Конкин, Владимир Алексеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Владимир Конкин
Имя при рождении:

Владимир Алексеевич Конкин

Профессия:

актёр

Карьера:

1972—наши дни

Награды:

Влади́мир Алексе́евич Ко́нкин (род. 19 августа 1951 года) — советский и российский актёр театра и кино, Заслуженный артист УССР (1974), Заслуженный артист РФ (2010)[1], Лауреат премии имени Ленинского комсомола (1974). Наиболее известен по фильмам «Как закалялась сталь», «Романс о влюблённых», «Аты-баты, шли солдаты…» и «Место встречи изменить нельзя». Работал на озвучивании зарубежных фильмов (кино и видео), с 1980 года пишет рассказы и эссе.





Биография

Учёба

Родился 19 августа 1951 года в городе Саратове[2]. Отец его — железнодорожник, работал на Приволжской железной дороге.

В детстве родители дали ему хорошее воспитание. У Владимира было освобождение в школе от труда и физкультуры из-за проблем с сердцем (появились в результате осложнения после перенесённой в 5-летнем возрасте скарлатины), и всё свободное время родители водили его по театрам и музеям. В школьные годы Владимир занимался в театральной студии Н. И. Сухостав[2][3].

По окончании школы Владимир поступил в Саратовское театральное училище имени И. А. Слонова на курс Д. А. Лядова[2].

Актёрская карьера

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В 1972 году Владимир Конкин окончил театральное училище и поступил на работу в Харьковский ТЮЗ. В 1973 году он перебрался в МАДТ имени Моссовета, где проработал около года. Уже с 1974 года Владимир стал работать актёром на киностудии имени А. П. Довженко.

Первая же работа Владимира Конкина в кино — роль Павла Корчагина в телефильме «Как закалялась сталь» режиссёра Н. П. Мащенко — мгновенно принесла начинающему актёру широкую известность и официальное признание (в 1974 году актёр был отмечен Премией Ленинского Комсомола). Павка в исполнении Конкина отличался от прежних экранных Корчагиных бо́льшим лиризмом, романтичностью и интеллигентностью[2].

На Владимира обрушилось множество предложений от разных режиссёров. Как это часто бывает, многие пытались поэксплуатировать удачно найденный типаж. От многих предложений актёру приходилось отказываться, но без работы он не сидел.

За период с 1974 по 1978 год он снялся в ряде интересных картин. При этом, оставаясь в рамках романтичного героя, Конкин старался не повторяться. У А. С. Кончаловского в мелодраме «Романс о влюблённых» актёр сыграл Никитина-младшего, у Б. В. Ивченко в фильме «Марина» — подпоручика Бориса Извольского, в телефильме Г. М. Калатозишвили «Кавказская повесть» — Дмитрия Оленина, а в детском телесериале А. И. Войтецкого «Волны Чёрного моря» — подпоручика Костю.

Конкину, не служившему из-за болезни в армии, по иронии часто доставались именно армейские роли. И именно эти роли — в числе его наиболее удачных работ. Одна из таких ролей — младший лейтенант Суслин в драме «Аты-баты, шли солдаты...» режиссёра Л. Ф. Быкова. Персонаж Конкина — интеллигентен и лиричен, и, вместе с тем, не лишён комических красок.

Ещё один взлёт популярности актёр пережил, сыграв в 1979 году Володю Шарапова в фильме «Место встречи изменить нельзя» режиссёра С. С. Говорухина. Фильм не потерял свою актуальность и спустя десятилетия[2].

В 1979 году Владимир Конкин был приглашён в МДТ имени М. Н. Ермоловой. Одной из первых работ в новом театре стала роль Володи Ульянова в спектакле «Казанский университет», за которую Конкин был в том же году отмечен Премией Ленинского Комсомола Коми АССР. Впоследствии на сцене этого театра им были сыграны романтические и героические роли в спектаклях: «Батальоны просят огня», «Товарищи-граждане», «Старший сын».

Конкин продолжал работать в кино. В своих экранных работах он доказал, что его актёрский диапазон может быть ещё более широким. Очень интересными были его работы в картинах режиссёра В. А. Никифорова. Так, в телефильме «Отцы и дети» Конкин сыграл Аркадия Кирсанова, акцентируя внимание на драме увядающего дворянского сословия, а в фильме «Благородный разбойник Владимир Дубровский» — острохарактерную роль заседателя Шабашкина. Небольшой, но заметной работой стал его доктор Робинсон в «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна» Станислава Говорухина.

В 1988 году Владимир Конкин вновь сменил место работы — перешёл в театр-студию под руководством Е. В. Радомысленского. Переходить из театра в театр актёра толкал неустанный поиск разнообразия. Проработав здесь до 1991 года, Конкин пришёл в театр «Вернисаж», где наряду с актёрской работой пробовал заниматься режиссурой. В 1995 году он пришёл в труппу театра «Содружество актёров Таганки», где сыграл Захара Бардина в спектакле «Враги» по пьесе М. Горького.

