Конный спорт на летних Олимпийских играх 1924

Соревнования по конному спорту на летних Олимпийских играх 1924 года проходили в выездке (в личном зачёте), троеборье и конкуре (как в личном, так и в командном зачёте).

Медалисты

Дисциплина	Золото	Серебро	Бронза
Выездка Личное первенство	Эрнст Линдер Швеция	Бертиль Сандстрём Швеция	Ксавье Лесаж Франция
Троеборье Личное первенство	Адольф ван дер Ворт ван Зейп Нидерланды	Фроде Киркебьерг Дания	Слоан Доак США
Троеборье Командное первенство	Нидерланды Адольф ван дер Ворт ван Зейп Шарль Фердинанд Паю де Мортанж-младший Герард Питер де Крёйфф Антониус Коленбрандер	Швеция Клас Кёниг Торстен Сюльван Густаф Хагелин Карл Густаф Левенхаупт	Италия Алессандро Альвизи Эмануэле Бераудо ди Пралормо Томмазо Леквио ди Ассаба Альберто Ломбарди
Конкур Личное первенство	Альфонс Гемузеус Швейцария	Томмазо Леквио ди Ассаба Италия	Адам Круликевич Польша
Конкур Командное первенство	Швеция Оке Тельнинг Аксель Стохле Оге Лундстрём	Швейцария Альфонс Гемузеус Вернер Штубер Ханс Бюлер	Португалия Антонио Боржес д'Алмейда Элдер де Соза Мартинс Жозе Паулино Марекос Мозиньо де Албукерке

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/summer/1924/EQU/ Итоги соревнований] на сайте sports-reference.com

Отрывок, характеризующий Конный спорт на летних Олимпийских играх 1924

Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.