Константинов, Владимир Николаевич
Владимир Константинов | ||||||||||||||||||||||
Позиция | ||||||||||||||||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Рост |
182 см | |||||||||||||||||||||
Вес |
84 кг | |||||||||||||||||||||
Гражданство | ||||||||||||||||||||||
Родился | ||||||||||||||||||||||
Драфт НХЛ |
В 1989 году выбран в 11-м раунде под общим 221-м номером командой «Детройт Ред Уингз» | |||||||||||||||||||||
Игровая карьера | ||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||
Международные медали | ||||||||||||||||||||||
|
Влади́мир Никола́евич Константи́нов (19 марта 1967, Мурманск, РСФСР, СССР) — бывший советский и российский хоккеист, защитник. Обладатель Кубка Стэнли 1997. Чемпион мира 1986, 1989 и 1990 годов. Чемпион мира среди юниоров 1986 года. Заслуженный мастер спорта СССР (1989).
Спортивная карьера Константинова трагически прервалась 13 июня 1997 года, когда автомобиль, в котором ехали он, Вячеслав Фетисов и массажист Сергей Мнацаканов, попал в аварию. Константинову на тот момент было 30 лет.
Содержание
Биография
ЦСКА и сборная СССР
Родился в Мурманске, где родители работали в порту. Здесь же на городских катках начал заниматься хоккеем. На одном из турниров его приметил Пётр Андреевич Аникиев, ставший его первым тренером. Первой его командой стала «Судоверфь», в её составе он выступал на юношеских соревнованиях на позиции как защитника, так и нападающего.
В 1983 году он переехал в Москву по протекции Геннадия Цыганкова, который заметил Константинова в играх против юношеской команды ЦСКА. Владимир начал учиться в школе олимпийского резерва ЦСКА. Через два года хоккеист, который мог одинаково удачно сыграть как в защите, так и на позиции центрального нападающего, в составе молодёжной сборной СССР участвовал в чемпионате мира среди 20-летних в Канаде. Когда команда, завоевавшая золотые медали, возвратилась домой, на заседании Главного тренерского совета рекомендовали попробовать молодого игрока во взрослых соревнованиях. Удачная игра за ЦСКА помогла Владимиру закрепиться в сборной СССР, где он был самым молодым игроком.
Выступавший в роли форварда Константинов на чемпионате мира 1986 года в Москве в десяти матчах набрал два очка (шайба и результативная передача) и вместе с командой стал победителем мирового первенства. На ЧМ-86 Константинов выступал вместе с партнером по тройке в ЦСКА и юниорской сборной СССР Каменским и спартаковцем Агейкиным, заменившим перед началом ЧМ травмированного Игоря Вязьмикина.
В 1989 и 1990 годах Константинов также становился чемпионом мира. Он признавался, что самым удачным сезоном в сборной СССР считает 1989/90, когда команда выиграла ЧМ в Берне.
Константинов проявил себя как жёсткий, неуступчивый защитник, цепкий и сражающийся за шайбу до конца.
Национальная хоккейная лига
Приобретя права на трёх молодых одарённых советских хоккеистов, Сергея Фёдорова, Вячеслава Козлова и Владимира Константинова, на драфтах в конце 80-х годов, «Детройт Ред Уингз» решили любыми способами получить их в своё распоряжение в начале 90-х.
После того, как «красные крылья» заполучили в свои ряды Сергея Фёдорова, вторым на очереди стоял Владимир Константинов. Лейтенант советской армии Константинов сначала отказался от идеи побега, предложенной Валерием Матвеевым, спортивным журналистом газеты «Правда», который был «куплен» «Детройтом». Владимир изменил мнение после турне ЦСКА по Америке в 1990—1991 гг., когда увидел, как жилось Сергею Фёдорову.
В деле с Константиновым руководство «Ред Уингз» решило применить взятки. Матвееву было выделено 30 000 долларов на расходы, и журналист начал свою работу. Он устроил Константинова в советскую больницу, где доктора неожиданно обнаружили редкую и неизлечимую болезнь. Перед сезоном 1991/92 жена Константинова, Ирина, обратилась к Валерию Гущину, руководителю ЦСКА, и Виктору Тихонову, тренеру команды, с просьбой разрешить Владимиру выехать в США на лечение. Подозревая неладное, Тихонов потребовал от Константинова пройти обследование в специальной армейской больнице, однако Матвеев убедил врачей с помощью денег «Ред Уингз» не изменять диагноз. В результате доктора сделали заключение, что не могут дать ни положительного, ни отрицательного ответа на болезнь Константинова, но одно очевидно — он не может больше играть в хоккей и проходить службу в Советской Армии. Затем Матвеев узнал, что Гущин отдал приказ таможенникам не выпускать Константинова из Шереметьева и конфисковать его паспорт. Найдя поддельные документы, Матвеев помог Константинову с семьёй на поезде выехать в Будапешт, где их поджидали Лайтес и адвокат эмиграционной службы США. Как и Фёдоров, свой последний этап путешествия в Детройт Владимир проделал на личном самолёте хозяина команды, Майка Илича.