С возрастом Владимир Конкин всё более отходил от романтических ролей, тяготея к острохарактерным, а порой и комическим работам. Таким, например, был его персонаж (муж главной героини) в фильме «Принцесса на бобах» режиссёра В. З. Новака.

В апреле 2009 года Конкин перенёс многочасовую операцию на сердце[3].

В настоящее время Владимир Конкин снимается в кино редко. Но периодически он всё же радует своих поклонников новыми работами. В 2001 году он сыграл полковника Кобылинского в историческом фильме «Романовы — Венценосная семья».

Владимир Конкин участвует в дубляже зарубежных фильмов, также принимал участие в переозвучивании многих советских мультфильмов. Вёл телепередачу «Домашняя библиотека» (ОРТ).

Беседуя с корреспондентом газеты «Аргументы и факты», Владимир Конкин так рассуждал о профессии актёра[4]:

По-моему, актёрская задача — просвещать. Я считаю, что сцена — это амвон. И ты должен гореть на ней, как Данко. И хотя бы одному зрителю в этом зале ты обязан доказать, что есть лучшая жизнь. Что театр, кино — это подмога поскользнувшемуся. Не надо добивать упавшего. Не надо! Протяните ему руку! Вот задача настоящего лицедея.

В этой же беседе он размышлял о проблемах своей страны:

Самое печальное, что ни прошлая власть, ни нынешняя, похоже, не читали Салтыкова-Щедрина. Он трудоёмок, там что ни фраза, то боль русского интеллигента. А если учесть, что Салтыков-Щедрин был вице-губернатором двух (!) губерний, то он знал, что такое власть! Поэтому и писал с такой жёлчью… «Горе от ума» — это всё о том же. Уму очень сложно. Ум в России оказывается совершенно не нужен власти. Власть опирается только на свои извилины, а они не всегда многочисленны. Говорю я это с болью и с любовью к Отечеству. И к первым лицам. Как человек православный, я молюсь за них и за своё Отечество, потому что очень хочу, чтобы трём моим детям и пятерым внукам жилось здесь хорошо, достойно, уважительно.

Живёт в московском районе Сокол[5].

Семья

Супруга — Алла Львовна Конкина. Актёр прожил с ней 39 лет[3]. 31 марта 2010 года скончалась в московском хосписе от рака.

Есть два сына-близнеца Ярослав и Святослав, дочь Софья[6].

Внуки: Глеб, Дарья, Варвара, Теодора и Калиса[3].

Награды и премии

Фильмография

Озвучивание

Переозвучивание мультфильмов

Напишите отзыв о статье "Конкин, Владимир Алексеевич"

Примечания

  1. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;1538455 Почётное звание присвоено указом Президента России № 1637 от 29.12.2010]
  2. 1 2 3 4 5 [www.kp.ru/daily/24153/369161/ Конкин Владимир Алексеевич] // Комсомольская правда. — 2008. — № за 27 августа.  (Проверено 17 апреля 2016)
  3. 1 2 3 4 Шаблинская, Ольга.  [www.aif.ru/culture/person/vladimir_konkin_ya_nikogda_ne_sobiralsya_stanovitsya_obrazcovym_deduley «Я держал её руку, а она умирала…» Владимир Конкин — о чёрной зависти коллег, увлечениях актрисами, платиновом сердце и лебединой преданности] // Аргументы и факты. — 2014. — № 9 (1738) за 26 февраля. — С. 48—49.  (Проверено 17 апреля 2016)
  4. Шигарева, Юлия.  [www.aif.by/ru/social/persone/item/14139-konkin.html Быть как Данко] // Аргументы и факты. — 2011. — № 33 за 17 августа. — С. 42.
  5. [www.rg.ru/2014/05/14/vopros.html Владимир Конкин: Обожаю район «Сокол», здесь всегда кипит жизнь]
  6. [www.rian.ru/society/20100406/218608479.html Умерла супруга актёра Владимира Конкина — СМИ]. РИА Новости (6 апреля 2010). Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/686wG5MiP Архивировано из первоисточника 2 июня 2012].

Ссылки

  • Элина Николаева. [echo.msk.ru/programs/features/47935/ Интервью на радио «Эхо Москвы»]. Какого чёрта. echo.msk.ru (2 декабря 2006). Проверено 1 декабря 2014.
  • Ксения Ларина. [echo.msk.ru/programs/kulshok/535307-echo/ Интервью на радио «Эхо Москвы»]. Культурный шок. echo.msk.ru (23 августа 2008). Проверено 1 декабря 2014.
  • [radiozvuk.com/index.html/_/guest/vladimir-konkin Владимир Конкин о своей работе над озвучанием фильмов], интервью форуму «РадиоЗвук»
  • [www.kp.ru/daily/26407.3/3281427/ Владимир КОНКИН: Дублируя Тома Круза, я целовал свои руки до синяков]

Отрывок, характеризующий Конкин, Владимир Алексеевич

Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.


Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.