Кониц, Ли

Ли Кониц (англ. Lee Konitz; род. 13 октября 1927 г. Чикаго) — американский джазовый музыкант — саксофонист.

Жизнь и творчество

Родился в семье евреев-иммигрантов Абрама Коница (1898—1959) и Анны Гетлин (уроженки Пинска, 1900—1964). Ли Кониц начинал музыкантом-самоучкой. В 1938 году он покупает кларнет и самоучитель игры, а в 1939 году — тенор-саксофон. Впоследствии играл в основном на альт-саксофоне. Образование получил в колледже Рузвельта.

В 1948 году Кониц играет в Нью-Йорке вместе с Майлсом Дэвисом и Гилом Эвансом. Эти выступления в 1948 — 1950 годах легли в основу стиля кул-джаз. В 1952 году он выступает в Торонто, затем — в 1952-1954 — в джаз-бэнде Стэна Кентона. В 1952-м году он участвует как солист в записи знаменитого кентонского альбома New Concepts of Artistry in Rhythm, в 1953 году записывается вместе с Джерри Маллигеном.

В январе 1956 года Л. Кониц, вместе с Гансом Коллером, Зутом Симсом и Ларсом Галлином, участвует в гастрольном турне по Европе. Начиная с 60-х годов XX столетия многократно выступает в Европе, часто в сопровождении только пианиста. За время своей музыкальной карьеры Ли Кониц записал более 150 джазовых альбомов.

В 1992 году музыкант был удостоен датской премии Джазпар, дотируемой ежегодно в размере 200.000 датских крон.

Ли Кониц был весьма плодовитым, записал десятков альбомов как лидер группы. Он также записывался или выступал с Дэйвом Брубеком, Орнеттом Коулманом, Чарльзом Мингусом, Джерри Маллиганом, Элвином Джонсом и другими. Среди его последних записей есть несколько с Брэдом Мелдау и Чарли Хэйденом, а также концертный альбом, записанный в 2009 году на Birdland и выпущенный ECM в 2011 году с участием этих двоих с добавлением барабанщика Пола Моушена.

Ли Кониц в старости стал ещё больше экспериментировать и выпустил ряд фри-джазовых и авангардных альбомов, играя бок о бок многие гораздо более молодыми музыкантами. Он выпустил альбомы современного фри-джаза и импровизаций на разных лейблах.

Кониц должен был выступить на концерте в Recital Centre Мельбурна в качестве ключевой достопримечательности на Melbourne International Jazz Festival в 2011 году, однако заболел, что стало причиной отмены концерта в последнюю минуту.

В августе 2012 года Ли Кониц с аншлагом выступал на Blue Note в Гринвич-Виллидж в рамках Terribles Enfants вместе с Биллом Фризелом, Гэри Пикоком и Джоуи Бароном.

Литература

Andy Hamilton «Lee Konitz: Conversations on the Improviser’s Art», University of Michigan Press, 2007.

Ссылки

• [pro-jazz.com/viewtopic.php?t=111 Биография Ли Коница] на сайте [pro-jazz.com pro-jazz.com]
• [sevjazz.info/index.php?option=com_content&view=article&id=608:2012-10-13-17-54-15&catid=48:jazz-stars Звёзды джаза. Конитц Ли]

Отрывок, характеризующий Кониц, Ли

Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.