Тишендорф, Константин

Константин фон Тишендорф
нем. Lobegott Friedrich Konstantin von Tischendorf
Дата рождения:	18 января 1815(1815-01-18)
Место рождения:	Ленгенфельд
Дата смерти:	7 декабря 1874(1874-12-07) (59 лет)
Место смерти:	Лейпциг
Страна:	Германия
Научная сфера:	теология, исследование Библии
Место работы:	Лейпцигский университет
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Лейпцигский университет
Известен как:	впервые обнаружил части Синайского кодекса

Константи́н фон Ти́шендо́рф (нем. Lobegott Friedrich Konstantin von Tischendorf; 18 января 1815, Ленгенфельд, — 7 декабря 1874, Лейпциг) — немецкий теолог и исследователь Библии.

Биография

Родился в семье врача. Окончил Лейпцигский университет, где специализировался по древним языкам и теологии. Ещё во время обучения задумал восстановить наиболее древний текст Нового Завета.

В 1840 году отправился в Париж, где ему удалось разобрать Ефремов кодекс (Codex Ephraemi Syri rescriptus). Затем он посетил Англию, Голландию, Швейцарию, Италию. Затем Тишендорф решил не ограничиваться в своих поисках европейскими библиотеками и при финансовой поддержке министерства просвещения Саксонии отправился в Египет, где в Каире узнал о том, что монастырь Святой Екатерины на Синайском полуострове обладает коллекцией древних пергаментов. Учёный преодолел Нитрийскую пустыню, однако первоначально его появление вызвало подозрение у насельников монастыря. Тем не менее, он сумел найти с ними общий язык, в результате чего был допущен в монастырь. Там практически случайно в корзине для ветхих рукописей он нашёл несколько листов со списком Септуагинты, которые монахи разрешили ему взять для исследования. В итоге он вернулся с ценным собранием греческих, сирийских, коптских, арабских и других рукописей. Важнейшим среди них оказался пергамент древнего греческого евангельского кодекса (Codex Friderico-Augüstanus), который оказался впоследствии частью Синайского кодекса (Codex Sinaiticus). С 1844 года был профессором в Лейпциге, с 1859 года — на кафедре библейской палеографии, которая была создана для него.

В 1853 году Тишендорф предпринял второе путешествие на Восток, в том числе в Египет и на Синай. В этой поездке он попытался приобрести оставшиеся части кодекса, но получил отказ. Тогда учёный обратился за помощью к русскому правительству и приехал в монастырь уже как представитель российского императора, покровительствовавшего обители. В итоге он нашёл почти полный кодекс, содержавший большую часть Ветхого Завета, полный Новый Завет, послание Варнавы и Пастырь Гермы.

В 1859 году он привёз рукопись, известную ныне как Синайский кодекс, в Петербург. Она была издана осенью 1862 году к юбилею 1000-летия русского государства. Два издания Нового Завета последовали за ней в (1863 и 1864) годах. Поднесение кодекса императору Александру II состоялось в 1869 году. Тогда же Тишендорф получил потомственное русское дворянство. Помимо этого Тишендорф получил поздравления от многих европейских монархов и римского папы. Синайский кодекс и по настоящее время представляет собой один из ценнейших документов для изучения Библии.

Труды

В богословии Тишендорф отличался крайним консерватизмом при обсуждении библейских вопросов. Например, его перу принадлежит полемическая работа, переведённая на многие языки.

• «Когда были написаны наши Евангелия?» (Лейпциг, 1865)

Большая часть научных работ Тишендорфа относится к текстологии греческого Нового и Ветхого Завета. Сюда принадлежат входящие в состав библиотеки христианских рукописей издания

