Кононов, Михаил Борисович

Михаил Кононов
Дата рождения:	1948(1948)
Место рождения:	Ленинград, СССР
Дата смерти:	6 мая 2009(2009-05-06)
Место смерти:	Мюнхен, Германия

Михаи́л Бори́сович Ко́нонов (Фу́рман, 1948, Ленинград — 6 мая 2009, Мюнхен, Германия) — русский писатель и переводчик.

Автор романа «Голая пионерка».

Михаил Кононов родился в 1948 году в Ленинграде. Окончил Педагогический институт имени Герцена. Работал электромонтером, инженером, участвовал в арктической экспедиции «Ледовый патруль», был учителем литературы в школе, преподавал в институте, работал журналистом, старшим редактором в журнале «Звезда», редактором в литературных издательствах.

С 18 лет сотрудничал с газетами, журналами, киностудиями и литературными издательствами Санкт-Петербурга, Москвы, других городов России, Финляндии, Германии, Чехословакии и других стран как автор стихов, рассказов, сказок, очерков, критических статей и обзоров, киносценариев.

В 1983 году вышла дебютная книга Михаила Кононова «Счастливый Мурашкин». В 1988 году увидела свет его вторая книга художественной прозы «Это совсем близко». Кроме того, он был составителем нескольких литературных сборников, переводил с английского языка книги иностранных прозаиков — для взрослого и детского читателя.

Наибольшую известность Кононову принёс роман «Голая пионерка» (2001), по которому Кирилл Серебренников поставил спектакль в театре «Современник» с Чулпан Хаматовой в главной роли.

Роман был написан в 1990—1991 гг., его первоначальное название — «Эх, бляха-муха! или Секретный приказ генерала Жуйкова». Действие романа происходит во время Великой Отечественной войны, главная героиня романа, Мария Мухина, второй номер пулемётного расчёта, работает на передовой «женщиной». Автор сначала пытался опубликовать роман в издательстве «Советский писатель», однако в типографии отказались набирать роман ввиду его кощунственности; затем переговоры велись с редакцией «Дружбы народов», но тоже безрезультатно. В 2001 г. роман вышел в издательстве «Лимбус-пресс», когда автор уже давно жил в Германии.

Сочинение представляет собой феерию, которая пародирует «У войны не женское лицо» Светланы Алексиевич, «Чайку» Николая Бирюкова; имена персонажей напоминают о маршале Жукове и о радистке-разведчице Евдокии Мухиной (см. её воспоминания «Восемь сантиметров» — Новый мир. 1972. № 11 — 12); героиня продолжает галерею анекдотических образов Анки-пулемётчицы («Чапаев») и Кэт из «Семнадцати мгновений весны».

В целом роман мало отличается от других "образцов" сексуальной прозы современной российской и эмигрантской литературы, таких, как "Россия в постели" Эдуарда Тополя, «Мужской разговор в русской бане» Эфраима Севелы, "Половое воспитание Августа Флана" Александра Минчина.

Образец стиля

«Уже и рекомендацию подписал сам комсорг, — успел перед смертью, царство небесное, мировой был парень. Никогда подпись его не сотрется: химическим карандашом зафуфырил! Сама ему, чудаку, грифель наслюнила, пока курил после пятого, что ли захода: уже и в лягушку с Мухой наигрался, и в маятник, и салазки ей загибал, и вафелькой угощал, — все выдержала, не пикнула даже, а ведь куда только кукурузу свою ни запускал, игрун. Морально, конечно, очень было тяжело. Если, конечно, не знать, за что борешься, не видеть ясно большую высокую цель, не иметь в душе настоящего комсомольского огонька. А когда цель ясна, когда тебе доверяют товарищи, когда начальство тобой довольно, жизнь любого человека сразу же приобретает глубокий смысл <…> Ты главное осознай: весь смысл — в борьбе в первых рядах, рядом с Павкой Корчагиным!»

(Рукопись 1991 г. С. 28 — 29).

Литература

• Золотоносов М. Два Кононова и один Покровский: Неизвестная петербургская проза. Литература в запасе // Московские новости. 1992. 26 апр. № 17.

Ссылки

• [www.litcenter.spb.su/kononov.html Автобиографические сведения]
• [os.colta.ru/news/details/9869/ Некролог]

Отрывок, характеризующий Кононов, Михаил Борисович

Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.


Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]