Конституция РСФСР 1978 года

Конституция (Основной Закон) Российской Советской Федеративной Социалистической Республики
Вид:	конституция
Принятие:	Внеочередной седьмой сессией Верховного Совета РСФСР девятого созыва
Вступление в силу:	12 апреля 1978 года
Первая публикация:	Ведомости ВС РСФСР. 1978. № 15. Ст. 407
Утрата силы:	25 декабря 1993 года
Электронная версия в Викитеке

Конституция РСФСР 1978 года — четвёртая конституция Российской Советской Федеративной Социалистической Республики.

Введена в действие Декларацией Верховного Совета РСФСР от 12 апреля 1978 года в порядке, установленном Законом РСФСР от 12 апреля 1978 года. Принята на внеочередной VII сессии Верховного Совета РСФСР девятого созыва 12 апреля 1978 года из-за принятия Конституции СССР 1977 года.

Конституция 1978 года в первоначальной редакции не изменила политической системы страны — советы депутатов трудящихся стали называться советами народных депутатов, срок полномочий Верховного совета был увеличен с 4 до 5 лет, срок полномочий советов народных депутатов с 2 до 2,5 лет.

Конституция 1978 года потеряла юридическую силу после принятия Конституции 1993 года. Вместе с тем 25 декабря 1993 года прекратила существование политическая система, установленная Конституцией 1978 года в редакции 1989 года.

Структура

По структуре и содержанию соответствовала новой Конституции СССР. В отличие от предыдущей Конституции новая Конституция РСФСР стала намного объёмнее и углубила систематизацию конституционных норм. Первый и второй разделы в целом соответствовали аналогичным разделам Конституции СССР. В третьем разделе «Национально-государственное и административно-территориальное устройство РСФСР» было закреплено административное деление РСФСР: в состав РСФСР входили 16 АССР, 5 автономных областей и 10 автономных округов.

Конституция содержала 11 разделов, 22 главы и 185 статей:

I. Основы общественного строя и политики РСФСР (статьи 1-30)

Глава 1. Политическая система (статьи 1-9)

Глава 2. Экономическая система (статьи 10—18)

Глава 3. Социальное развитие и культура (статьи 19—27)

Глава 4. Внешнеполитическая деятельность и защита социалистического Отечества (статьи 28-30)

II. Государство и личность (статьи 31-67)

Глава 5. Гражданство РСФСР. Равноправие граждан (статьи 31-36)

Глава 6. Основные права, свободы и обязанности граждан РСФСР (статьи 37-67)

III. Национально-государственное и административно-территориальное устройство РСФСР (статьи 68-84)

Глава 7. РСФСР — союзная республика в составе СССР (статьи 68-77)

Глава 8. Автономная Советская Социалистическая Республика (статьи 78-81)

Глава 9. Автономная область и автономный округ (статьи 82-84)

IV. Советы народных депутатов РСФСР и порядок их избрания (статьи 85-103)

Глава 10. Система и принципы деятельности Советов народных депутатов (статьи 85-90)

Глава 11. Избирательная система (статьи 91-98)

Глава 12. Народный депутат (статьи 99-103)

V. Высшие органы государственной власти и управления РСФСР (статьи 104—130)

Глава 13. Верховный Совет РСФСР (статьи 104—121)

Глава 14. Совет Министров РСФСР (статьи 122—130)

VI. Высшие органы государственной власти и управления автономной республики (статьи 131—136)

Глава 15. Верховный Совет автономной республики (статьи 131—132)

Глава 16. Совет Министров автономной республики (статьи 133—136)

VII. Местные органы государственной власти и управления в РСФСР (статьи 137—151)

Глава 17. Местные Советы народных депутатов (статьи 137—144)

Глава 18. Исполнительные комитеты местных Советов народных депутатов (статьи 145—151)

VIII. Государственный план экономического и социального развития РСФСР. Государственный бюджет РСФСР (статьи 152—162)

Глава 19. Государственный план экономического и социального развития РСФСР (статьи 152—157)

Глава 20. Государственный бюджет РСФСР (статьи 158—162)

IX. Правосудие, арбитраж и прокурорский надзор (статьи 163—169)

Глава 21. Суд и арбитраж (статьи 163—175)

Глава 22. Прокуратура (статьи 176—179)

X. Герб, флаг, гимн и столица РСФСР (статьи 180—183)

XI. Действие конституции РСФСР и порядок её изменения (статьи 184—185).

Впоследствии структура неоднократно менялась в связи с поправками. По состоянию на 10 декабря 1992 года Конституция имела следующую структуру:

I. Основы общественного строя и политики Российской Федерации (статьи 1-30)

Глава 1. Политическая система (статьи 1-9)

Глава 2. Экономическая система (статьи 10—15, 17-18)

Глава 3. Социальное развитие и культура (статьи 19—25, 26-27)

Глава 4. Внешнеполитическая деятельность и защита социалистического Отечества (статьи 28-30)

II. Государство и личность (статьи 31-67¹¹)

Глава 5. Права и свободы человека и гражданина (статьи 31-67³)

