Конрад I (герцог Швабии)
Поделись знанием:
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
| Конрад I нем. Konrad I | ||
| ||
|---|---|---|
| май 983 — 20 августа 997 | ||
| Предшественник: | Оттон I | |
| Преемник: | Герман II | |
| Смерть: | 20 августа 997 | |
| Род: | Конрадины | |
| Супруга: | Рихлинт или Юдит | |
| Дети: | сыновья: Экберт, Луитпольд, Лютольд, Конрад, Герман II дочери: Ита, Адель, Юдит, Кунигунда | |
Конрад I (умер 20 августа 997) — герцог Швабии с 983, граф Рейнгау 985—995, граф Уфгау 987, граф Ортенау 994.
Происхождение
Происхождение Конрада достаточно запутанно. В 1980 году Армин Вольф высказал гипотезу, по которой Конрад тождественен упоминаемому в «Генеалогии Вельфов» графу Куно из Энингена[1]. Сейчас эта признаётся многими историками, также как и то, что Конрад происходил из династии Конрадинов. Однако вопрос о том, кто был родителями Конрада остаётся спорным.
В начале XX века Эрих Бранденбург выдвинул гипотезу, по которой Конрад был сыном Удо, графа Веттерау. Матерью Конрада он считал неизвестную по имени дочь Герберта I, графа Вермандуа. Вольф в своих работах родителей Конрада не называет. Также он отождествляет Конрада с упомянутым в 949 году Конрадом, графом Рейнгау, родственником герцога Швабии Германа I.
Джекман и Фрид считают Конрада сыном Конрада (ум. 982), герцога Эльзаса, и Ютты (Юдит) из Энингена.
Биография
Во время похода императора Священной Римской империи Оттона II в Италию в 982 году неожиданно умер герцог Швабии и Баварии Оттон I. Наследников он не оставил, в результате чего император оказался перед нелёгким выбором преемника покойного герцога. В результате он решил разделить Швабию и Баварию. Герцогом Швабии в итоге был назначен Конрад, верный соратник императора.
Назначение было оглашено на хофтаге в Вероне в мае 983 года. Кроме Швабии в состав владений Конрада входил и Эльзас — в 988 году он упоминается с титулом «герцог Швабии и Эльзаса» (лат. dux Alemannorum et Alsatiorum). Столицей герцогства Конрада стал Страсбург.
Конрад был первым швабским герцогом, которому удалось сохранить титул в семье после своей смерти, так как в Швабии на пятьдесят лет установилась власть Конрадинов.
Существует большая путаница о семье Конрада I. Личности его родителей до сих пор точно неизвестны. Эта же ситуация наблюдается в отношении жены, которая вряд ли была дочерью Людольфа.
Конрад I умер 20 августа 997 года.
Семья
Среди историков нет общего мнения о происхождении жены Конрада. В «Генеалогии Вельфов»[1] женой Куно из Энингена названа дочь императора Оттона Великого («лат. filia Ottonis Magni imperatoris»), однако по мнению исследователей слово «filia» нужно понимать более широко — не дочь, а потомок. Джекман и Фрид на основании «Вайнгартенской истории Вельфов»[2] считают, что её звали Рихлинт и она была дочерью Людольфа Швабского, старшего сына Оттона I и, соответственно, внучкой Германа I Швабского. Но существует и другая версия. Дунгерн в 1906 году выдвинул гипотезу, по которой жену Конрада звали Ютта (Юдит). Эдуард Хлавичка развил эту гипотезу, предположив, что Ютта была дочерью Адальберта, графа Мархталя, происходившего из династии Ахалольфингов.
Также нет ясности с детьми Конрада. По разным источникам Конраду приписывается до 9 детей:
- (?) Экберт, граф Штаде. В «Генеалогии Вельфов» в числе четырёх братьев назван сыном Куно из Энингена[1]. Также упоминается в «Вайнгартенской истории Вельфов» и в поддельном акте, датированном 13 января 965 года. Однако по другим документам граф Штаде по имени Экберт неизвестен. Вероятно все три документа восходят к одному источнику, достоверность этих сведений внушает сомнения, поэтому существование Экберта подвергается сомнению[3]. Возможно данный Экберт перепутан с Экбертом Одноглазым, сыном Вихмана I из дома Билунгов.
- (?) Луитпольд. Известен только по тем же документам, что и Экберт, поэтому поэтому существование его также подвергается сомнению[3].
- (?) Лютольд (ум. после 999). Известен только по тем же документам, что и Экберт, поэтому поэтому существование его также подвергается сомнению[3]. Эдуард Хлавичка отождествил его с Лютольдом (ум. до 1044), графом Зундгау.
- (?) Конрад. Известен только по тем же документам, что и Экберт, поэтому поэтому существование его также подвергается сомнению[3].
- Герман II (ум. 2/3 мая 1003), герцог Швабии с 997
- (?) Ита из Энингена; муж: Рудольф II, граф Альтдорфа[1]
- (?) Адель. Согласно «Генеалогии Вельфов» вышла замуж за «короля ругиев»[1], то есть за правителя Киевской Руси. По мнению Н. А. Баумгартена этим князем мог быть великий князь Киевский Владимир Святославич, у которого после смерти Анны Византийской согласно сообщению Титмара Мерзебургского была ещё жена[4]. Эту версию принял и Вольф. Однако у данной версии есть хронологические проблемы. По мнению А. В. Назаренко брак мог быть заключён только до 983 года[5] и этим «королём» мог быть только великий князь Ярополк Святославич[6].
