Конспиративная квартира Симбирской группы РСДРП

«Конспиративная квартира Симбирской группы РСДРП (1904-1906 гг.)»
историко-революционный мемориальный музей
Дата основания	29 мая 1974
Местонахождение	г. Ульяновск, переулок Зелёный, 7
Посетителей в год	до 10 тыс. в год
Сайт	[uokm.ru/kvartira.php/ .ru/kvartira.php/]

К:Музеи, основанные в 1974 году

Музей «Конспиративная квартира Симбирской группы РСДРП (1904—1906 гг.)» — первый филиал Ульяновского областного краеведческого музея имени И. А. Гончарова.

Музей располагается в историко-революционном памятнике — доме, в котором в 1904—1906 гг. размещалась конспиративная квартира симбирских социал-демократов.

История

Дом принадлежал В. И. Орлову — мелкому бакалейному торговцу, старший сын которого Василий был одним из организаторов и руководителей симбирской группы Российской социал-демократической рабочей партии. Построен весной-летом 1904 г. по адресу: переулок Введенский (Малосадовый), дом 1.

Конспиративной квартирой дом Орлова по Введенскому переулку стал служить Симбирской группе РСДРП с июля 1904 года. В мае 1904 года отец Орлова, занятый своими торговыми делами, доверил надзор за стройкой своему сыну Василию. Этим он и его друг и соратник В. В. Рябиков воспользовались для своих целей в полной мере. Они оборудовали в мезонине дома тайники для хранения нелегальной библиотеки, партийных документов, оружия.

Тайники были сделаны также в сарае, бане, дровянике и даже в уборной в саду.

На первом этаже дома жила большая семья Орловых. В светёлке в мезонине жили Василий Орлов и Валентин Рябиков. В ней проходили тайные заседания руководящего ядра симбирской группы РСДРП, печатались на гектографе первые листовки.

На улице Большой Саратовской (ныне ул. Гончарова) под фирмой В. И. Орлова был открыт книжный киоск, в котором продавались книги и брошюры петербургских издательств («Молот», «Знание» и т. д.). Киоск получал и продавал не только художественную, но и политическую литературу. Так, полученная киоском в 1906 г. книга С. Верхоянцева «Конёк-скакунок», в которой в аллегорическом виде изображались события революции 1905 г., в количестве 300 экземпляров разошлась за три дня, хотя в других волжских городах она была конфискована полицией. Киоск являлся местом для нелегальных встреч, заведовал им член симбирской группы РСДРП Никифор Спирин. Впоследствии (во второй половине 1980-х гг.) киоск был воссоздан на территории музея и вошёл в музейный комплекс, связанный одной тематикой — деятельность Симбирской группы РСДРП.

Провал конспиративной квартиры произошёл 11 сентября 1906 г.: московская полиция арестовала несколько человек во время сходки членов организации РСДРП Центрального района, и у одного из них в кармане был листок с адресом симбирской конспиративной квартиры. Была передана телеграмма симбирской полиции. Полицейские произвели обыск в доме Орловых. Им удалось захватить ряд важнейших документов, так как кто-то из группы не успел заложить в тайник ряд документов и печать группы. В. Орлов и третий организатор Симбирской группы РСДРП Ю. Кролюницкий успели скрыться, но Рябикова арестовали в доме. Однако ему удалось уйти.

После смерти отца Орлова дом был продан (после 1911 года) за долги и новые хозяева его несколько раз перестраивали. Так, был переделан главный фасад дома, украшен резьбой и обит тёсом, над балконом была сделана крыша на столбах и резное крыльцо перед террасой, изменена форма и место большинства дверей, оклеены стены обоями по срубу.

После революции и до середины 1960-х гг. дом № 7 в Зелёном переулке (как стал называться бывший Введенский переулок) находился в частном владении.

15 ноября 1955 года бюро Ульяновского горкома Коммунистической партии Советского Союза приняло постановление о необходимости создания в качестве филиала Ульяновского областного краеведческого музея мемориального музея «Конспиративная квартира симбирских большевиков 1904—1906 гг.»

