Константин Лакапин

Константин Лакапин греч. Κωνσταντίνος Λακαπηνός<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Монета с именами Константина VII, Романа I, Стефана и Константина</td></tr>
Византийский император
924 — 945
Соправители:	Константин VII Багрянородный (924 — 945), Роман I Лакапин (924 — 944), Стефан Лакапин (924 — 945)
Смерть:	Самотраки
Мать:	Феодора
Дети:	Роман

Константин Лакапин (греч. Κωνσταντίνος Λακαπηνός, ум.18 между 946 и 948) — сын и соправитель византийского императора Романа I Лакапина.

Константин был сыном Романа Лакапина и его жены Феодоры. В 919 году Роман, бывший до этого простым полководцем, устроил военный переворот и стал регентом при малолетнем императоре Константине VII. Для упрочения положения он выдал за императора дочь Елену и стал таким образом императорским тестем, а год спустя сделался соправителем империи. В мае 921 года соправителем был объявлен его старший сын Христофор, а 25 декабря 924 года — следующие сыновья Стефан и Константин.

В 931 году Христофор умер. Так как Константин VII к тому времени был лишь номинальным императором, то Стефан стал главой линии наследования власти в империи. В 939 году Константин Лакапин женился на Елене, а после её смерти в 940 году — на Феофане Мамас. Известно, что у Константина был сын по имени Роман, но не ясно, от которой из жён.

В 943 году Роман I захотел, чтобы его внук Роман II (сын Константина VII и Елены Лакапин) женился на Евфросинье — дочери генерала Иоанна Куркуаса. Так как это бы упрочило положение легитимной линии Македонской династии, идущей через Константина VII, то Стефан и Константин восстали против этого решения, и убедили своего больного и старого отца осенью 944 года отправить Куркуаса в отставку, а Роман II женился на Берте, дочери прованского короля Гуго.

В 943 году Роман I составил завещание, в соответствии с которым после его смерти старшим императором должен был стать Константин VII. Стефан и Константин Лакапины организовали заговор, и 20 декабря 944 года вывезли отца на остров Проти, где заставили отречься от престола и насильно постригли в монахи. Однако общая ситуация в Константинополе не позволила Стефану и Константину отстранить Константина VII от власти: они вынуждены были признать его старшим императором.

Елена — дочь Романа I и жена Константина VII — не смирилась с произошедшим, обвинив Стефана и Константина Лакапинов в заговоре с целью свержения законного императора. Пришедший в ужас суд тут же вынес решение схватить сыновей Романа I (процарствовавших без отца лишь 40 дней) и выслать их на остров, где находился их отец, который их встретил не без злорадства. Потом Константина перевели на Тенедос, а затем — на Самотраки, где он был убит при попытке к бегству.

Источники

• Азимов А. Константинополь. От легендарного Виза до династии Палеологов. — М., 2007. — ISBN 978-5-9524-3270-3.
• Cawley, Charles [fmg.ac/Projects/MedLands/BYZANTIUM.htm Medieval Lands Project: Byzantium 395–1057]. Foundation for Medieval Genealogy (14 February 2011). Проверено 20 февраля 2012. [www.webcitation.org/67h6h2H2x Архивировано из первоисточника 16 мая 2012].
• Charanis Peter. [books.google.com/books?id=bFVoAAAAMAAJ The Armenians in the Byzantine Empire]. — Lisbon, Portugal: Fundação Calouste Gulbenkian, 1963.
• The Oxford Dictionary of Byzantium. — New York, New York and Oxford, United Kingdom: Oxford University Press, 1991. — ISBN 978-0-19-504652-6.
• Runciman Steven. [books.google.com/?id=XHVzWN6gqxQC The Emperor Romanus Lecapenus and His Reign: A Study of Tenth-Century Byzantium]. — Cambridge, United Kingdom: Cambridge University Press, 1988. — ISBN 0521357225.
• Treadgold Warren. [books.google.com/?id=nYbnr5XVbzUC A History of the Byzantine State and Society]. — Stanford, California: Stanford University Press, 1997. — ISBN 0804726302.

Отрывок, характеризующий Константин Лакапин

Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.