Конституционная история Бразилии

На протяжении истории Бразилии в стране действовало семь конституций. Действующая конституция Бразилии была принята 5 октября 1988 года.

Имперская конституция (1824—1889)

В 1822 году Бразилия провозгласила свою независимость от Португалии, став Бразильской империей. Первая конституция страны была написана самим императором Педру I по примеру Конституции Португалии (1822) и Франции (1814). Эта конституция отражала представления монарха о либеральном режиме и позволяла ему управлять страной.

Конституция 1824 года предусматривала систему непрямых выборов и разделение власти на четыре ветви: исполнительную, законодательную, судебную и «сдерживающую» (или «примиряющую»). Последняя давала императору полномочия разрешать безвыходные положения, созывая и распуская правительство и парламент.

Парламент империи, называвшийся Общие сборы, был разделён на две палаты: выборную Палату депутатов и назначаемый Сенат, в который сенаторы назначались императором из списка, составленного Палатой депутатов.

Конституция Педру вступила в силу 25 марта 1824 года, первые Общие сборы, избранные по ней, начали работу в мае 1826 года. Позже в неё неоднократно вносились поправки, в частности Дополнительным конституционным актом от 12 августа 1834 года, а также актами 1840 и 1841 годов.

Конституция Старой республики (1891—1930)

15 ноября 1889 года в Бразилии была свергнута монархия и провозглашена республика. К власти пришло Временное правительство во главе с Деодору да Фонсекой, который в первую очередь созвал Конституционную ассамблею для разработки новой конституции.

Конституционная ассамблея, во многом опираясь на конституционный опыт США, завершила свою работу в начале 1891 года. 24 февраля первая республиканская конституция Бразилии была официально принята. Согласно данной конституции исполнительной властью в стране руководили президент и вице-президент, избираемые сроком на четыре года прямым голосованием граждан мужского пола, достигших 21 года.

Состав кабинета министров назначался президентом. Законодательное собрание — Национальный конгресс — состояло из двух палат: Сената, члены которого (по три от каждого штата) избирались сроком на девять лет, и Палаты депутатов, избиравшейся каждые три года прямым голосованием пропорционально численности населения. Органы судебной власти были представлены Верховным судом Бразилии и рядом судов низшей инстанции; их члены назначались президентом пожизненно.

Одним из показателей роста демократии в Бразилии стало наличие в Конституции билля о правах человека, включавшего специальный пункт о свободе вероисповедания.

Таким образом, первая республиканская конституция установила президентскую систему правления с тремя независимыми ветвями власти: исполнительной, законодательной и судебной. Такая структура власти сохранилась во всех последующих конституциях.

Третья конституция (1934—1937)

В 1930 году в Бразилии произошла революция и к власти в качестве временного президента пришёл Жетулиу Варгас. Все органы власти были распущены, действие конституции приостановлено; Временное правительство управляло страной на основе декретов.

В 1932 году в штате Сан-Паулу вспыхнуло восстание, получившее название Конституционалистской революции. Главным требованием восставших было принятие новой конституции. Революция была подавлена, однако через год правительство Варгаса согласилось созвать Конституционную ассамблею для разработки основного закона.

Новая Конституция Бразилии была принята на всенародном голосовании 16 июля 1934 года. В ней были разработаны основы трудового и военного законодательств, усовершенствовано избирательное право (женщины получили возможность голосовать), а также созданы судебные и юридические органы для их реализации. Вместе с эти исполнительная власть во главе с президентом получила огромные полномочия с правом вмешательства во все вопросы политики и экономики.

Конституция предусматривала федеральный республиканский строй. Президент страны избирался прямым всеобщим голосованием сроком на четыре года без права переизбрания на следую­щий срок; он имел право назначать кабинет министров. Пост вице-президента был упразднён. Законодательное собрание состояло из двух палат, которые также избирались на четыре года.

Конституция Эстадо Ново (1937—1945)

10 ноября 1937 года под предлогом коммунистической угрозы Жетулиу Варгас отменил президентские выборы и установил в стране диктаторский режим. В Бразилии было провозглашено Новое государство (Эстадо Ново) и принята новая конституция (за её основу при написании была взята Конституция Польши).