• «[books.google.pl/books?id=wWFAAAAAcAAJ&printsec=frontcover&dq=#v=onepage&q&f=false Codex Ephraemi Syri rescriptus, sive Fragmenta Novi Testamenti]» (Лейпциг, 1843, [www.archive.org/stream/Tischendorf.V.Various/01.CodexEphraemiSyriRescriptus.FragUtriusqTest.1845.#page/n9/mode/2up 2 издание] 1845),
• «Codex Friderico-Augustanus» (Лейпциг, 1846),
• «Monumenta sacra inedita» (Лейпциг, 1846),
• «Evangelium Palatinum ineditum» (Лейпциг, 1847);
• «Codex Amiatinus» (ib., 1850, 2 изд., 1854),
• «Codex Claromontanus» (Лейпциг, 1852),
• «Novum Testamentum Vaticanum» (Лейпциг, 1867),
• «Appendix codicum celeberrimorum Sinaitici Vaticani Alexandrini» (Лейпциг, 1867),
• «Monumenta sacra inedita, nova collectio» (рассчитано на 9 томов, вышли т. 1-6 и прилож., Лейпциг, 1855-70),
• «Anecdota sacra et profana» (Лейпциг, 1855, [www.archive.org/stream/Tischendorf.V.Various/04.AnecdotaSacraProfanaOrientOccidentNotitiaCodex..v1.Tischendorf.1861.#page/n7/mode/2up 2 издание] 1861)
• «[books.google.pl/books?id=1CFMAAAAYAAJ&printsec=frontcover&dq=#v=onepage&q&f=false Notitia editionis codicis Bibliorum Sinaitici]» (Лейпциг, 1860).

Греческий Новый Завет Тишендорфа 3 раза издавался в Париже (1842), 22 раза в Лейпциге (1841-75). Наиболее критически обработанное издание («editio VIII, critica major») появилось в 1872 году. В «Novum Testamentum triglottum» он дважды сличил с греческим текстом латинский текст Иеронима и немецкий текст Лютера по оригинальным изданиям (Лейпциг, 1854; 2 издание 1865). Немецкий и латинский тексты появились отдельно в печати. К этим изданиям Нового Завета присоединилась критическая

• «Synopsis evangelica» (5 издание, Лейпциг, 1884). Результатом трудов Тишендорфа над Септуагинтой явилось его издание данного текста (Лейпциг, 1850, 7 издание, 1887), снабженное обширным критическим аппаратом. Большое значение имеют также исследования Тишендорфа в области апокрифов:
• «De evangeliorum apocryphorum origini et usu» (Лейден, 1851), «Acta apostolorum apocrypha» (Лейпциг, 1851),
• [commons.wikimedia.org/wiki/File%3AEvangelia_apocrypha.pdf «Evangelia apocrypha»] (Лейден, 1853, 2 издание, 1876),
• [books.google.ru/books?id=3C6pHNwXmmQC&printsec=frontcover&dq=Apocalypses+apocryphae&hl=ru&sa=X&ei=YDyLVeSjA-LOygO76bAY&ved=0CBwQ6AEwAA#v=onepage&q=Apocalypses%20apocryphae&f=false «Apocalypses apocryphae»] (Лейден, 1866).

Интересны и описания двух путешествий Тишендорфа:

• [books.google.ru/books?id=_LFjG2afpQ4C&printsec=frontcover&dq=reise+in+den+orient&hl=ru&sa=X&ei=JT6LVc-OL6uAywPHs6uYAQ&ved=0CCoQ6AEwAg#v=onepage&q=reise%20in%20den%20orient&f=false «Reise in den Orient»] (Лейпциг, 1845—1856)
• «Aus dem Heiligen Lande» (Лейпциг, 1862).

Высочайшим Его Императорского Величества повелением, предложенным министром юстиции Правительствующему Сенату 27 мая 1869 года, ординарный профессор лейпцигского университета Константин Тишендорф, Всемилостивейше пожалован 25 апреля 1869 года в Российское потомственное дворянство, в ознаменование высоких его заслуг на поприще науки и в выражение особенного Монаршего Его Величества благоволения, по изданию в свет Синайской библейской рукописи.

• [www.archive.org/details/Tischendorf.iv.monumentaSacraInedita.newcollection.subscript.6vols.1857-1870 Monumenta sacra. Nova Collectio, 1-6 volumes (1857—1870)] at the Internet Archive

Ссылки

• Тишендорф, Константин // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• На Викискладе есть медиафайлы по теме Константин фон Тишендорф

Отрывок, характеризующий Тишендорф, Константин

– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.