В 1957 г. бывший дом Орловых был взят под охрану государства как историко-революционный памятник республиканского значения. Аналогичные постановления были приняты 9 мая 1963 г. и в августе 1967 г. бюро промышленного обкома КПСС. В связи с работами по строительству областного Дворца пионеров дом был разобран, но вскоре воссоздан по чертежам 1904 г. на новом месте, ближе к строившемуся в то время Обелиску Славы на площади 30-летия Победы. Летом 1973 г. дом был реставрирован и 30 июля — в день 70-летия II съезда РСДРП — состоялось торжественное открытие мемориальной доски в честь В. Орлова и В. Рябикова на фасаде дома.

Из воспоминаний М. Х. Валкина (1922—2012), который был директором Ульяновского областного краеведческого музея в 1950—1982 гг.:

«В 1973 году пункт о создании музея был включён в мероприятия горкома партии по подготовке к 70-летию городской партийной организации. Началась напряжённая работа над тематико-экспозиционным планом и художественно-архитектурным проектом. Сотрудники музея установили связи с родными и близкими симбирских революционеров. В. В. Рябиков передал в музей целый ряд ценных материалов, характеризующих деятельность Симбирской группы РСДРП. Родные В. В. Орлова также передали музею собрание интересных материалов.

В ходе работы сотрудники постоянно советовались с местными учеными, краеведами-любителями. Следует отметить помощь, оказанную Григорием Ниловичем Фёдоровым. Он был активен, эмоционален и компетентен в вопросах истории местной партийной организации. Помощь оказал также заведующий отделом пропаганды и агитации горкома Ю. А. Ромбовский в создании материальной базы музея (размещение заказов на изготовление экспозиционного оборудования, проведение ремонтно-реставрационных работ).

В экспериментальном цехе конструкторского бюро авиаприборостроения под руководством инженера Крупского на высоком техническом и эстетическом уровне были изготовлены турникеты. Оформительские работы выполнило Ульяновское отделение Художественного фонда.»

29 мая 1974 года музей был торжественно открыт в присутствии областного и городского партийного и советского руководства в качестве филиала областного краеведческого музея. Постановлением Совета Министров РСФСР № 624 от 4 декабря 1974 г. музею как памятнику государственного значения был присвоен код в автоматизированной системе Государственного информационно-вычислительного центра Министерства культуры (№ 7300000014).

(В 1997 г. статус музея был понижен с памятника истории и культуры федерального значения до регионального уровня.)

В сенях перед светёлкой сохранились два уникальных тайника — большой тайник в стене и малый тайник в двери. Насколько искусно они были сделаны и замаскированы, говорит тот факт, что на протяжении 46 лет (с момента провала конспиративной квартиры симбирских большевиков в сентябре 1906 г. до 1952 г.) они оставались никому не известными. Их не смогла обнаружить полиция, совершившая обыск в конспиративной квартире в 1906 году. Об этих тайниках ничего не знали новые хозяева дома, купившие его в 1912 г., и последующие владельцы, неоднократно менявшиеся на протяжении многих лет.

В 1952 г. В. В. Рябиков, живший тогда в Москве, сообщил о существовании тайников и только тогда они были найдены.

М. Х. Валкин вспоминал об их обнаружении так:

«Любопытна история их [тайников] выявления. Как-то директор партийного архива М. И. Кривов и доцент сельхозинститута М. А. Бутаев навестили в Москве В. В. Рябикова. В беседе с ними Рябиков упомянул о тайниках, имевшихся в доме Орловых, описал их примерное расположение. На их поиски мы отправились целой группой: М. А. Бутаев, М. И. Кривов, столяр музея В. И. Пугачев и я. В результате скрупулезного осмотра столяр обнаружил в расщелине между досками на стенке лестничной клетки мезонина еле заметные навесы. Продолжая осмотр, он обратил внимание на показавшийся подозрительным небольшой сучок на одной из досок. Сучок извлекался, а под ним оказалось замочное отверстие. В конце концов, мы увидели опустившуюся вниз горизонтальную дверь, а за ней обитую толстым слоем войлока нишу, в которой стоя могли скрываться три человека или могло храниться оружие, нелегальная литература, множительная техника и т. п. А в нижней части двери „светёлки“ удалось обнаружить небольшой тайник, где можно было спрятать пистолет, листовки и т. п. Попутно замечу, что, когда в Ульяновск приезжали коммунисты-подпольщики из стран „третьего мира“, они, посещая музей, с большим интересом знакомились с устройством тайника, говорили, что используют этот, по их мнению, интересный опыт.»

