октября). Кондо также вёл японские силы с бой за остров Саво (12-13 ноября 1942 года).
После последней битвы за Гуадалканал (15 ноября 1942), Кондо лично вёл линейный крейсер Кирисима вместе с крейсерами Нагара[en], Атаго[en], Сэндай[en], Такао[en] в атаку на аэропорт Хониара. Флот Кондо вступил в бой с американскими кораблями South Dakota и Washington, и проиграл его, потеряв Кирисиму. Это поражение изменило ход противостояния за Гуадалканал[1].
Кондо был деморализован поражениями гуадалканальской кампании, и вскоре его сняли со всех постов, предполагающих реальную власть. Его отправили на острова Трук[2].
Кондо назначили заместителем командира Объединённого флота в октябре 1942, а 29 апреля 1943 — дали звание полного адмирала. Кондо стал главковерхом Китайского флота в декабре 1943 и оставался на этом посту до мая 1945, когда он получил место в Высшем военном совете.
Напишите отзыв о статье "Кондо, Нобутакэ"
Примечания
- Nishida, Hiroshi [homepage2.nifty.com/nishidah/e/index.htm Imperial Japanese Navy] (2002). [www.webcitation.org/6CK2eLt0f Архивировано из первоисточника 20 ноября 2012].
- L, Klemen [www.dutcheastindies.webs.com/index.html Forgotten Campaign: The Dutch East Indies Campaign 1941-1942] (1999-2000). [www.webcitation.org/68k8nr2xB Архивировано из первоисточника 28 июня 2012].
Литература
- D'Albas Andrieu. Death of a Navy: Japanese Naval Action in World War II. — Devin-Adair Pub, 1965. — ISBN 0-8159-5302-X.
- Dull Paul S. A Battle History of the Imperial Japanese Navy, 1941-1945. — Naval Institute Press, 1978. — ISBN 0-87021-097-1.
- Dupuy Trevor N. Encyclopedia of Military Biography. — I B Tauris & Co Ltd, 1992. — ISBN 1-85043-569-3.
- Parrish Thomas. The Simon and Schuster Encyclopedia of World War II. — New York: Simon and Schuster, 1978. — ISBN 0-671-24277-6.
- Van Der Vat Dan. Pacific Campaign: The U.S.-Japanese Naval War 1941-1945. — New York: Simon and Schuster, 1978. — ISBN 0-671-79217-2.
Отрывок, характеризующий Кондо, Нобутакэ
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.