В НХЛ Константинов заработал репутацию искусного, скоростного и вместе с тем исключительно агрессивного и «грязного» защитника, который умел «приклеиваться» к ведущему нападающему соперника, выключая его из игры. Среди полученных им прозвищ были «Vladinator» (от «Терминатор») и «Vlad the Impaler» (в честь Влада Цепеша, любившего сажать провинившихся на кол, — это прозвище обыгрывало манеру Константинова опасно играть клюшкой)[1].
По итогам первого же сезона в НХЛ 1991/92 Константинов попал в команду всех звёзд для новичков.
Во время локаута 1994/95 он играл в Германии за клуб «Ведемарк».
Когда в начале сезона 1995/96 в результате обмена «Детройт Ред Уингз» приобрел из «Сан-Хосе Шаркс» Игоря Ларионова, Скотти Боумэн, главный тренер «Ред Уингз», решился на эксперимент и создал чисто русскую пятёрку: Фетисов — Константинов в защите, Козлов — Ларионов — Фёдоров в нападении. Россияне быстро нашли между собой общий язык и стали показывать искромётный, атакующий, комбинационный и результативный хоккей. По итогам регулярного чемпионата Константинов стал лучшим по показателю плюс/минус с +60. Это был выдающийся результат, которого ни один хоккеист не достигал со времён Уэйна Гретцки в 1980-х. В этот же год Константинов попал во вторую пятёрку «Всех звёзд НХЛ» и занял четвёртое место в голосовании на Норрис Трофи (приз лучшему защитнику регулярного чемпионата)[2][3]. «Детройт» с огромным отрывом выиграл регулярный чемпионат, одержав 62 победы, но в финале Западной конференции проиграл «Колорадо Эвеланш».
В следующем сезоне «Детройт» впервые за 42 года выиграл Кубок Стэнли, обыграв в финале в четырёх матчах «Филадельфию Флайерз». В финале Западной конференции «крылья» снова встретились с Колорадо, взяв реванш за прошлогоднее поражение в пяти матчах. Константинов играл против шведского нападающего Петера Форсберга, позволив тому набрать только одно очко[1]. В финале ожидалось, что Константинов будет противостоять самому опасному звену «Филадельфии», в котором играли Эрик Линдрос, Джон Леклер и Микаэль Ренберг: в регулярном чемпионате защитник эффективно играл против Линдроса, дав ему набрать только одно очко и провоцируя на грубость. Однако Боумэн предпочёл выставлять против них Никласа Лидстрёма и Лэрри Мёрфи[1][4]. По итогам сезона Константинов был повторно номинирован на Норрис Трофи, но проиграл Брайану Личу.
Сезон 1996/1997 оказался для Константинова последним в карьере. В НХЛ за шесть сезонов он провёл 446 игр, набрав 174 очков (47 голов и 127 передач).
Автомобильная авария
Около 21:30 13 июня 1997 года, через шесть дней после победы в финале Кубка Стэнли, взятый напрокат лимузин, в котором Константинов, Фетисов и клубный массажист Сергей Мнацаканов возвращались с командной вечеринки в гольф-клубе, попал в аварию на Вудворд-авеню в пригороде Детройта в Бирмингеме: машина потеряла управление, вылетела с дороги и врезалась в дерево[5][6]. Как позднее было установлено, водитель лимузина Ричард Гнайда находился под воздействием марихуаны[7]. Гнайда и Фетисов получили неопасные повреждения; Гнайда единственным из находившихся в машине был пристёгнут, а Фетисов сидел так, что удар пришёлся на бедро и грудь. Через несколько дней он был выписан из госпиталя. Константинов и Мнацаканов в результате столкновения ударились головами о перегородку в салоне и несколько недель провели в коме[8][9][10].
Фетисов вскоре вернулся в строй и провёл ещё один сезон в НХЛ. Константинов после выхода из комы оказался прикован к инвалидному креслу, вследствие травм головы у него были нарушены речь и память. Так же тяжело проходило и восстановление Мнацаканова[9][11].
Гнайда в ноябре 1997 года был приговорён к девяти месяцам тюрьмы и 200 часам общественных работ с испытательным сроком в 15 месяцев[12].
Жизнь после аварии
В январе 1998 года Константинова вместе со всей командой принял в Белом доме тогдашний президент США Билл Клинтон[11].
