Константинов, Даниил Ильич

Даниил Ильич Константинов
российский политический и оппозиционный деятель, юрист, правозащитник
Род деятельности:	политик, юрист
Место рождения:	Ленинград, СССР
Отец:	Илья Владиславович Константинов

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Даниил Ильич Константинов (род. 5 февраля 1984) — российский оппозиционный политический деятель, юрист, правозащитник. Лидер гражданского движения «Лига обороны Москвы». Член оргкомитета митингов «За честные выборы». В прошлом активист движения «Народ», лидер движения «Смена», член партии «Справедливая Россия». С 2012 года — член Координационного совета российской оппозиции.

Биография

Родился в Ленинграде в семье впоследствии известного политика Ильи Константинова. В 1992 году семья переехала в Москву. Закончил РГСУ, получил диплом юриста. Учился в аспирантуре, преподавал. Женат.

Политическая деятельность

Первые шаги

Принимать участие в жизни общества Даниил начал ещё в студенческие годы. В 2004 году он возглавил инициативную группу жителей Останкинского района, боровшихся против уплотнительной застройки.

В 2005 году вместе с соратниками и друзьями организовал оргкомитет по созданию общественно-политической партии «Смена». Тогда же в 2005 году участвовал в выборах в Государственную Думу в качестве самовыдвиженца.

2006—2007 гг.: главный редактор журнала «Страна и общество»; корреспондент информационного агентства Regnum.ru, сайта «Открытое Письмо Власти»; организатор и руководитель Центра поддержки некоммерческих организаций. В начале 2007 года занимался объединением оппозиционных сил под эгидой «Народного фронта». Летом 2007 года присоединился к движению «Народ» (Алексей Навальный, Милосердов, Сергей Гуляев, Прилепин и др.) Осенью 2007 года вошёл в рабочую группу по разработке законопроекта «О прогрессивном налогообложении».

С ноября 2007 года до 2008 года состоял в партии «Справедливая Россия». Являлся руководителем молодёжного крыла партия «Справедливая Россия» в СВАО.

22 апреля 2008 года провел конференцию в Высшей школе экономики «Будущее России. Перспективы развития», посвящённую итогам президентских выборов в России и их возможным социально-экономическим и политическим последствиям.

В 2011 году Константинов-младший представлял интересы Эдуарда Лимонова в суде в деле по отказу в регистрации партии «Другая Россия». В мае того же года с группой молодых активистов издал манифест о намерении возродить Фронт национального спасения с целью максимально широкой консолидации российской оппозиции.

Попытки консолидации оппозиции

Весной 2011 года Даниил активизировал своё сотрудничество с национал-демократическими организациями «Русский гражданский союз» и «Русское общественное движение». В рамках этой совместной деятельности появилось возглавленное Константиновым движение «Лига обороны Москвы», целью создания которого было заявлено появление открытой для всех желающих площадки для отстаивания злободневных для москвичей вопросов. Три вышеназванных движения провели несколько получивших огласку акций против государственной бюджетной политики и этнопреступности и осенью 2011 года стали ядром, вокруг которого сформировалась «Русская платформа» — широкая коалиция национал-демократических и консервативных оппозиционных организаций (давшая позднее начало Национально-демократической партии философа Константина Крылова и партии «Новая сила» историка Валерия Соловья). Даниил в ходе этого процесса активно призывал соратников по коалиции не останавливаться на достигнутом и развивать контакты с другими оппозиционными партиями и движениями.

