Конституция Вьетнама
Конституция Социалистической Республики Вьетнам (вьетн. Hiến pháp nước Cộng hòa Xã hội chủ nghĩa Việt Nam) — основной закон Социалистической Республики Вьетнам.
История
2 сентября 1945 года в результате победы Августовской революции, совершенной под руководством Коммунистической партии Вьетнама было провозглашено образование Демократической Республики Вьетнам. 9 ноября 1946 года вторая сессия Национального Собрания ДРВ приняла первую в истории Вьетнама Конституцию. Она провозглашала ведение борьбы за «сохранение целостности территории, достижение полной независимости и осуществление государственного переустройства на демократических началах». Конституция гарантировала всем гражданам свободу слова, печати, организаций и собраний, избрания места жительства, передвижения по стране, выезда за границу. Было закреплено обязательное и бесплатное начальное образование.
К концу 1959 года завершилась разработка проекта новой Конституции, проведенная с учётом результатов всенародного обсуждения Конституционной комиссией под председательством Президента Хо Ши Мина. Конституция была единогласно принята Национальным Собранием 31 декабря 1959 года и обнародована Президентом Республики 1 января 1960 года. Конституция определяла сущность ДРВ, как: «государство народной демократии, опирающееся на союз рабочих и крестьян под руководством рабочего класса», «которое идет постепенно от народно-демократического строя к социализму путём развития и преобразования народного хозяйства».
Весной 1975 года вьетнамская война закончилась победой Северного Вьетнама, под руководством Коммунистической партии. С государственным объединением страны встала задача выработки новой конституции. 2 июля 1976 года Национальное Собрание СРВ сформировало Конституционную комиссию для выработки проекта нового основного закона. Высший орган государственной власти принял постановление о том, что до утверждения новой Конституции Социалистическая Республика Вьетнам организуется и действует на основе Конституции ДРВ 1959 года. 18 декабря 1980 года Конституция СРВ была единогласно принята Национальным Собранием на 7-й сессии шестого созыва[1]. Согласно Конституции, высшей целью вьетнамского социалистического государства является укрепление диктатуры пролетариата; развитие права трудового народа быть коллективным хозяином; осуществление революции в сфере производственных отношений, науки и техники, в области идеологии и культуры; осуществление социалистической индустриализации; воспитание социалистического человека; ликвидация эксплуатации, нищеты и отсталости; укрепление обороноспособности, строительство мирного, независимого, единого и социалистического вьетнамского Отечества; внесение активного вклада в борьбу народов за мир, национальную независимость, демократию и социализм.
Новая конституция была принята Национальным Собранием СРВ 15 апреля 1992 года. Она строится на основе марксизма-ленинизма и идей Хо Ши Мина, исполняет Программу построения социализма в переходный период и провозглашает введение во Вьетнаме экономики товарного производства на основе рыночного механизма и социалистической ориентации.
Изменения
В 2013 году на очередной сессии Национального собрания за внесение поправок в конституцию проголосовали 97,59 процента депутатов (в 2002 году уже вносили поправки). Но, учитывая, что изменения коснулись 90 процентов статей и изменилась структура этого Закона, можно утверждать: граждане Вьетнама будут жить, руководствуясь новой конституцией. Но вместе с тем, сохраняется социалистическая направленность Конституции 1992 года и подтверждается неизменность политического курса правящей Коммунистической партии Вьетнама. в парламенте за них проголосовали 97,59 процента депутатов. Как заявил член Политбюро ЦК КПВ, Председатель Национального собрания СРВ Нгуен Шинь Хунг в последний день работы парламента, «принятие парламентом поправок к Конституции 1992 года имеет историческое значение, открывая новый период строительства и защиты страны, международной интеграции. Данный документ является результатом работы депутатов парламента и избирателей всей страны, организаций и ведомств всех уровней»[2].
Структура конституции
Конституция состоит из 120 статей и 11 глав[3]:
- Глава I. Политическая система
- Глава II. Права человека, основные права и обязанности граждан
- Глава III. Экономика, социальные вопросы, культура, образование, наука, техника и окружающая среда
- Глава IV. Защита Отечества
- Глава V. Национальное собрание
- Глава VI. Президент
- Глава VII. Правительство
- Глава VIII. Народные суды и народные прокуратуры
- Глава IX. Местная администрация
- Глава X. Национальная избирательная комиссия, государственное ревизионное управление
- Глава XI. Действие конституции и порядок её изменения
Напишите отзыв о статье "Конституция Вьетнама"
Примечания
- ↑ [www.sovetika.ru/vtm/konstst.htm Sovetika.ru - сайт о советской эпохе: Вьетнам, о конституции Вьетнама 1980 г]
- ↑ [kprf.ru/international/new-world/125891.html Вьетнам начнёт 2014 год с новой Конституцией]
- ↑ [vietnamnews.vn/politics-laws/250222/the-constitution-of-the-socialist-republic-of-viet-nam.html Конституция Вьетнама (с 2014 г.)] (англ.)
Ссылки
- [www.sovetika.ru/vtm/konst.htm Конституция Вьетнама (с 1980 г.)]
- [archive.is/20140105091757/worldconstitutions.ru/archives/26 Конституция Вьетнама (с 1992 г.)]
Отрывок, характеризующий Конституция Вьетнама– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер. – И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы. – Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает. – Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь! Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали. На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий. – О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал! – Два, кажется? – Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь. Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять. – Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих. Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать. – Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили. Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»… В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление. «Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов. Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз. – Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова. «Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться. – Что это было, картечь? – спросил он у Денисова. – Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень. И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера. «Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер. – Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут. – Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело. – А коли про потерю спросят? – Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал . Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России. |