Конец романа (фильм, 1999)
| Конец романа | |
| The End of the Affair | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Нил Джордан |
| Автор сценария |
Грэм Грин |
| В главных ролях | |
| Оператор |
Роджер Прэтт |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
102 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Конец романа» (англ. The End of the Affair) — фильм 1999 года по одноимённой повести (1951) Грэма Грина, снятый Нилом Джорданом с участием звезд мирового экрана Ральфа Файнса, Джулианны Мур и Стивена Ри.
Сюжет
Писатель Морис Бендрикс (Ральф Файнс) начинает свой закадровый рассказ с того, что одну из своих книг он начал со строчки: «Это — дневник ненависти».
Как-то дождливым лондонским вечером 1946 года Бендриксу представился случай встретиться с Генри Майлзом (Стивен Ри), мужем его бывшей любовницы Сары (Джулианн Мур). Два года назад она внезапно оборвала их отношения, но Бендрикс не перестает думать о Саре и ревновать её.
На фоне событий 1946 года время от времени в историю вплетаются ретроспективные кадры военного времени, рассказывающие о романе Бендрикса с Сарой. Когда Генри доверительно сообщает Бендриксу, что подозревает, что у Сары есть с кем-то роман, то Бендрикс полагает, что у неё кто-то ещё есть помимо него. С целью обнаружения «соперника» Бендрикс нанимает неуклюжего, но любезного сыщика Паркиса (Иан Харт), который в своей работе использует своего сына-подростка с большим родимым пятном на лице (Сэм Буд). Сара просит Бендрикса о встрече с тем, чтобы поговорить о Генри. Их вежливая, но прохладная встреча теперь так отличается от того, что с ними творилось раньше…
Бендрикс узнает от Паркиса о том, что Сара регулярно посещает священника (Джейсон Айзекс), хотя мужу при этом говорит о том, что ходит к дантисту. Это заставляет Бендрикса делаться всё более подозрительным и ревнивым. Ретроспективные кадры показывают как Бендрикс ревнует Сару к Генри, и о том, как он просит Сару оставить его.
Хотя Сара и Бендрикс всячески выражают свою любовь друг к другу, их роман внезапно обрывается, когда в здание, где любовники находятся вместе, попадает бомба. Когда Бендрикс выходит в прихожую, бомба взрывается, Бендрикс падает с высоты на лестницу и пробуждается не сразу, и хотя окровавленный, но без серьёзных повреждений. Он поднимается наверх в комнату и видит, как потрясена Сара от того, что он остался жив. Бендрикс обвиняет Сару в том, что она испытывает разочарование от того, что он выжил, — и она уезжает, говоря ему: «Любовь не заканчивается, только потому что мы не видим друг друга».
В 1946 году Паркису удаётся выкрасть дневник Сары, и он передаёт его Бендриксу; записи раскрывают их любовный роман в том свете, как его воспринимала Сара. Оказывается после того, как Бендрикс был контужен бомбой, Сара сбегала вниз, и обнаружила его бездыханного. После того, как её попытки привести его в сознание не увенчались успехом, она побежала наверх и начала неистово молиться о том, чтобы Бог совершил чудо и не отнимал жизнь Бендрикса. В качестве жертвы Сара обещает Богу, что она прекратит видеться с Бендриксом, если тот вернется к жизни, — и тут в комнату входит окровавленный Бендрикс.
Прочитав обо всём этом в дневнике, Бендрикс понял, почему Сара прекратила их встречи. Потрясенный тем, что он узнал, Бендрикс постоянно преследует Сару и умоляет её возобновить отношения. В конце концов, Сара признается Бендриксу, что, хотя она и правильно жила всё это время, но без него она сама была мертва, и что, несмотря на все свои усилия, она больше уже не может заставить себя сдерживать своё обещание Богу. В этот момент Генри, узнавший о том, что у Бендрикса с Сарой роман, отчаянно просит Сару не оставлять его. Но, будучи побеждённой уговорами Бендрикса, Сара соглашается уехать с ним на выходные. В это время Генри узнает от лечащего врача о неизлечимой болезни Сары и разыскивает пару, чтобы сообщить им об этом.
Бендрикс остается с Генри и Сарой, чтобы быть с ней рядом в её последние дни. На её похоронах Паркис сообщает Бендриксу, что случайная встреча его сына с Сарой излечила мальчика от родимого пятна на щеке. В доме Генри Бендрикс заканчивает свою книгу, и становится ясно, что этот «дневник ненависти» был адресован к Создателю. В то время как Саре не требовалось видеть Бога, чтобы любить его, Бендрикс, уже будучи убеждён в Его бытии, просит Создателя только о том, чтобы Он простил ему всё и даровал вожделенный покой…
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Ральф Файнс | Морис Бендрикс |
| Джулианна Мур | Сара Майлз |
| Стивен Ри | Генри Майлз |
| Иэн Харт | мистер Паркис |
| Джейсон Айзекс | отец Ричард Смит |
| Хизер-Джей Джонс | девушка Генри |
| Джеймс Болэм | мистер Сэвэдж |
| Сэм Боулд | Лэнс Паркис |
| Сирил Шэпс | официант |
| Пенни Морелл | |
| Дебора Финдли |
Напишите отзыв о статье "Конец романа (фильм, 1999)"
Ссылки
- «Конец романа» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v181268 Конец романа] (англ.) на сайте allmovie
| ||||||||||||||||||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Конец романа (фильм, 1999)
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