Отличие этой конституции от предыдущей заключалось в том, что она предусматривала гораздо больше власти в руках федерального правительства. Вместо Сената был создан Федеральный совет, члены которого избирались от каждого штата Палатой депутатов и частично назначались президентом. Тенденция централизации власти особенно проявилась в пункте конституции, предусматривавшем создание Департамента государственной службы — органа для координации закупочных операций и направления средств на осуществление мероприятий, полезных для государства. Данному Департаменту была передана власть фактически над всеми административными функциями правительства, которая ограничивалась лишь контролем президента.

Пятая конституция (1946—1967)

29 октября 1945 года Варгас был свергнут, и на состоявшихся вскоре президентских выборах победу одержал маршал Эурику Гаспар Дутра. Придя к власти, Дутра в первую очередь созвал Конституционный конгресс для разработки новой конституции.

Конституция 1946 года была приведена в соответствие с достигнутым уровнем развития бразильской демократии и была обнародована 18 сентября. В ней был провозглашён принцип прямых президентских выборов, срок полномочий президента определялся 5 годами. Новая конституция восстановила должность вице-президента, упразднённую в 1934 году.

Кроме того, эта конституция предусматривала пакет социальных реформ, содержала билль о правах, включавший в себя свободу печати, слова и совести, ограждала граждан от незаконного ареста и гарантировала право собственности. В стране, наконец, была легализована деятельность всех политических партий, за исключением коммунистической.

Шестая конституция (1967—1988)

В 1964 году демократическое правительство Бразилии было свергнуто, и к власти пришли военные. 24 января 1967 года ими была принята новая конституция.

Конституция 1967 года усилила централизацию власти в ущерб штатам. Также был укреплена власть президента, у которого появилась возможность приостанавливать конституционные права и свободы граждан. Были отменены прямые выборы президента, которого теперь избирала Коллегия выборщиков в составе Национального конгресса и делегатов от законодательных собраний штатов.

17 октября 1969 года находившаяся у власти военная хунта внесла в Конституцию поправку, которая увеличила срок полномочий президента с четырёх до пяти лет, а также ввела косвенные выборы губернаторов штатов и отменила парламентский иммунитет. Иногда эту новую редакцию конституции считают отдельной конституцией.

Действующая конституция (с 1988)

После окончания периода военной диктатуры и демократизации бразильского общества в марте 1985 года к власти пришёл гражданский президент Жозе Сарней. 18 июля он издал декрет об учреждении Временной комиссии по конституционным преобразованиям. В неё вошли 49 наиболее крупных бразильских юристов, которые отражали широкий спектр мнений (членом комиссии был и известный писатель-коммунист Жоржи Амаду). Комиссия разработала предварительный проект Конституции, который подвергся критике со стороны и левых, и правых партий. В итоге, этот проект не был представлен Конституционной ассамблее, созванной в феврале 1987 года.

9 июля 1987 года Конституционная ассамблея закончила предварительный этап работы над конституцией и вынесла свой проект на всенародное обсуждение. В течение месяца от населения Бразилии поступило более 10 тысяч поправок, под которыми подписались около 12 млн избирателей. В итоге, в конечный текст конституции были включены 122 народные поправки.

Заключительное голосование Конституционной ассамблеи состоялось 22 сентября 1988 года. Проект седьмой конституции Бразилии был одобрен большинством голосов, и 5 октября новая конституция официально вступила в силу, положив начало новому периоду в истории Бразилии.

Конституция 1988 года включает в себя 250 статей, а также преамбулу и переходные положения. В ней появились новаторские политические концепции, начиная с охраны окружающей среды и заканчивая усилением контрольных функций законодательной власти над деятельностью исполнительной.

Ссылки

• [pdba.georgetown.edu/Constitutions/Brazil/brazil.html Набор исторических текстов конституций Бразилии].  (порт.)
• [www.russobras.com/constitution_1.php Конституция 1946 года на русском языке].
• [www.krugosvet.ru/node/41662 Конституция 1988 года на русском языке].
• [www.v-brazil.com/government/laws/constitution.html Текст конституции на 2006 год].  (англ.)
• [www.russobras.com/doc/const_do_brasil_1988.pdf Текст конституции на 2010 год].  (порт.)

Отрывок, характеризующий Конституционная история Бразилии

– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.