Коновалов, Владимир Фёдорович
Поделись знанием:
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
(перенаправлено с «Коновалов, Владимир Федорович»)
| Владимир Коновалов | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1963 — наст. время |
| Направление: |
документальное кино |
| Награды: |
|
Владимир Фёдорович Коновалов (род. 3 октября 1935 года) — советский, российский режиссёр документального кино, большей частью спортивной тематики. Лауреат многочисленных национальных и международных профессиональных наград. Заслуженный деятель искусств России (1983 год). Лауреат Государственной премии (1985 год). Академик Всероссийской академии «НИКА». Член КПСС с 1971 года[1].
Биография
Родился 3 октября 1935 года в Свердловске (ныне — Екатеринбург) в семье Фёдора Константиновича (строитель) и Марии Михайловны (учитель математики) Коноваловых. В 1958 году окончил Уральский государственный университет имени А. М. Горького, факультет филологии, где получил специальность преподавателя русского языка и литературы. Начал трудовую деятельность на Свердловской студии телевидения редактором и комментатором спортивных программ. С 1960 года работал на центральной студии документальных фильмов (ЦСДФ) помощником режиссёра, одновременно учился во ВГИКе на постановочном факультете (мастерская Романа Кармена). В качестве дипломной работы снял фильм «В воротах Яшин».
В 1965—1988 годах в качестве режиссёра продолжал работать на ЦСДФ. С 1988 года возглавил на этой студии объединение «Юность». С 1990 года, в связи с реорганизаций в киновидеообъединение, стал её генеральным директором (до 2005 года) и художественным руководителем (по настоящее время).
Совместно с кинорежиссёрами Саввой Кулишом, Марленом Хуциевым, композитором Микаэлом Таривердиевым в 1993 году стал организатором кинофестиваля «Окно в Европу»[2].
В 1980 году издал книгу «Моя любовь — спортивный фильм». На протяжении всей карьеры снял более 100 фильмов. Увлекается живописью, философией, изучил 14 древних индоевропейских языков[3].
Семья
- Жена — Мещерякова, Алла Дмитриевна (род. 1943 год) — актриса кино и театра;
- дочь — Наталья (род. 1967) — экономист;
- сын — Фёдор (род. 1981) — экономист, кандидат экономических наук[3].
Признание и награды
- Вице-президент Гильдии кинорежиссёров России, член комиссии по культуре Олимпийского комитета России;
- 1983 год — звание Заслуженный деятель искусств России;
- 1985 год — Лауреат Госпремии РСФСР им. Братьев Васильевых (за цикл фильмов о российской деревне);
- золотая, серебряная и бронзовые медали ВДНХ СССР;
- благодарность Международного Олимпийского комитета за вклад в кинематограф о спорте;
- 2001 год — Гран-при конкурса неигрового кино кинофестиваля «Окно в Европу» за фильм «Больше, чем футбол»
Избранная фильмография
- 1965 В воротах — Яшин
- 1968 Три капитана (о спортсменах Я. Тальтсе, В. Старшинове, С. Москвине)
- 1969 Эта тяжелая штанга (о спортивной борьбе между штангистами Я. Тальтса (СССР) и Р. Беднарски (США) на чемпионате мира)
- 1970 Чайковскому посвящается (о IV Международном конкурсе музыкантов им. П. И. Чайковского)
- 1970 Двое на треке
- 1978 Десятая вершина Ирина Родниной
- 1980 Войди в дом крестьянина
- 1984 Такие побеждают (Зимние Олимпийские игры 1984)
- 1987 Рейс сквозь память (о полётах экипажей В. Чкалова и М. Громова через Северный полюс в Америку в 1935 году)
- 1989 Линия судьбы
- 1990 Вратарь ХХ века
- 1991 Эдуард Стрельцов. Вижу поле
- 1994 Прости нам, Москва (в соавторстве с В. Солоухиным)
- 1997 Если бы был жив Пьер де Кубертен
- 2001 Минувших лет неповторимые черты
- 2001 Больше, чем футбол (о турне «Динамо» по Великобритании 1945 года)
- 2002 Вспоминая Солт-Лейк Сити
- 2003 Рудольф Загайнов: надо побеждать
- 2004 Олимпийские мотивы
- 2005 Лев Яшин — Эдуард Стрельцов. Перекрестки
- 2007—2008 Хроники Олимпиад: взгляд из России («Русские идут!», «Спартакиады против олимпиад» совместно с В. Шатиным)
Напишите отзыв о статье "Коновалов, Владимир Фёдорович"
Примечания
- ↑ [istoriya-kino.ru/kinematograf/item/f00/s03/e0003726/index.shtml КОНОВАЛОВ Владимир Фёдорович] Кино: Энциклопедический словарь/Гл. ред. С. И. Юткевич; Редкол.: Ю. С. Афанасьев, В. Е. Баскаков, И. В. Вайсфельд и др.- М.: Сов. энциклопедия, 1987.- 640 с., 96 л. ил.
- ↑ [www.okno-filmfest.ru/index.php?area=1&p=static&page=ist Официальный сайт фестиваля «Окно в Европу».]
- ↑ 1 2 [www.rusperson.com/html/26/RU01008962.htm Владимир Коновалов] на сайте rusperson.com
Ссылки
- [www.kinogildia.ru/pages/pg_reg.php?page=12&ID=1474 Владимир Коновалов] на сайте Гильдии кинорежиссёров России
- [www.lavrdoc.ru/Juri/Konovalov_Vladimir_Fedorovich/index.html Владимир Коновалов] на сайте Национальной премии «Лавровая ветвь»
Отрывок, характеризующий Коновалов, Владимир Фёдорович
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
