Конечности

Коне́чности — парные придатки тела у животных, обособленные от туловища или головы и обычно движимые мускульной силой (реже — гидравлически, нагнетанием жидкости). Служат у разных групп животных для опоры, передвижения, осязания и обоняния, хватания, нападения или защиты, а также сбора и обработки (в том числе пережёвывания) пищи.

Как правило, к конечностям не относят голову, хвост и половые органы. Обычно конечностями называют придатки тела кольчатых червей, членистоногих и родственных им групп (тихоходки, онихофоры) и позвоночных. Придатки тела большинства типов беспозвоночных животных, исполняющие двигательную функцию (щупальца головоногих моллюсков, амбулакральные ножки, руки и лучи иглокожих и др.), не называются конечностями. Хотя в некоторых источниках непарные плавники рыб называются «непарными конечностями», они не гомологичны парным конечностям, не имеют поясов конечностей и обычно относятся сравнительными анатомами к осевому скелету. Так, хвостовой плавник рыб, ланцетника и круглоротых является частью хвоста.

Конечности полихет

Простые конечности полихет — параподии. У большинства групп полихет параподии двуветвистые, их брюшная ветвь называется невроподия, а спинная — нотоподия. Типичная параподия внутри каждой ветви содержит крупную опорную щетинку — ацикулу. На каждой ветви имеются пучки более тонких, торчащих наружу щетинок, строение которых имеет важное значение для систематики. Каждая щетинка является продуктом секреции одной хетогенной клетки. На спинной, а иногда и на брюшной ветви имеется чувствительный придаток — усик, а иногда ещё и дыхательный вырост (жабра). У полихет из семейства афродитиды спинные усики параподий превратились в защитные чешуйки — элитры.

Параподии полихет используются для передвижения по дну и в толще воды, причем обычно они работают как «вёсла», но афродитиды с коротким телом (морские мыши) бегают по дну на параподиях. Щетинки парподий могут использоваться для парения в толще воды и защиты. Параподии никогда не используются полихетами для захвата пищи.

Конечности членистоногих

Общий план строения конечностей

Конечности членистоногих соединены с туловищем суставами и образуют подвижные многочленные рычаги, управляемые собственной мускулатурой. Первично у предковых форм, конечности, вероятно, присутствовали на каждом сегменте или на большинстве сегментов тела, в дальнейшем частично исчезли, частично превратились в органы с другой функцией — челюсти, ногочелюсти, копулятивные органы и т. п.

Число конечностей

Обычно каждый сегмент тела несёт не более одной пары конечностей. У диплопод из-за попарного слияния сегментов большинство сегментов туловища несёт по две пары ног. У щитней наблюдается полиподия — их грудные (торакальные) сегменты несут по несколько пар ног.

Общее число конечностей и число пар ходильных конечностей сильно варьирует. У многоножки из класса диплопод Illacme plenipes более 600 ходильных ног, у большинства паукообразных 4 пары ходильных ног, у насекомых обычно 3 пары, у четырёхногих клещей 2 пары.

Особенности строения конечностей основных групп членистоногих

У насекомых ходильные конечности одноветвистые и состоят из фиксированного числа отделов — тазика, вертлуга, бедра, голени и лапки, которая обычно состоит из нескольких члеников и заканчивается парными (реже непарными) коготками.

У ракообразных конечности исходно двуветвистые. Основание примитивной двуветвистой конечности состоит из двух члеников — проксимальный называется кокса, дистальный — базис. От базиса отходят две ветви — наружная (экзоподит) и внутренняя (эндоподит).

Основные типы конечностей насекомых

• Бегательного (ходильного) типа. Такие конечности встречаются у тараканов, клопов и жуков
• Хватательного типа. Такие виды как отр.Полужесткокрылые в.Водяной скорпион. Богомолы.
• Собирательного типа. Медоносные насекомые. На задней, последней паре конечностей имеется корзинка.
• Прыгательного типа. Кузнечики, саранча, блоха.
• Копательного. Медведка, многие жёсткокрылые.
• Плавательного. Большинство обитатели водоёмов.

Конечности позвоночных

Конечности рыб

У костных и хрящевых рыб конечностями являются парные плавники. Конечности кистеперых дали начало типичным пятипалым передним и задним конечностям наземных позвоночных животных, которые обычно представляют собой сложные рычаги.

Общий план строения конечностей тетрапод

Передняя и задняя конечности наземных позвоночных состоят каждая из трёх отделов. Отделы передней конечности называются (от проксимального конца к дистальному) плечо,предплечье и кисть, отделы задней конечности — бедро, голень и стопа. У некоторых групп какие-то из этих отделов могут исчезать или видоизменяться. Так, у птиц появляется особый отдел задних конечностей — цевка, расположенный между голенью и пальцами. Кость цевки образуется в ходе эволюции путём срастания части костей предплюсны и плюсневых костей.

Скелет передней конечности включает одну плечевую кость, две кости предплечья (лучевую и локтевую, которые иногда срастаются), несколько костей запястья, обычно пять костей пясти и кости фаланг пальцев. Число пальцев каждой конечности варьирует в разных группах современных тетрапод от пяти до нуля (при полной редукции кисти). Число фаланг также сильно варьирует; наибольшее число фаланг характерно для китообразных.

Видоизменения конечностей

В ходе эволюции позвоночных парные конечности подверглись значительным преобразованиям: у форм, которые летают, передние конечности превратились в крылья (птерозавры, птицы, летучие мыши), у других конечности стали орудиями для копания и рытья, у вернувшихся к жизни в воде — в ласты. Часто конечности приобретают дополнительные функции: у кротов передние конечности стали органами рытья, у обезьян — хватания, у человека — органами универсального назначения (руками).

Редукция конечностей

У животных, которые применяют при движении по суше волнообразные изгибания туловища, тазовый и плечевой пояса и конечности редуцируются, а в некоторых группах полностью исчезают (безногие земноводные, некоторые ящерицы, змеи).

Литература

• Конечности // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Конечности

Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.