Конституционное право Канады

Кана́дское конституцио́нное пра́во — часть канадского права, относящаяся к интерпретации и применению Конституции Канады трибуналами. Все законы Канады, как провинциальные, так и федеральные, должны сообразовываться с Конституцией, и всякий закон, не соответствующий ей, недействителен.

Конституционные тексты английского происхождения

Собственно Конституции Канада не имеет. Так называемая "Конституция Канады" - это совокупность текстов, написанных английскими властями за многие века. Эти документы составляют основу ряда юридических и политических принципов, в том числе принципа Common law.

1. Хартия вольностей — 1100 (Charter of Liberties): Предвестница Magna Carta Libertatum, определяет границы королевских правомочий по налогообложению и религиозным свободам, в частности в том, что касается епископств, церковных приходов и симонии.
2. Magna Carta Libertatum — 1215: Определяет границы королевских правомочий, вводя такие принципы, как habeas corpus, правовые гарантии и свобода торговли.
3. Мертонский статут — 1235 (Statute of Merton): Мертонский статут также определяет границы королевских правомочий, вводя принцип общинного права и становясь основой принципа common law и установления права собственности.
4. Оксфордские провизии — 1258 (Provisions of Oxford): Этот документ определяет законность Парламента и законодательных собраний, вводя принцип парламентского контроля и ответственности министров.
5. Вестминстерские провизии — 1259 (Provisions of Westminster): Этот документ подкрепляет Оксфордские провизии, включает предложения правительственной реформы, в частности гражданского, а также уголовного права. Кроме определения взаимных прав и ответственности собственников и владетелей, они преобразовывают налоговое и наследственное право.
6. Мальбороский статут — 1267 (Statute of Marlborough)
7. Головные предложения — 1647 (Heads of Proposals)
8. Патниское обсуждение — 1647 (Putney Debates)
9. Соглашение народа — 1647—1649 (Agreement of the People)
10. Инструмент правительства — 1653 (Instrument of Government)
11. Мнение и скромная петиция — 1657 (Humble Petition and Advice)
12. Билль о правах — 1689 (Bill of Rights)
13. Акт о престолонаследии — 1701 (Act of Settlement): Определяет королевское потомство и право вступления на престол.

Конституционные тексты канадского происхождения

Хотя ряд текстов был написан английским парламентом, некоторые среди них особым образом внесли свой вклад в Конституцию Канады. Впрочем, Конституционный акт 1867 включает все конституционные тексты английского происхождения, которые не были затем изменены ни судебной практикой, ни канадским Парламентом.

1. Королевская декларация 1763 года
2. Акт о Квебеке (1774)
3. Конституционный акт 1791 года
4. Акт о Союзе (1840)
5. Конституционный акт 1867
6. Вестминстерский статут (1931)
7. Акт о Канаде 1982
8. Конституционный акт 1982

Полномочия

В силу статьи 52(1) Конституционного акта 1982 суды могут рассматривать любые вопросы права. Следовательно, пределы компетенции судов очень широки. В спорах между двумя инстанциями суды рассматривают и конституционные, или контрольные вопросы. Суд выносит решение, выслушивать или нет каждый конкретный конституционный вопрос, лишь если тот явно имеет юридический аспект. Так как американская конституционная доктрина о политических вопросах не была поддержана, суд может согласиться выслушать любой вопрос, имеющий политическое значение.

Суды должны проявлять осторожность при рассмотрении контрольных вопросов. Они обязаны отвечать лишь на вопросы, не являющиеся ни умозрительными, ни чисто политическими, ни преждевременными. Отвечая на вопросы, суд не должен выходить за рамки роли, возложенной на него Конституцией.

Законные стороны

Чтобы вести в суде конституционный спор, сторона должна иметь право обращения в суд (locus standi). Те, кто желает оспорить закон, могут сделать это несколькими способами. Для стороны, непосредственно затронутой законом, якобы противоречащим конституции, это право признаётся по закону. Таким же образом, правообладатель может оспорить любой закон, сокращающий его права. Те, кто не защищён правом, но, тем не менее, преследуется на основании какого-либо закона, также могут его оспорить.

Общественные объединения также могут получить право обращения в суд, если они удовлетворяют требованиям теста Боровского. Объединение должно доказать, что закон поднимает важный конституционный вопрос, что объединение заинтересовано в этом вопросе и что никакого другого разумного и действенного способа представить вопрос в суде не существует.

Судебное рассмотрение компетенции законодательных органов

Существует три возможных подхода к оспариванию закона, касающегося разделения властей. У закона может быть оспорена его действительность, применимость или реализуемость.

Действительность закона может быть оспорена, когда предмет закона находится вне компетенции законодательных органов. Анализ начинается с определения истинного характера закона. Для этого необходимо рассмотреть цель закона и его юридические и практические последствия. Затем проверяется, как установленный предмет соотносится с самыми применяемыми законодательными полномочиями, перечисленными в статьях 91—95 Конституционного акта 1867.

Применимость закона может быть оспорена, когда действующий закон в определённых обстоятельствах затронет вопрос, признаваемый за другим компетентным органом. В этом случае закон может считаться неприменимым по отношению к вопросу, не входящему в компетенцию правительства на основании доктрины об исключительности полномочий.

Реализуемость закона может быть оспорена, когда компетенция провинциального и федерального правительств совпадает по отношению к некоторым вопросам права, и обоими правительствами изданы законы, которые могут взаимно противодействовать. Если доказано, что законы функционально недейственны, то провинциальный закон будет признан недействующим на основании доктрины о преобладании.

Принципы интерпретации

В [www.lexum.umontreal.ca/csc-scc/fr/pub/1998/vol2/html/1998rcs2_0217.html Примечании, касающемся отделения Квебека] Верховный суд Канады наметил четыре фундаментальных и организующих принципа Конституции (список может быть продолжен): федерализм; демократия; конституционализм и примат права; уважение прав меньшинств.

Неписаные конституционные обычаи

В редких ситуациях суды вырабатывали многочисленные конституционные нормы, не определённые в конституционных текстах в ясных выражениях, а скорее подразумеваемые как различные правовые принципы. Канадская юриспруденция создала таким образом подразумеваемые права, включающие все неписаные конституционные обычаи.

Например, в решении Morguard Investments ltd. v. De Savoye, [1990] 3 S.C.R. 1077 Верховный суд Канады постановляет, что канадская система правосудия организована так, что любые опасения, что качество правосудия в разных провинциях различается, необоснованны. Следовательно, суды какой-либо провинции должны «полностью признавать» приговоры, вынесенные судом другой провинции или территории, если только он правильно и надлежащим образом осуществлял свои полномочия. Этому принципу судьи отдают приоритет, хотя никакое точное положение Конституции Канады это не оговаривает. Иначе говоря, суд всегда должен следовать правилу стоять на решённом, то есть логике предыдущих приговоров любого другого суда во всех похожих ситуациях.

Отрывок, характеризующий Конституционное право Канады

и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.