Участие в массовых протестах 2011—2012 года. Предположительные намёки на перспективу фальсификации уголовного дела

Когда в декабре 2011 года в России начались массовые протесты против объявленных ЦИКом результатов выборов в Госдуму, «Русская платформа» в целом и «Лига обороны Москвы» в частности приняли в них активное участие. Сам Константинов ещё на первом московском шествии 5 декабря был задержан полицией вместе с другими активистами и доставлен в ОВД «Тверское» для составления административного протокола за участие в не санкционированном властями мероприятии. Находясь в камере предварительного заключения, он был выведен из неё ночью без объяснения причин и отсутствовал приблизительно в течение получаса. Как позднее стало известно со слов Даниила, он был вызван на беседу с неизвестным, представившимся сотрудником Центра «Э» (Главного управления по противодействию экстремизму). По словам Даниила, этот неизвестный расспрашивал его о соратниках по коалиции и пытался завербовать в качестве своего осведомителя; за решительным отказом политика на последнее предложение в его адрес последовали угрозы «закатать в асфальт» и «самопрезентация» неизвестного в виде фразы «Там, где я — там трупы и большие сроки»..

Отпущенный из полиции наутро после митинга, Константинов, сообщив нескольким соратникам об имевшей место беседе, продолжил протестную деятельность, заняв место секретаря оргкомитета «За честные выборы». В частности, находясь на этом посту, он предложил коллегам по оппозиционному движению заключить пакт о поддержке друг друга в случае начала преследований кого-либо из активистов со стороны власти, вне зависимости от взглядов.

Уголовное преследование

Арест и предъявление обвинения

22 марта 2012 года Даниил Константинов был задержан у себя в квартире. Ему было предъявлено обвинение в убийстве некоего Темникова А. Н., совершённом 3 декабря 2011 года у станции Московского метрополитена «Улица академика Янгеля».

После предъявления обвинения Константинов заявил о наличии алиби и что дело инспирировано сотрудниками Центра Э после его отказа от сотрудничества. Позднее из постановления по ведению уголовного дела следственной группой от 5 марта 2012 г. и от 4 апреля 2012 г. стало известно, что оперативное сопровождение расследования уголовного дела в отношении Даниила Константинова осуществляет ГУПЭ МВД РФ (Фед. Центр «Э») и управление ФСБ РФ.

Судебный процесс

В ходе судебного процесса по делу № 1-320/2014 обвинение против Даниила Константинова строилось на основе показаний Алексея Софронова — знакомого погибшего, находившегося вместе с ним в тот роковой вечер. Он является единственным свидетелем, прямо указавшим на Даниила как на убийцу Темникова. Защита подвергла сомнению показания Софронова, заявив о наличии у него неоднократных судимостей за совершение краж и о существенных расхождениях в его показаниях, данных в разное время. Также адвокаты Константинова вызвали в суд пятерых подтверждающих его алиби свидетелей (3 декабря — день рождения матери Константинова; по его словам, в тот вечер они устроили праздненство в ресторане), чьи показания были подкреплены данными полиграфа («детектора лжи»), чеками и фото из ресторана.

В декабре 2013 года вместо ожидавшегося приговора судья отправила дело на пересмотр. В качестве новой даты оглашения приговора названо 16 октября 2014 года.

16 октября в Чертановском суде Москвы был оглашён приговор, согласно которому Константинов признан виновным не в убийстве, а в хулиганстве, приговорён к 3 годам колонии, но амнистирован в честь юбилея Конституции РФ.

Заявление о пытках

По словам адвоката Константинова Валерия Шкреда, перед оглашением приговора его подзащитный был подвергнут пыткам: ему угрожали, заставили раздеться догола и стали применять электрошокер, после чего Даниил потерял сознание. Как только он очнулся, ему разрешили одеться и поместили в камеру. В ответ на требования Константинова освободить его и прекратить издевательства, сотрудники полиции схватили Даниила за руки и поставили на «растяжку» с наручниками. В таком положении он просидел около двух часов до заседания и потом после — ещё четыре часа. Согласно комментарию Шкреда, данному после заседания, Константинов до сих пор находится в шоковом состоянии и испытывает сильную физическую боль: «После того как Даниила доставили в СИЗО, там ему зафиксировали следы побоев. Я не читал медицинское заключение, но я видел на его теле следы от наручников, синяки на правой руке и покраснение на животе от применения электрошокера. Мы считаем, что не было необходимости как применения физической силы, так и прибытия группы немедленного реагирования Мосгорсуда».

