Консидеран, Виктор

Виктор Консидеран
Victor Considerant
Дата рождения:	12 октября 1808(1808-10-12)
Место рождения:	Сален-ле-Бэн, Франция
Гражданство:	Франция Франция
Дата смерти:	27 декабря 1893(1893-12-27) (85 лет)
Место смерти:	Париж, Франция

Викто́р Консидера́н, полное имя Проспер Виктор Консидеран (фр. Prosper Victor Considerant; 12 октября 1808 года, Сален-ле-Бэн — 27 декабря 1893 года, Париж), — французский философ и экономист, социалист-утопист, последователь Шарля Фурье, глава школы фурьеристов (1805-93): выступал с идеей «примирения классов» путём создания ассоциации производителей. Как депутат Национального собрания Франции, вносил предложение признать за женщинами избирательное право (1848). Стоял за привлечение рабочих к участию в доходах капиталистических предприятий.

Биография

Окончив парижскую политехническую школу (1826) и военную академию в Меце, поступил на службу военным инженером и дослужился до чина капитана.

Сочинения Фурье произвели на него сильное впечатление и вселили отвращение к военной профессии. В 1830 г. в «Mercure de France» появляется его сочувственная статья о Фурье. С целью распространения фурьеризма с 1832 г., при участии самого Фурье, издавал журнал «Le Phalanstère ou la Réforme sociale». После смерти учителя издал ряд полемических и популярных брошюр, а также объёмное сочинение «Destinée sociale» (1836); открыл специальную фурьеристическую типографию и основал новый журнал « La Phalange» (1836-43), обращённый затем в ежедневную политически-социалистическую газету «Démocratie pacifique» (1843-51).

Политик

В 1848 г. был избран в Национальное собрание, где его идеи не встретили никакого сочувствия. Между тем в обществе фурьеристическая пропаганда достигла кульминационного пункта и создала Консидерану большую известность даже за пределами Франции (сочинения его перевели на немецкий язык и обсуждались в английской печати). Будучи сторонником всеобщего избирательного права, в качестве депутата вносил предложение признать за женщинами избирательное право. Был одним из творцов пропорциональной избирательной системы, но сам склонялся к прямой демократии.

Добровольная ссылка

После декабрьского переворота покинул отечество и оставался в добровольном изгнании 20 лет, в течение которых издал только брошюру «Ma Justification» и сотрудничал, в качестве корреспондента, в «С.-Петербургских Ведомостях». Новая республика его не удовлетворяла; он уклонялся от общественной деятельности и вёл затворнический образ жизни. Тем не менее имя его, как ветерана французского социализма, сохраняло известность, и за его гробом шли все представители французской рабочей партии.

Адепт фурьеризма

В пропаганде идей Фурье Консидеран выказывал большой литературный талант и значительную оригинальность, частью исправляя, частью дополняя взгляды учителя. Для самого Фурье его учение было философской системой, энциклопедически обнимавшей все человеческое знание, понятия о Боге, человеке и природе, этику и политическую экономию, философию истории и историю мироздания, прошедшее, настоящее и будущее; Консидеран, напротив, старался извлечь лишь экономическую сущность учения и применить её к объяснению текущей общественной жизни. Вся «космогония» Фурье им совершенно отвергалась, его политический, полумонархический идеал заменялся республиканским, его критика классической экономической школы принимала более теоретический характер.

Особенное развитие в сочинениях Консидерана получили: материалистическая постановка вопроса о счастье, принцип свободной ассоциации и вопросы воспитания в духе большей свободы и возможно полного согласия с природой ребёнка (3-я часть его «Destinée sociale» остается и до сих пор единственным специальным социалистическим трактатом по педагогике).

Относясь с большим равнодушием к чисто политическим реформам, Консидеран, в бытность свою депутатом, кроме предложения признать за женщинами избирательное право, не внёс в собрание ни одного законопроекта. Социальной реформы он ждал от распространения фурьеристических идей и от их применения к жизни. С последней целью он принимал участие в нескольких опытах устройства фаланстеров (главным образом, в первом, Боде-Дюлари, в Конде-Сюр-Вегр), а в 1853 г., вместе с Вигуре и другими учениками Фурье, ездил в Техас, где и основал недолго просуществовавшую колонию «соединения» (Réunion). Вне фаланстеров К. не видел спасения; из практических экономических мероприятий он защищал организацию дешёвого кредита и привлечение рабочих к участию в доходах всех капиталистических предприятий.

Творчество

Основные работы из 25 изданных:

• «Destinée sociale»;
• «Considérations sur l’architectonique»,
• «Librairie phalanstérienne» (1835);
• «Debâcle de politique» (1836);
• «Manifeste de l'école sociétaire, fondée par Fourier, ou bases de la politique positive» (1841);
• «Exposition abrégée du système phalansté rien» (1845 г., последнее изд. 1872 г.);
• «Description du phalanstère» (1848);
• «Le socialisme devant le vieux monde ou le vivant devant les morts» (1849),
• «La dernière guerre et la paix definitive de l’Europe» (1850).

Ссылки

• При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
• Г-жа С. Cognet, «V. Considérant, sa vie. son oeuvre» (П. 1895).

Отрывок, характеризующий Консидеран, Виктор

Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»