- (?) Юдит[1]; 1-я муж: N, граф Райнфельдена[7]; 2-й муж: Адальберт (ум. 1033), граф Меца
- (?) Кунигунда (Куницца) (ум. 6 марта 1020); муж: Фридрих I (ум. до 1020), граф Диссена[8].
Напишите отзыв о статье "Конрад I (герцог Швабии)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [www.vostlit.info/Texts/rus7/Welf/gen.phtml Генеалогия Вельфов, 4]. Восточная литература. Проверено 22 июля 2010. [www.webcitation.org/67OOMIs79 Архивировано из первоисточника 4 мая 2012].
- ↑ Historia Welforum Weingartensis.
- ↑ 1 2 3 4 Foundation for Medieval Genealogy
- ↑ Древняя Русь в свете зарубежных источников : Учеб. пособие для студентов вузов. — С. 309—310.
- ↑ Дата основана на том, что именно в этот год Конрад стал герцогом, а в «Генеалогии Вельфов» он назван только графом.
- ↑ Древняя Русь в свете зарубежных источников : Учеб. пособие для студентов вузов. — С. 310—311.
- ↑ По «Генеалогии Вельфов» — предок Церингенов.
- ↑ По «Генеалогии Вельфов» — граф Андексский.
Литература
- Genealogia Welforum // Geschichte der Welfen. — Essen: Phaidon, 1996.
- Armin Wolf. Wer war Kuno „von Öhningen“. Überlegungen zum Herzogtum Konrads von Schwaben († 997) und zur Königswahl vom Jahre 1002 // Deutsches Archiv für Erforschung des Mittelalters. Band 36. — 1980.
- Donald C. Jackman. The Konradiner. A Study in Genealogical Methodology. — Frankfurt am Main, 1990.
- Johannes Fried. Prolepsis oder Tod. Methodische und andere Bemerkungen zur Konradiner-Genealogie im 10. und frühen 11. Jahrhundert // Johannes Dahlbauer u.a. (Hrsg.): Papstgeschichte und Landesgeschichte. Festschrift für Hermann Jakobs zum 65. Geburtstag. — Köln-Weimar-Wien, 1995.
- Armin Wolf. Quasi hereditatem inter filios. Zur Kontroverse über das Königswahlrecht im Jahre 1002 und die Genealogie der Konradiner // Zeitschrift der Savigny-Stiftung für Rechtsgeschichte Germanistische Abteilung. Band 112. — 1995.
- Eduard Hlawitschka. Konradiner-Genealogie, unstatthafte Verwandtenehen und spätottonisch-frühsalische Thronbesetzungspraxis. Ein Rückblick auf 25 Jahre Forschungsdisput // MGH, Studien und Texte 32. — Hannover, 2003. — ISBN 3-7752-5732-2.
- Franz Josef Jakobi. [daten.digitale-sammlungen.de/bsb00016329/image_543 Konrad] // Neue Deutsche Biographie (NDB). Band 12. — Berlin: Duncker & Humblot, 1980. — P. 527.
- Paul Friedrich von Stälin. Konrad (Herzog von Schwaben) // Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). — Bd. 16. — Lpz.: Duncker & Humblot, 1882. — S. 618—916. (нем.)
- Балакин В. Д. Творцы Священной Римской империи. — М.: Молодая гвардия, 2004. — 356 с. — (Жизнь замечательных людей: Серия биографий; Вып. 1095 (895)). — 5000 экз. — ISBN 5-235-02660-8.
- Бульст-Тиле Мария Луиза, Йордан Карл, Флекенштейн Йозеф. Священная Римская империя: эпоха становления / Пер. с нем. Дробинской К.Л., Неборской Л.Н. под редакцией Ермаченко И.О. — СПб.: Евразия, 2008. — 480 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-8071-310-9.
- [www.lants.tellur.ru/history/DRSZI/ Древняя Русь в свете зарубежных источников : Учеб. пособие для студентов вузов] / М. Б. Бибиков, Г. В. Глазырина, Т. Н. Джаксон и др. Под ред. Е. А. Мельниковой. — М.: Логос, 1999. — 608 с. — 5 000 экз. — ISBN 5-88439-088-2.
Ссылки
- [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/schwaben/konrad_herzog_von_schwaben_997_konradiner/konrad_herzog_von_schwaben_997.html Konrad Herzog von Schwaben]. Mittelalterliche Genealogie im Deutschen Reich bis zum Ende der Staufer. Проверено 22 июля 2010. [www.webcitation.org/67OOMyQas Архивировано из первоисточника 4 мая 2012].
- [fmg.ac/Projects/MedLands/SWABIA.htm#_Toc155861489 HERZOGEN von SCHWABEN (KONRADINER)] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 22 июля 2010.
Отрывок, характеризующий Конрад I (герцог Швабии)
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
