Конец света с последующим симпозиумом (фильм)

Конец света с последующим симпозиумом
Жанр	детективный фильм
Режиссёр	Татьяна Лиознова
Автор сценария	Татьяна Лиознова
В главных ролях	Вадим Андреев Армен Джигарханян Надежда Румянцева Олег Басилашвили
Оператор	Пётр Катаев </br> Михаил Якович
Композитор	Гия Канчели
Кинокомпания	Киностудия имени Горького
Длительность	244 мин.
Страна	СССР СССР
Язык	русский
Год	1986
IMDb	ID 2076244
Выход фильма «Конец света с последующим симпозиумом»

К:Фильмы 1986 годаК:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

«Конец света с последующим симпозиумом» — советский кинофильм 1986 года по одноимённой пьесе Артура Копита. Состоит из трёх серий. Это последний фильм, снятый Татьяной Лиозновой. Был показан по советскому телевидению единственный раз в 1987 году.

Сюжет

Обычный околотеатральный мир. К сидящему без денег драматургу Майклу Тренту (Вадим Андреев) обращается миллиардер Фил Стоун (Армен Джигарханян), заказывает ему пьесу на тему, с которой Трент соглашается не глядя, и даёт аванс.

Литературный агент Одри Вуд (Надежда Румянцева) начинает плести привычную сеть интриг – с таким козырем в колоде, как миллиардер, вдруг заинтересовавшийся Мельпоменой, она заинтересовывает проектом режиссёра и директора одного из бродвейских театров. Всё как всегда – привычное вращение колёсиков сценической машинерии, смазанных если и не самими деньгами, то их запахом.

А вот драматург Трент пребывает в ужасе. Дело в том, что тема, за которую он взялся не глядя, ни больше ни меньше, как предстоящий конец света. Ничуть не мистическое светопреставление – самая что ни на есть обыденная ядерная война. Принимающая, в соответствие с геополитическими реалиями середины восьмидесятых, глобальный характер. И миллиардер Стоун надеется театральной постановкой – пьеса для которой заказана Тренту – её предотвратить.

Драматург начинает изучать проблему. Перед ним проходят те, кто, говоря нынешним жаргоном, «находится в теме» ядерной войны – военные, политики…

В фильме показано, как абсолютно рациональные мотивы и действия людей, никто из которых не желает войны, приводят к тому, что вероятность таковой всё повышается и повышается… Причем, поскольку это математика, засекретить складывающуюся ситуацию невозможно…

В ролях

• Вадим Андреев — Майкл Трент
• Армен Джигарханян — Фил Стоун
• Надежда Румянцева — Одри Вуд
• Олег Табаков — Пол Коуэн
• Евгений Весник — Милтон Гринблат
• Эммануил Виторган — генерал Уилмер
• Олег Басилашвили — Стенли Баррет
• Сергей Ковалёв — Пит
• Дмитрий Певцов — Джим
• Юрий Медведев — хозяин ресторана
• Юрий Шерстнёв — Чарльз
• Татьяна Чернопятова — Стелла
• Виктор Незнанов — человек Стоуна
• Александр Новиков — секретарь Уилмера
• Эрменгельд Коновалов — Иван (нет в титрах)
• Владимир Уан-Зо-Ли — лакей Баррета (нет в титрах)

Ссылки

• [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=2901 «Конец света с последующим симпозиумом»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
• [www.computerra.ru/104479/issledovanie-operatsiy-rezhissuryi-tatyanyi-lioznovoy Рецензия Михаила Ваннаха] в журнале Компьютерра

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Конец света с последующим симпозиумом (фильм)

Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.