Глава 6. Обязанности граждан Российской Федерации (статьи 67⁴−67¹¹)

III. Национально-государственное и административно-территориальное устройство Российской Федерации (статьи 68-84)

Глава 7. Российская Федерация — суверенное государство (статьи 68, 70, 71-72, 75)

Глава 8. Республика в составе Российской Федерации (статьи 78-81⁵)

Глава 9. Автономная область и автономный округ (статьи 82-84⁶)

Глава 9¹. Край, область, город федерального значения в составе Российской Федерации (статьи 84⁷−84¹⁵)

IV. Советы народных депутатов Российской Федерации и порядок их избрания (статьи 85-103)

Глава 10. Система и принципы деятельности Советов народных депутатов (статьи 85, 86, 86¹, 87, 90)

Глава 11. Избирательная система (статьи 91-98)

Глава 12. Народный депутат (статьи 99-103)

V. Высшие органы государственной власти и управления Российской Федерации (статьи 104—130)

Глава 13. Съезд народных депутатов Российской Федерации и Верховный Совет Российской Федерации (статьи 104—121)

Глава 13¹. Президент Российской Федерации (статьи 121¹−121¹¹)

Глава 14. Совет Министров Российской Федерации (статьи 122—125, 127—130)

VI. Высшие органы государственной власти и управления республики в составе Российской Федерации (статьи 131—136)

Глава 15. Съезд народных депутатов и Верховный Совет республики в составе Российской Федерации (статьи 131—132)

Глава 15¹. Глава исполнительной власти (Президент) республики в составе Российской Федерации (статьи 132¹−132²).

Глава 16. Совет Министров республики в составе Российской Федерации (статьи 133—136)

VI¹. Органы государственной власти и управления края, области, автономной области, автономного округа и города федерального значения в составе Российской Федерации (статьи 136¹−136⁶)

Глава 16¹. Советы народных депутатов края, области, автономной области, автономного округа и города федерального значения в составе Российской Федерации (статьи 136¹−136²)

Глава 16². Краевая, областная администрация, администрация автономной области, автономного округа, города федерального значения (статьи 136³−136⁶)

VII. Местное самоуправление в Российской Федерации (статьи 137—151)

Глава 17. Местные Советы народных депутатов и органы территориального общественного самоуправления (статьи 138—145)

 :Глава 18. Местная администрация (статьи 146—150)

VIII. Государственный план экономического и социального развития Российской Федерации. Государственный бюджет Российской Федерации (статьи 152—162)

Глава 19. Государственный план экономического и социального развития Российской Федерации (статьи 152—157)

Глава 20. Государственный бюджет Российской Федерации (статьи 158, 160—162)

IX. Правосудие и прокурорский надзор (статьи 163—169)

Глава 21. Судебная система Российской Федерации (статьи 163—174)

Глава 22. Прокуратура (статьи 176—179)

X. Герб, флаг, гимн и столица Российской Федерации (статьи 180—183)

XI. Действие конституции Российской Федерации и порядок её изменения (статьи 184—185).

Преамбула

В преамбуле в общем виде был оценен исторический путь, пройденный советским обществом за 60 лет после Октябрьской революции. Также в преамбуле было сказано, что Конституция сохраняет принципы предыдущих Конституций.

15 декабря 1990 года Съезд народных депутатов РСФСР утвердил новую редакцию преамбулы. В ней отмечалось, что Съезд, сознавая историческую ответственность за судьбу России, свидетельствуя уважение к правам всех народов СССР и выражая волю народов РСФСР, подтверждает государственный суверенитет республики и заявляет о своей решимости создать демократическое правовое государство в составе обновлённого СССР.

9 декабря 1992 года из преамбулы было исключено упоминание о СССР, добавлено указание на признание приоритета прав человека и гражданина РФ.

Политическая система

Первый раздел Конституции закреплял общие принципы социалистического строя и основные черты развитого социалистического общества.

Статья 1 обозначала, что РСФСР «есть социалистическое общенародное государство, выражающее волю и интересы рабочих, крестьян, интеллигенции, трудящихся всех наций и народностей страны». 15 декабря 1990 года эта формулировка была отменена, вместо этого было установлено, что РСФСР «есть суверенное государство, созданное исторически объединившимися в нём народами».

21 апреля 1992 года к этой формулировке было добавлено указание о том, что РФ «есть суверенное федеративное государство…», «незыблемыми основами конституционного строя» которого являются народовластие, федерализм, республиканская форма правления. Наименования «Российская Федерация» и «Россия» Конституция объявляла равнозначными.

Статья 2 утверждала, что вся власть в РСФСР принадлежит народу, который осуществляет её через Советы. Все другие органы были подотчётны и подконтрольны Советам.

15 декабря 1990 года было утверждено, что власть принадлежит «многонациональному народу РСФСР», а осуществляется им как через Советы, так и непосредственно.

Статья 3 определяла, что организация и деятельность РСФСР строятся в соответствии с принципом демократического централизма и давала его характеристику.

