Конрой, Джон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сэр Джон Понсонби Конрой
Sir John Ponsonby Conroy<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Баронет
 
Рождение: 21 октября 1786(1786-10-21)
Карнарвоншир, Уэльс
Смерть: 2 марта 1854(1854-03-02) (67 лет)
Рединг, Беркшир, Англия
Отец: Джон Понсонби Конрой
Мать: Маргарет Уилсон
Супруга: Элизабет Фишер
Дети: Сэр Эдвард Конрой (сын), Элизабет Джейн Конрой (дочь), Артур Бенджамин Конрой (сын), Стивен Роули Конрой (сын), Генри Джордж Конрой (сын), Виктория Мария Луиза Конрой (дочь)

Сэр Джон Понсонби Конрой (21 октября 1786 — 2 марта 1854) — британский офицер, служивший при дворе герцогини Кентской и её дочери принцессы Виктории — будущей королевы Великобритании.





Биография

Путь к власти

Конрой родился в Уэльсе в семье ирландцев. В 1817 году после получения чина в вооруженных силах, стал шталмейстером принца Эдварда. Принц Эдвард умер два года спустя, оставив после себя вдову и несовершеннолетнюю дочь. Будучи управляющим домашним хозяйством герцогини Кентской в течение следующих девятнадцати лет, Конрой также стал её доверенным лицом и политическим деятелем.

Кенсингтонская система

Он и герцогиня Кентская разработали Кенсингтонскую систему — тщательно продуманную и строгую систему правил воспитания молодой Виктории. Система понадобилась для того, чтобы ослабить волю принцессы и сделать Викторию полностью зависимой от своих наставников в расчёте на будущее влияние и власть. Впоследствии принцесса Виктория возненавидела Конроя из-за деспотичной системы, не пользовался он популярностью и в британской королевской семье. В конечном итоге все его попытки выдвижения герцогини Кентской на роль регента оказались неудачными. В 1837 году Виктория вступила на трон по достижении своего совершеннолетия, и Конрою было приказано немедленно оставить должность управляющего. После отставки он оставался в услужении герцогини Кентской на протяжении ещё нескольких лет.

Конец жизни

После назначения пенсии и получения титула баронета, Конрой в 1842 году вернулся в своё имение неподалеку от Рединга, графство Беркшир. Несмотря на значительное содержание в 3000 фунтов стерлингов, наличие недвижимости и злоупотребления с деньгами принцессы Софии, бухгалтерская отчётность по расходам которой не велась с 1829 года, после своей смерти он оставил крупные долги.


Напишите отзыв о статье "Конрой, Джон"

Отрывок, характеризующий Конрой, Джон

Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.