Посетившая музей в августе 1974 года племянница В. И. Ленина (дочь его младшего брата Д. И. Ульянова, который в 1905—1906 гг. входил в руководящее ядро Симбирской группы РСДРП) Ольга Дмитриевна Ульянова записала в книге отзывов: «Это одно из самых интересных мест, связанных с историей нашей партии в России».

Музей работал в качестве мемориального памятника симбирских большевиков с момента открытия и до начала 1990-х гг. В 1990-е гг. в музее экспонировались выставки, посвящённые симбирянам-декабристам, современным политическим партиям, Великой Отечественной войне.

Настоящее время

В начале 2000-х гг. возникла идея открытия в музее экспозиции, посвящённой ветеранам локальных войн (во многом в связи с соседством музея с обелиском 30-летия Победы и памятников, посвящённым участникам локальных войн в Афганистане и Чечне). Было налажено сотрудничество с ветеранами локальных войн, матерями и вдовами погибших ульяновцев, ветеранскими организациями (например, «Боевое братство»), что позволило начать комплектование фондов музея необходимыми для этого материалами. Самым значительным проектом по данной теме было открытие в мае 2006 г. выставки «Время выбрало нас» об ульяновцах-участниках войн в Афганистане и Чечне.

В настоящее время в музее действуют следующие две постоянные экспозиции:

• «Создание и деятельность Симбирской группы РСДРП в 1904—1906 гг.», которая состоит из двух частей. Историко-документальную часть экспозиции составляет выставка фотографий, документов и предметов из фотодокументального и вещевого фонда музея, характеризующих деятельность Симбирской группы РСДРП, а в мемориальный раздел экспозиции входят комната «Светёлка», в которой в 1904—1906 гг. жили В. Орлов и В. Рябиков (в этой комнате при реставрации был восстановлен интерьер начала XX века) и экспозиция «Уникальные тайники»;
• «Время выбрало нас» — об ульяновцах-участниках войн в Афганистане и Чечне.

Кроме того, в музее регулярно создаются сменные выставки как с использованием фотодокументального и вещевого фонда Ульяновского областного краеведческого музея, так и выставки картин (так, на протяжении многих лет партнёром музея является Детская школа искусств № 9, которая предоставляет для выставок картины учащихся на различные темы).

Музей проводит культурно-просветительскую, патриотическую, образовательную работу, сотрудничая с различными учебными заведениями (в том числе университетами), общественными организациями, деятелями культуры. Данные виды работы включают в себя лекции (как в музее, так и вне его), встречи, научные консультации. Регулярно в музее проходят практику студенты исторического факультета Ульяновского государственного педагогического университета. При этом они участвуют в создании различных образовательных проектов. Например, в 2008 г. студенты совместно с сотрудниками музея разработали и провели образовательное мероприятие «Найди тайники», содержащее интерактивно-игровой компонент с вариантами для посетителей разных возрастов.

Контакты с представителями организаций ветеранов боевых действий в локальных войнах способствуют расширению и обновлению экспозиции, проведению мероприятий воспитательно-патриотического характера. В 2007 г. музей совместно с Ульяновской областной организацией ветеранов локальных войн «Боевое братство» выиграл губернаторский грант. Был составлен и выпущен сборник-фотоальбом об ульяновцах-участниках боевых действий в Афганистане и Чечне.

Контингент посетителей музея составляют учащиеся разных возрастов, военнослужащие, жители Ульяновска, иногородние, а также посетители из стран ближнего и дальнего зарубежья (США, ФРГ, Дании, Словении, арабских стран и др.).

По подсчётам, с момента открытия до конца 2012 г. музей посетило более 800 тыс. человек.

Летом-осенью 2012 г. в музее был проведён косметический ремонт здания (окраска крыши, стен, оконных рам, ремонт цоколя) на средства частных лиц.

