Коннолли, Джеймс Брендан

Олимпийские награды
Джеймс Конноли
Лёгкая атлетика
Золото	Афины 1896	Тройной прыжок
Серебро	Афины 1896	Прыжки в высоту
Бронза	Афины 1896	Прыжки в длину
Серебро	Париж 1900	Тройной прыжок

Джеймс Брендан Беннет Конноли (англ. James Brendan Bennet Connolly, ирл. Séamas Breandán Ó Conghaile; 28 октября 1868, Бостон — 20 января 1957, Бруклайн) — американский легкоатлет и писатель, чемпион летних Олимпийских игр 1896 года.

Конноли родился в Бостоне 28 октября 1868 года. Он был одним из 12 детей в семье Джона и Анны Конноли, ирландских католических эмигрантов из Голуэйя. В детстве, он занимался спортом — играл в американский футбол и занимался лёгкой атлетикой. В 1895 году, он поступил в Гарвардский университет, и на следующий год поехал на грузовом корабле в Афины, чтобы принять участие в I летних Олимпийских играх. За то, что он поехал туда не спросив разрешения у университета, его отчислили.

Участвуя в играх, он выиграл три медали, в том числе одну золотую. Сначала, 6 апреля, он участвовал в соревновании по тройному прыжку. Он почти на метр обошёл ближайшего соперника из Франции Александра Тюффери, и с результатом в 13,71 м, победил в состязании. Это соревнование проходило раньше других, и Джеймс Конноли стал самым первым Олимпийским чемпионом.

На следующий день, 7 апреля, он соревновался в прыжке в длину. С результатом в 5,84 м, он занял третье место, уступив двум своим соотечественникам Эллери Кларку и Роберту Гарретту. 10 апреля, Конноли принял участие в прыжке в высоту. Он разделил второе место с Гарретом, показав с ним один результат в 1,65 м. Первое место в том состязании занял Кларк.

Через четыре года, Конноли поехал на летние Олимпийские игры в Париже, чтобы защитить свой чемпионский титул. Однако он не смог этого сделать, проиграв только соотечественнику Майеру Принштайну.

В 1906 году, Конноли участвовал в неофициальных летних Олимпийских играх, прошедших в Афинах. Он участвовал в прыжке в длину и тройном прыжке. В первом соревновании он занял 27-е место, а во втором — 18-е.

После игр, Конноли имел много разных профессий — он работал в морских доках, участвовал в Испано-Американской войне, был журналистом (он писал статьи о войне и летних Олимпийских играх 1904 в Сент-Луисе), был автором нескольких романов о море. В 1949 году, Гарвардский университет присвоил ему докторскую степень за его произведения.

Конноли умер в возрасте 88 лет. В его честь, в одном из парков на юге Бостона, поставили его скульптуру, на которой он изображён в момент приземления после прыжка.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/co/james-b-connolly-1.html Джеймс Конноли на sports-reference.com] (англ.)
• [www.olympic.org/uk/athletes/profiles/bio_uk.asp?PAR_I_ID=58191 Джеймс Конноли на сайте МОК] (англ.)
• [users.skynet.be/hermandw/olymp/bioco.htm Информация об участии Джеймса Конноли на Олимпийских играх] (англ.)
• [www.rms-republic.com/connolly.html#links Статья о Джеймсе Конноли] (англ.)
• [www.irishheritagetrail.com/connolly.html Информация о Джеймсе Конноли и фотография его скульптуры на сайте Ирландского наследия Бостона] (англ.)
• [www.gutenberg.org/browse/authors/c#a5241 Произведения Джеймса Конноли] (англ.)

Отрывок, характеризующий Коннолли, Джеймс Брендан

Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.