В 1998 году «Детройт Ред Уингз» вновь завоевал Кубок Стэнли, и капитан команды Стив Айзерман передал кубок Константинову, который в инвалидном кресле с помощью партнёров совершил круг почёта с кубком. Позже имя Константинова в виде исключения было выгравировано на кубке вместе с именами хоккеистов, игравших в победном сезоне[13].
16-й номер, под которым всегда играл Константинов, официально не выведен из обращения в команде. Но в знак уважения ни один игрок не использует этот номер. В 1999 году нападающий Пэт Вербик, всю свою карьеру игравший под номером 16, подписав контракт с «Ред Уингз», получил номер 15. В 2001 году к команде присоединился Бретт Халл, также игравший в своих прежних клубах под номером 16, но он взял себе 17-й номер. Табличка с именем Константинова по-прежнему висит в раздевалке «Детройта», хотя его место остаётся пустым.
В 2005 году Владимир Константинов получил американское гражданство, за которым обратился годом ранее. На церемонию предоставления гражданства бывший хоккеист пришёл, опираясь на специальное приспособление.
«Физически я чувствую себя хорошо», — сказал Владимир Константинов, а проводивший мероприятие судья Джордж Мэтиш заявил: «США вряд ли могли получить более достойного гражданина, чем сегодня».
Сейчас Владимир Константинов проживает в пригороде Детройта. Ему требуется постоянный уход. Его жена Ирина, хотя официально и состоит с ним в браке, живёт в Нью-Джерси вместе с дочерью Анастасией. Владимир проходит курс в восстановительном центре в Ливонии. 3 или 5 дней в неделю он занимается под присмотром тренера Мэтта Дрейка и выполняет специальные упражнения. Состояние Константинова заметно улучшилось. Он уже начал ходить и выполнять повседневные домашние дела самостоятельно.
В мае 2013 года Владимир Константинов посетил хоккейный матч Детройт — Анахайм и заглянул в раздевалку «красных крыльев», вместе с ним на игре также присутствовали Игорь Ларионов, Томас Хольмстрем, Крис Дрэйпер, Кирк Молтби.
Статистика
Регулярный сезон | Плей-офф | ||||||||||||||||||||
Год | Команда | И | Г | П | О | Ш | +/- | ГБ | ГМ | ПГ | Б | % | И | Г | П | О | Ш | ГБ | ГМ | ПГ | |
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
1984-85 | ЦСКА | 40 | 1 | 4 | 5 | 10 | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | |
1985-86 | ЦСКА | 26 | 4 | 3 | 7 | 12 | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | |
1986-87 | ЦСКА | 35 | 2 | 2 | 4 | 19 | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | |
1987-88 | ЦСКА | 50 | 3 | 6 | 9 | 32 | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | |
1988-89 | ЦСКА | 37 | 7 | 8 | 15 | 20 | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | |
1989-90 | ЦСКА | 47 | 14 | 13 | 27 | 44 | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | |
1990-91 | ЦСКА | 45 | 5 | 12 | 17 | 42 | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | |
1991-92 | Детройт | 79 | 8 | 26 | 34 | 172 | +25 | 1 | 0 | 2 | 108 | 7.4 | 11 | 0 | 1 | 1 | 16 | 0 | 0 | 0 | |
1992-93 | Детройт | 82 | 5 | 17 | 22 | 137 | +22 | 0 | 0 | 0 | 85 | 5.9 | 7 | 0 | 1 | 1 | 8 | 0 | 0 | 0 | |
1993-94 | Детройт | 80 | 12 | 21 | 33 | 138 | +30 | 1 | 3 | 3 | 97 | 12.4 | 7 | 0 | 2 | 2 | 4 | 0 | 0 | 0 | |
1994-95 | Детройт | 47 | 3 | 11 | 14 | 101 | +10 | 0 | 0 | 0 | 57 | 5.3 | 18 | 1 | 1 | 2 | 22 | 0 | 0 | 1 | |
1995-96 | Детройт | 81 | 14 | 20 | 34 | 139 | +60 | 3 | 1 | 3 | 168 | 8.3 | 18 | 4 | 5 | 9 | 28 | 0 | 1 | 0 | |
1996-97 | Детройт | 77 | 5 | 33 | 38 | 151 | +38 | 0 | 0 | 0 | 141 | 3.5 | 20 | 0 | 4 | 4 | 29 | 0 | 0 | 0 | |
Всего | 446 | 47 | 128 | 175 | 838 | +185 | 5 | 4 | 8 | 656 | 7.2 | 82 | 5 | 14 | 19 | 107 | 0 | 1 | 1 |
Напишите отзыв о статье "Константинов, Владимир Николаевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Fleming, D. [sportsillustrated.asia/vault/article/magazine/MAG1010199/1/index.htm The Red Shark] // Sports Illustrated. — 1997. — Т. 86, вып. 23.