Общественная реакция

Признание политзаключенным

Даниил Константинов признан политическим заключённым по версии правозащитного общества «Мемориал». Он является единственным националистом, которого центр Мемориал считает политзаключённым.

Общественная кампания в защиту Константинова

В поддержку Даниила выступили депутаты Госдумы, а также направили депутатские запросы Дмитрий Гудков, Илья Пономарёв, А. Е. Хинштейн, Д. Горовцов, оппозиционеры Сергей Удальцов, Сергей Бабурин, Владимир Милов, Борис Немцов.

Лидеры оппозиции написали коллективное письмо Юрию Чайке с требованием «взять под контроль ход расследования дела Константинова Даниила Ильича и обеспечить объективное и непредвзятое рассмотрение всех обстоятельств этого дела». Подписали письмо Сергей Бабурин, Дмитрий Гудков, Гарри Каспаров, Константин Крылов, Эдуард Лимонов, Владимир Милов, Борис Немцов, Валерий Соловей, Владимир Тор, Егор Холмогоров, Надежда Шалимова, Ростислав Антонов.

Юлия Латынина считает, что дело Д. И. Константинова — это политическое преследование по сфабрикованному уголовному обвинению.

Президент РФ В. Путин о деле Даниила Константинова

В ходе пресс-конференции Владимир Путин ответил на вопрос корреспондента [znak.com Znak.com] Екатерины Винокуровой, которая интересовалась мнением главы государства по поводу репрессивного характера судебной системы России. «Сейчас оправдательных приговоров меньше 1 % — это меньше, чем при Сталине, — напомнила Екатерина. — Отвечая на похожий вопрос, вы говорили, что, значит, хорошо работает следствие. Но это не так, достаточно посмотреть на процессы по тому же Болотному делу, делу Аксаны Пановой, Даниила Константинова. Свидетели путаются в показаниях, часто обвинения держатся на показаниях одного человека, против которого выступают десять свидетелей защиты», — сказала Екатерина. «Согласен с вами в том, что нам надо добиваться чистоты решений судов, приговоров, улучшения качества работы предварительного следствия, судебного следствия, — сказал Путин. — Все это нужно делать. Но я вас хочу заверить, что на самом деле это проблема не только нашей страны. Везде есть судебные ошибки, какие-то небрежности в работе следственных аппаратов и дознания и судебных органов. Но вместе над этим надо работать, в том числе и благодаря прессе. Я тоже говорю об этом совершенно серьезно, без иронии всяких шуток. Мы зачастую сталкиваемся с недобросовестностью и какой-то некачественной работой. Такое бывает. И, конечно, мы должны на это реагировать и постараемся это делать. Но хочу обратить ваше внимание на то, что решения по амнистии как раз связаны с тем, чтобы закрыть эту тему, перевернуть её. И сделать все возможное в движении вперед, причем вместе и с представителями гражданского общества, и с правоохранительной системой, и с государственной, и властями другого направления. Ладно?»

Даниил Константинов в культуре

• 7 апреля 2014 года в кинотеатре «Факел» прошла премьера фильма Алексея Дыховичного «Фальсификация. Процесс Даниила Константинова», или просто «Фальсификация».. Премьера прошла в Центре Сахарова.

Комментарий Антона Николаева:

Фильм подробно рассказывают про фабрикацию дела против политзека Даниила Константинова. Если бы не тупорылость и мстительность отечественной гебухи, у Русской Весны был бы ещё один активист

Комментарий Владимира Рыжкова:

Еще одно на 100 % сфальсифицированное дело.

Цитата Алексея Дыховичного:

Если уж совсем коротко, то это фильм о вопиющей несправедливости по отношению к отдельно взятому человеку. Несправедливость эта показана в фильме наглядно и документально. Сегодня такой уровень несправедливости уникален даже для нашего правосудия, но, то ли ещё будет. Как известно, страшно лишь только в первый раз. Если российская фемида сделает и этот шаг в сторону осуждения невиновного, то завтра любой может быть схвачен и посажен в тюрьму по первому попавшемуся обвинению, и никакие доказательства невиновности ему не помогут. Как говорят все специалисты, с которыми мне довелось поговорить, пока ещё такого не происходит, но дело Константинова может стать Рубиконом.

