Конопачение
Конопачение (конопатка) — это один из способов запечатывания швов образовавшихся при соединении элементов конструкции. Конопачение заключается в забивании швов волокнистым материалом (паклей, мхом, шерстью и др.). Наиболее распространенный пример — уплотнение швов между бревнами сруба.
Судостроение
В судостроении конопачение — наполнение пенькою пазов и стыков деревянной настилки палуб или соединений брусьев обшивки деревянного судна. Проконопаченные пазы и стыки заливаются смолой или особым составом (смесь гарпиуса, сала и серы) для того, чтобы избежать просачивания воды через швы.[1]
При конопачении используется специальная стамеска для конопачения и деревянный молоток, в качестве уплотнительного материала применяется пропитанный в олифе хлопок, пакля, пенька.
В последнее время в судостроении нашел применение новый способ уплотнения деревянных палуб: доски палубного настила по пазам и стыкам заделывают на полукруглую канавку, в которую закладывают фигурную прокладку из специальной резины (хлорированный искусственный каучук), сохраняющий свои упругие свойства десятки лет.[2]
Конопачение проводится регулярно для поддержания судна в исправном техническом состоянии.
Источники
Напишите отзыв о статье "Конопачение"
Ссылки
- [dic.academic.ru/dic.nsf/ogegova/87770| Определение в толковом словаре Ожегова]
- [strport.ru/stroitelstvo-domov/konopachenie-sruba-nadezhnoe-uteplenie-brevenchatogo-doma| Как конопатить сруб]
|
Это заготовка статьи о технологическом или производственном процессе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Конопачение
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
