Константинов, Пётр Александрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пётр Александрович Константинов
Место рождения:

Муром,
Владимирская губерния, Российская империя

Профессия:

актёр

Театр:

ЦАТСА

Награды:

Пётр Алекса́ндрович Константи́нов (18991973) — советский актёр театра и кино. Лауреат Сталинской премии второй степени (1950). Народный артист СССР (1966)[1].





Биография

Родился 25 декабря 1898 года (6 января 1899) в городе Муром (ныне во Владимирской области).

В 1921 году он окончил Государственный институт музыкальной драмы (ныне ГИТИС) у педагогов Н. К. Яковлева и И. А. Рыжова.

Актёр 2-го Московского передвижного театра (март — май 1919 года), Вологодского театра (май — август 1919), Московского районного драматического театра Замоскворецкого совета (1920—1922), Нижегородского драматического театра (1922—1923), Московского первого государственного театра для детей (1923—1926), Брянского городского драматического театра (1926—1927), Курского городского театра (1927—1928), Орловского городского театра (май — июнь 1928), Богородского передвижного театра (1928—1929), Брянско-Бежицкого объединения рабочих театров (1929—1930, 1931—1932), Тверского городского театра (1930—1931), Государственного Центрального театра юного зрителя (1932—1934)[2].

С 1934 по 1958 годы был актёром Центрального театра Советской Армии, а с 1958 года — Малого театра.

Играл в фильмах: «Рядовой Александр Матросов», «Секрет красоты», «Сын», «Дорогой мой человек», «Всё начинается с дороги», «Тучи над Борском», « Евдокия», «Свой».

П. А. Константинов умер 2 октября 1973 года (по другим источникам — 1 октября[3]). Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 2).

Награды и звания

Творчество

Роли в театре

Центральный театр Советской Армии

  • «Мещане» М.Горького — Перчихин
  • «Варвары» М. Горького — Монахов
  • «Сталинградцы» Ю.Чепурина — Кудров
  • «Дело» А. В. Сухово-Кобылина — Варравин
  • «Нашествие» Л. М. Леонова — Фаюнин
  • «Моя семья» Э. де Филиппо — Альберто Стильяно
  • «На той стороне» В. Барянова — Мадзимура.

Малый театр

Роли в кино

Напишите отзыв о статье "Константинов, Пётр Александрович"

Примечания

  1. 1 2 Большая советская энциклопедия. Гл. ред. А. М. Прохоров, 3-е изд. Т. 13. Конда — Кун. 1973. 608 стр., илл.; 25 л. илл. и карт.
  2. 1 2 [kinosozvezdie.ru/actors/konstantinov/konstantinov.html Константинов Петр Александрович — Киносозвездие — авторский проект Сергея Николаева]
  3. [www.calend.ru/userevent/741816/ КОНСТАНТИНОВ, ПЕТР АЛЕКСАНДРОВИЧ в личном календаре pension]. Проверено 14 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FwtRSrUM Архивировано из первоисточника 17 апреля 2013].
  4. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Teatr/_138.php Театральная Энциклопедия. драма опера балет оперетта цирк эстрада драматург режиссёр]
  5. [www.maly.ru/news2/news_more.php?number=1&day=12&month=4&year=2008 Добавление новости]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Константинов, Пётр Александрович

– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.