- ↑ Зырянов, А. [www.sports.ru/hockey/139159101.html 10 лучших российских сезонов в НХЛ]. Sports.ru (27 марта 2012). Проверено 18 мая 2013. [www.webcitation.org/6Glq8b0CB Архивировано из первоисточника 21 мая 2013].
- ↑ Adelson, E. [sports.yahoo.com/news/nhl--tragic-anniversary--vladimir-konstantinov-stepped-into-a-rented-limousine-15-years-ago.html Tragic anniversary: Vladimir Konstantinov stepped into a rented limousine 15 years ago]. Yahoo! Sports (13 июня 2012). Проверено 18 мая 2013. [www.webcitation.org/6GlqBRaYa Архивировано из первоисточника 21 мая 2013].
- ↑ Farber, M. [sportsillustrated.cnn.com/hockey/nhl/features/si_stanley_cup/1997/ SI Flashback: Stanley Cup 1997]. Sports Illustrated (16 июня 1997). Проверено 18 мая 2013. [www.webcitation.org/6GlqCHVD0 Архивировано из первоисточника 21 мая 2013].
- ↑ Lapointe, J. [www.nytimes.com/1997/06/14/sports/two-red-wings-injured-one-seriously-in-crash.html Two Red Wings Injured, One Seriously, in Crash]. The New York Times (14 июня 1997). Проверено 19 мая 2013. [www.webcitation.org/6GlqDp1DW Архивировано из первоисточника 21 мая 2013].
- ↑ Фетисов, В. А. Овертайм. — М.: Вагриус, 1998. — С. 349, 353. — ISBN 5-7027-0510-6.
- ↑ [www.nytimes.com/1997/07/15/sports/driver-is-reported-positive-for-marijuana.html Driver Is Reported Positive for Marijuana]. The New York Times (15 июля 1997). Проверено 19 мая 2013. [www.webcitation.org/6GlqEY7vG Архивировано из первоисточника 21 мая 2013].
- ↑ Фетисов, В. А. Овертайм. — М.: Вагриус, 1998. — С. 359. — ISBN 5-7027-0510-6.
- ↑ 1 2 Howard, J. [sportsillustrated.cnn.com/vault/article/magazine/MAG1011016/index.htm 4 Detroit Red Wings]. Sports Illustrated (6 октября 1997). Проверено 18 мая 2013. [www.webcitation.org/6GlqFEJuX Архивировано из первоисточника 21 мая 2013].
- ↑ Ларин, И. [news.sport-express.ru/2009-03-19/291102 Легенда о Владиаторе]. Спорт-Экспресс (19 марта 2009). Проверено 19 мая 2013. [www.webcitation.org/6GlqGf7x9 Архивировано из первоисточника 21 мая 2013].
- ↑ 1 2 [sportsillustrated.cnn.com/hockey/nhl/events/1998/playoffs/news/1998/06/15/redwings_konstantinov/ For Konstantinov, recovery is slow but steady]. Sports Illustrated (16 июня 1998). Проверено 18 мая 2013. [www.webcitation.org/6GlqMzTzR Архивировано из первоисточника 21 мая 2013].
- ↑ [www.nytimes.com/1997/11/08/sports/plus-roundup-in-the-news-nine-months-in-jail-for-limo-driver.html Nine Months in Jail For Limo Driver]. The New York Times (8 ноября 1997). Проверено 19 мая 2013. [www.webcitation.org/6GlqMIO5f Архивировано из первоисточника 21 мая 2013].
- ↑ Amber, D. [sports.espn.go.com/nhl/playoffs2008/columns/story?columnist=amber_david&id=3392173 From Gordie to Stevie Y, Wings had plenty to cheer about]. ESPN (13 мая 2008). Проверено 18 мая 2013. [www.webcitation.org/6GlqNiWWS Архивировано из первоисточника 21 мая 2013].
Ссылки
- [www.nhl.com/ice/ru/player.htm?id=8456870 Владимир Константинов] — профиль на сайте НХЛ
- [www.eurohockey.com/player/18520-.html Владимир Константинов] — статистика на [www.eurohockey.com/ European Ice Hockey Online AB] (англ.)
|
Отрывок, характеризующий Константинов, Владимир Николаевич
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
- Родившиеся 19 марта
- Родившиеся в 1967 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Мурманске
- Спортсмены по алфавиту
- Хоккеисты по алфавиту
- Хоккеисты НХЛ
- Хоккеисты России
- Хоккеисты СССР
- Чемпионы СССР по хоккею
- Заслуженные мастера спорта СССР
- Игроки сборной СССР по хоккею
- Игроки ХК ЦСКА Москва
- Игроки «Детройт Ред Уингз»
- Обладатели Кубка Стэнли
- Чемпионы мира по хоккею с шайбой
- Спортсмены, завершившие карьеру из-за травм
- Хоккейные защитники