Комментарий Романа Доброхотова:

Раньше сомневался по поводу дела Данилы Константинова, не вникал, но посмотрел видео — и сомнений никаких не осталось. Я, конечно, не поддерживаю национализм ни в каком виде, но когда из вполне умеренного националиста пытаются сделать убийцу за отказ быть стукачом у центра «Э» — это уже перебор даже для России.

Комментарий Ильи Яшина:

Посмотрите документальный фильм об уголовном деле Даниила Константинова. Парня 2 года держат в тюрьме по ложному обвинению в убийстве, несмотря на его железное алиби. Просто гнобят за решеткой.

• Выставка «Рисуем суд!», работа «Суд нечестивых» художника Виктора Корба
• 26 августа 2013 в 14 часов художник Алек Петук провел тихую акцию «Искусство созерцания природы» на судебном заседании по делу политзаключенного Даниила Константинов

Последнее слово Даниила Константинова

В России сформировано полицейское государство. И государство это основывается на страхе и подчинении. Свободная человеческая личность, исповедующая собственные взгляды и идеи, чужда полицейскому государству. Ей здесь не место.

Я не подпадаю ни под один из типов людей, удобных для полицейского государства. Я не работаю в системе, я отказался от вербовки Центром по противодействию экстремизму. Я не хочу бежать отсюда, я хочу продолжать бороться здесь, в этой стране, за наши права. Я не признаю игр и манипуляций, когда власть заставляет сталкиваться нас между собой и не замечать наших общих интересов. И наконец, я не люблю подчиняться. Я считаю, что человеческая личность имеет право на свободное развитие, особенно в современном мире. Все эти факты в совокупности, на фоне нарастающих политических тенденций, выраженных в массовых акциях протеста, очевидном политическом кризисе 2011—2012 годов, привели к тому, что именно Даниил Константинов, как наименее удобный из всех представитель оппозиции, был обвинён в таком тяжелом преступлении.

Вы спросите меня: ну, а остальные? Почему именно я? Ну, во-первых, у остальных не все так складно. И здесь, в этом зале, есть люди, осужденные по политическим статьям, такие как Константин Крылов. Мы знаем многих из тех, кого сейчас преследуют по самым разным составам, — от Алексея Навального до Сергея Удальцова. Что касается остальных, то лучше спросите у них, почему они ещё не в тюрьме. Есть много тех, которые позиционируют себя как радикальные революционеры, которые выдвигают радикальные лозунги, но за этим ничего не следует. И здесь есть над чем задуматься

.

Приговор и отъезд из России

16 октября 2014 года Чертановский суд Москвы переквалифицировал обвинение Константинову с убийства на хулиганство и приговорил его к трём годам колонии. В тот же день Даниил был амнистирован и освобождён в зале суда. После освобождения лидер националистической организации Лига обороны Москвы, опасаясь преследования со стороны Центра по борьбе с экстремизмом, был вынужден вместе с супругой выехать из России, направившись в Таиланд, в который не нужна была виза, а затем перебрался через Грузию в Литву.

Ссылки

• [www.apn.ru/authors/author1150.htm Публикации Даниила Константинова] на apn.ru
• [lenta.ru/articles/2013/08/20/konstantinov/ Против ЛОМа есть прием. За что на самом деле судят националиста Даниила Константинова] // Lenta.ru, 20 августа 2013
• [ru-nsn.livejournal.com/1124783.html Интервью ru_nsn (19 марта 2012)]
• [www.youtube.com/watch?v=7cK0RDQS67g Документальный фильм о Данииле Константинове]
• [openrussia.org/post/view/14727/ Даниил Константинов: «Власти планировали большой процесс о „правом подполье“»] // «Открытая Россия», 1 мая 2016

Отрывок, характеризующий Константинов, Даниил Ильич

– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.