Конналли, Томас

Томас Конналли англ. Thomas Connally
Сенатор США от Техаса
4 марта 1929 — 3 января 1953
Предшественник:	Эрл Мэйфилд
Преемник:	Прайс Дэниел
Член Палаты представителей США от Техаса
1917 — 1929
Предшественник:	Роберт Генри
Преемник:	Оливер Кросс
Член Палаты представителей Техаса
1901 — 1905
Губернатор:	Джозеф Сэйерс Сэмюэл Ланэм
Рождение:	19 августа 1877(1877-08-19) Хьюитт, Техас
Смерть:	28 октября 1963(1963-10-28) (86 лет) Вашингтон
Партия:	демократическая
Образование:	Бейлорский университет Техасский университет в Остине

Томас Терри «Том» Конналли (англ. Thomas Terry «Tom» Connally; 19 августа 1877, Хьюитт, Техас — 28 октября 1963, Вашингтон) — американский политик, сенатор США от Техаса, член демократической партии.

Биография

Том Конналли родился на ферме в Хьюитте, штат Техас, в семье Джонса и Мэри Эллен (в девичестве Терри) Конналли. Его отец был ветераном армии КША. Том, единственный выживший сын пары, в 1896 году окончил Бейлорский университет, а в 1898 году — юридический факультет Техасского университета в Остине. В том же году он был принят в коллегию адвокатов.

В 1900 и 1902 годах Конналли избирался в Палату представителей Техаса, однако отказался баллотироваться на третий срок. Он на протяжении нескольких лет занимался юридической практикой в Марлине, где в 1904 году женился на Луизе Кларксон. С 1906 по 1910 год Конналли был обвинителем в округе Фоллс.

В 1916 году Конналли был избран в Палату представителей США, где служил до 1929 года. В 1928 году он баллотировался в Сенат США, и на всеобщих выборах победил Ку-клукс-клановца Эрла Мэйфилда. Конналли переизбирался в Сенат в 1934, 1940 и 1946 годах. В 1941—1947 и 1949—1953 годах он был председателем Комитета по международным отношениям и сыграл важную роль в ратификации договора о создании НАТО. Конналли также был членом и вице-председателем делегации США на Сан-Францисской конференции, где был подписан устав ООН.

После отставки Конналли занимался юридической практикой в Вашингтоне.

Личная жизнь

Первая жена Конналли, Луиза Кларксон, была певицей, окончила консерваторию Цинциннати. Она умерла от сердечного приступа в 1935 году. Их сын, хьюстонский адвокат Бен Кларксон Конналли, стал федеральным судьёй.

Второй женой Конналли в 1942 году стала Люсиль Сандерсон, вдова сенатора Морриса Шеппарда.

Ссылки

• George N. Green. [www.tshaonline.org/handbook/online/articles/fco36 Connally, Thomas Terry] (HTML). Handbook of Texas Online. Texas State Historical Association. Проверено 16 июля 2012. [www.webcitation.org/6AwueDogM Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
• [bioguide.congress.gov/scripts/biodisplay.pl?index=C000684 Connally, Thomas Terry] (англ.). Biographical Directory of the US Congress. Проверено 16 июля 2012. [www.webcitation.org/6B1rtVFJL Архивировано из первоисточника 29 сентября 2012].

Отрывок, характеризующий Конналли, Томас

– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.