Кондратьев, Михаил Николаевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Михаил Николаевич Кондратьев
Основные сведения
Страна

Российская ИмперияСССР

Дата рождения

1879(1879)

Место рождения

Ростов-на-Дону

Дата смерти

1943(1943)

Место смерти

Ташкент

Работы и достижения
Работал в городах

Ростов-на-Дону, Санкт-Петербург, Таганрог

Архитектурный стиль

Конструктивизм, Модерн

Важнейшие постройки

Доходный дом И.И. Дернова в Санкт-Петербурге,
Жилые дома товарищества «Новый быт» в Ростове-на-Дону,
«Круглый дом», Лендворец

Михаи́л Никола́евич Кондра́тьев (1879, Ростов-на-Дону — 1943, Ташкент) — русский архитектор, автор ряда жилых зданий в Петербурге, Ростове-на-Дону, Таганроге. Один из мастеров русского модерна и конструктивизма. Потомственный дворянин[1].





Биография

Родился в 1879 году в Ростове-на-Дону в семье действительного статского советника Николая Кондратьева[2]. Кондратьевы жили в центре Ростова, в районе нынешнего Университетского переулка и Пушкинской улицы[2]. Здесь же Михаил ходил в гимназию, и имея тройку по Закону Божию был единственным отличником по черчению[2]. В ростовском Петровском реальном училище Михаил Кондратьев учился в одном классе с Петром Врангелем[1].

Получил образование в Санкт-Петербургском институте гражданских инженеров.

После окончания института, в ещё столичном Петербурге, Михаил Кондратьев реализовал проекты семи зданий, два из которых ныне уже снесены. Первым успехом молодого архитектора был доходный дом И.И. Дернова (1903—1905), так называемый «Дом с башней», на углу Таврической и Тверской (35/1), ставший одним из культурных центров Петербурга, благодаря проживавшему в этом доме Вячеславу Иванову[3]. Архитектурой этого дома наслаждались Валерий Брюсов, Константин Бальмонт, Юргис Балтрушайтис, Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус, а также Александр Блок.

Вернувшись в Ростов, Кондратьев занимается гражданским строительством[1]. Газета «Приазовский край» называла его в 1913 году «городским архитектором»[1]. В 1927 году Кондратьев работал заведующим тех-производственным отделом треста Донской строительной коммунальной конторы[1].

В 1929 году в Таганроге по проекту Кондратьева был построен так называемый «Круглый дом», жилой многоквартирный дом, первый круглый дом, построенный в СССР[4][5]. Дом, к счастью, сохранился и сейчас числится по адресу ул. Александровская 107.

Бескомпромиссность Кондратьева в профессиональных вопросах вызывала неприязнь: его отстранили от строительства Лендворца, доводил до конца возведение «Нового быта» его друг архитектор Леонид Эберг[1]. Обвинения в непонимании задач нового строя, доходящие до обвинения в растратах, да и дворянское происхождение в 1930-х послужили поводом для ареста Кондратьева[1]. Из стен ростовского НКВД Михаил Николаевич Кондратьев вышел уже сломленным человеком[1].

Остались не воплощенными его проект школы в Красном городе-саде, проект многоэтажного жилого дома «Кооперативная смычка строителей»[1].

После фашистской оккупации Ростова-на-Дону Михаил Кондратьев уехал в эвакуацию в Ташкент. Умер и похоронен в Ташкенте[1].

Известные проекты М.Н. Кондратьева


Напишите отзыв о статье "Кондратьев, Михаил Николаевич"

Ссылки

  • [encspb.ru/object/2803940915 Михаил Николаевич Кондратьев в «Энциклопедии Санкт-Петербурга»]
  • [web.archive.org/web/20110716064935/www.petersburg-history.narod.ru/p617.htm «Дом с башней»]

Источники

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Волошинова В. [werawolw.ru/?p=1370 Гражданский инженер Кондратьев] // werawolw.ru. — 2009. — 10 марта.
  2. 1 2 3 Алексеев С. Ю., Токарев А. Г. [www.rostovstroy.ru/archive/articles/1129.html Революция в пространстве: Михаил Николаевич Кондратьев (1879—1943)] // Строительный вестник. — 2007. — № 5. — С. 143—146.
  3. Н. А. Синдаловский Петербург. От дома к дому... От легенды к легенде... — СПб: Норинт, 2002. — 400 с. — ISBN 978-5-7711-0082-1.
  4. 1 2 Кукушин В. С. [architecture.artyx.ru/books/item/f00/s00/z0000005/st014.shtml История архитектуры Нижнего Дона и Приазовья]. — Ростов-на-Дону: ГинГо, 1996. — С. 121. — ISBN 5-88616-027-2.
  5. Киричек М. С., Кукушин В. С. Круглый дом // Таганрог. Энциклопедия. — Таганрог: Антон, 2008. — С. 424. — ISBN 978-5-88040-064-5.
  6. Кобак А., Северюхин Д. Студия у Таврического // Смена. — 1986. — 22 мая.
  7. И. Х. [www.gorodn.ru/archive/755/5_8.htm Первые стройки СССР] // Город N. — 2007. — 28 дек.
  8. Оленина Е. [www.vestnikstroy.ru/articles/architecture/2013/#!/7562 Возвращение ростовского конструктивизма] // Строительный вестник. — 2013. — № 5 (70).
  9. Ребайн Я. А. Первый этап развития советской архитектуры в городах Дона / Проблемы формирования архитектуры Северного Кавказа. — Ростов-на-Дону: РИСИ, 1984.

Отрывок, характеризующий Кондратьев, Михаил Николаевич

«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.