Константинопольский договор (1712)

Константинопольский договор — мирный договор между Россией и Турцией, заключённый 5 (16) декабря 1712 года в г. Константинополе (Стамбуле), который подтвердил положения Прутского мирного договора 1711 года.

Россия обязывалась вывести войска из Речи Посполитой не позже чем через месяц, не вмешиваться в украинские и польские дела. При этом оговаривалось, что в случае вступления шведских войск в Польшу Пётр I получал право вести войну с ними на польских землях (ст. 1). Россия обязывалась беспрепятственно пропустить Карла XII и войска, его сопровождавшие (ст. 2).

Пëтр І отказывался от притязаний на Правобережную Украину и Запорожскую Сечь. На западной стороне Днепра за Россией оставался только Киев с окрестностями. Казаки, жившие на западной стороне Днепра, и Сечь выходили из-под власти России (ст. 3).

Обе стороны обязались не строить крепостей между Азовом и Черкасском.

От имени России договор подписал посланник П. П. Шафиров.

Литература

• История дипломатии, т. 1. М., 1959;
• Аркас М. М. Історія України-Русі. К., 1991

Отрывок, характеризующий Константинопольский договор (1712)

– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.