В апреле 2013 г. благодаря возобновлению контактов между музеем и родственниками симбирских революционеров на празднование 130-летнего юбилея со дня рождения одного из организаторов Симбирской группы большевиков В. В. Рябикова из Москвы приезжали его внук и правнучка Сергей Владимирович и Александра Сергеевна Рябиковы, которые пополнили коллекцию музея несколькими ценными экспонатами — личными вещами Валентина Владимировича. В ходе состоявшихся юбилейных мероприятий состоялось открытие мини-выставки «Младенец-Старший», возложение цветов к мемориальной доске в честь В. Рябикова, расположенной на ул. Рябикова Засвияжского района г. Ульяновска (открыта в сентябре 1986 г.) и заседание Учёного совета краеведческого музея.

Постановлением Правительства Ульяновской области № 188-П от 23 мая 2013 г. утвержден перечень объектов культурного наследия, не подлежащих приватизации. В их число вошёл и музей «Конспиративная квартира Симбирской группы РСДРП (1904—1906 гг.)».

В сентябре 2013 г. на средства, пожертвованные С. В. Рябиковым, была произведена реконструкция балкона музея ввиду его аварийного состояния.

В апреле 2014 г. в результате оказанной благотворительной помощи от общества с ограниченной ответственностью «Симбирская реставрационная компания» были заменены водосточные трубы, а в сентябре 2014 г. обновлено крыльцо.

Литература

• Толочко Ф. Ш. Конспиративная квартира Симбирской группы РСДРП // Ульяновская-Симбирская энциклопедия в 2 т./ т. 1. Ульяновск: «Симбирская книга», 2000. С. 289.
• Фёдоров Г. Н. К истории симбирской большевистской организации РСДРП. Ульяновск: Приволжское книжное издательство (Ульяновское отделение), 1964.
• Фёдоров Г. Н. Младенец-младший. Саратов: Приволжское книжное издательство, 1983.
• Бодростина О. Б., Туркин А. В. «Проектная деятельность мемориального музея „Конспиративная квартира симбирской группы РСДРП“ в современных условиях» // «Вестник Ленинского мемориала». Материалы Всероссийской научной конференции «Мемориальный музей: вчера, сегодня, завтра», посвященной 85-летию Дома-музея В. И. Ленина. Выпуск № 10. Ульяновск, 2009. С. 187—189.
• Край Ильича: Памятные места [Ульяновска и области]/Редколлегия.: Н. А. Кузминский (отв.ред. и сост. М. Х. Валкин, Г. Н. Федоров.-2-е изд.-Саратов: Приволжское книжное издательство (Ульяновское отделение), 1985. С. 124—125.
• Валкин М. Х. О работе коллектива музея в 1950—80 гг. // Музей вчера, сегодня, всегда. Страницы истории Ульяновского областного краеведческого музея имени И. А. Гончарова. Ульяновск, 2005. С. 73—75.

Ссылки

• [uokm.ru/kvartira.php Музей «Конспиративная квартира симбирской группы РСДРП» на сайте Ульяновского областного краеведческого музея]
• [www.museum.ru/M1043 Музей «Конспиративная квартира Симбирской группы РСДРП» на сайте «Музеи России»]
• [uokm.ru/kvartira16.php Выставки и лекции музея]
• [nasledie73.ulgov.ru/25/217/1918/1667/ Прошла проверка состояния музея «Конспиративная квартира симбирской группы РСДРП 1904-1906 гг.» — Комитет Ульяновской области по культурному наследию] 
• [hautiev-sh.livejournal.com/128661.html Фото музея из блога Председателя Комитета Ульяновской области по культурному наследию Ш. М. Хаутиева]
• [mkrf.ru/press-tsentr/novosti/region/detail.php?id=287412&t=sb Юбилейные мероприятия, посвящённые 130-летию со дня рождения В. В. Рябикова — Министерство Культуры Российской Федерации]
• [media73.ru/2013/v-ulyanovsk-priexali-potomki-ryabikova В Ульяновск приехали потомки Рябикова]
• [nasledie73.ulgov.ru/25/217/1918/1778.html Перечень объектов культурного наследия, не подлежащих приватизации]

Отрывок, характеризующий Конспиративная квартира Симбирской группы РСДРП

Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.