21 апреля 1992 года эта статья была изложена в новой редакции, в соответствии с которой система государственной власти основана на принципах разделения властей и разделения полномочий между Федерацией и её субъектами. Но принципу разделения властей противоречила часть вторая статьи 104 Конституции, которая предоставляла Съезду народных депутатов право решать любой вопрос, отнесенный к ведению РФ (в несколько усеченном виде пункт 26 статьи 109 предоставлял его и Верховному Совету). Данное противоречие стало одной из причин кризиса власти, переросшего впоследствии в вооруженный конфликт между двумя её ветвями. Однако, ещё в августе 1993 года Верховный Совет разработал проект закона о поправках в конституцию, который должен был исключить указанные пункты о полновластии Съезда и парламента. Председатель Комитета ВС по конституционному законодательству Владимир Исаков утверждал, что часть вторая статьи 104 и пункт 26 статьи 109 ни разу не применялись.

Статья 5 предусматривала возможность проведения референдумов и всенародных обсуждений по «наиболее важным вопросам государственной жизни», однако перечень этих вопросов не указывался.

9 декабря 1992 года Съезд народных депутатов РФ определил, что проведение всенародных обсуждений и референдумов производится «в порядке, установленном Конституцией и законами Российской Федерации».

Основания проведения референдума были определены в Конституции ещё раньше: законом РСФСР от 15 декабря 1990 года № 423-I было предусмотрено, что Верховный Совет РСФСР объявляет всероссийский референдум, назначенный по решению Съезда народных депутатов РСФСР или по требованию не менее чем одного миллиона граждан РСФСР, либо не менее одной трети от общего числа народных депутатов РСФСР; при этом само назначение (а не объявление) референдума осталось в числе исключительных полномочий Съезда.

Статья 6 законодательно закрепляла руководящую и направляющую роль КПСС, являвшейся ядром политической системы советского общества. Законодательно закреплялась важная роль в политической системе профсоюзов, комсомола и других массовых общественных организаций, что было значительным отличием от прежних Конституций: в Конституции 1937 года ВКП(б) была «руководящим ядром всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных» (ст. 130), а в Конституции 1925 года и Конституции 1918 года не упоминалась вовсе.

16 июня 1990 года однопартийная система в РСФСР была отменена, при этом Съезд не оставил в новой редакции статьи никакого упоминания о КПСС (в отличие от союзной поправки 15 марта 1990 года).

Статья 9 утверждала, что основным направлением развития политической системы советского общества является дальнейшее развёртывание социалистической демократии, под которым подразумевалось: расширение участия граждан в управлении государством, совершенствование государственного аппарата, повышение активности общественных организаций, усиление народного контроля, укрепление правовой основы государственной и общественной жизни, расширение гласности, постоянный учёт общественного мнения. Эта статья, как и ряд других, действовала в первоначальной редакции вплоть до принятия Конституции 1993 года.

Экономическая система

В главе 3, статья 10 зафиксировала, что основу экономической системы РСФСР составляет социалистическая собственность на средства производства, существующая в двух формах: государственная (общенародная) и колхозно-кооперативная.

15 декабря 1990 года в новой редакции этой статьи было провозглашено, что «право собственности в РСФСР защищено законом», а 9 декабря 1992 года было установлено, что в Российской Федерации признаются и защищаются следующие её формы: частная (юридических лиц и граждан), коллективная (общая совместная, общая долевая), государственная, муниципальная и собственность общественных объединений.

Статья 16 провозглашала экономику РСФСР составной частью экономики СССР и закрепляла принцип государственного планирования экономики, вместе с тем предполагала сочетание централизованного управления с хозяйственной самостоятельностью и инициативой предприятий, использование хозяйственного расчёта, прибыли, себестоимости и других экономических рычагов и стимулов. V Съездом народных депутатов РСФСР в октябре-ноябре 1991 года эта статья была исключена.

Органы власти

В новой Конституции был введен новый Раздел IV — «Советы народных депутатов РСФСР и порядок их избрания», где была закреплена вся система Советов, увеличен срок полномочий Верховных Советов с 4 до 5 лет, местных Советов — с 2 до 2,5 лет.

Закреплялся также уже существовавший в прежней Конституции принцип всеобщего, равного, прямого избирательного права при тайном голосовании. При этом, согласно статье 92, был снижен возраст пассивного избирательного права в Советы до 18 лет.

Раздел V закреплял положения о высших государственных органах власти — Верховном Совете (глава 13) и Совете Министров РСФСР (глава 14). Содержащаяся в этом разделе статья 104 предоставляла Верховному Совету (а с 27 октября 1989 года — Съезду народных депутатов) РСФСР всю полноту государственной власти; к исключительным полномочиям ВС РСФСР относилось (по первоначальной редакции): принятие Конституции и законов РСФСР, внесение в них изменений; представление на утверждение Верховного Совета СССР образования новых автономных республик и автономных областей в составе РСФСР; утверждение государственных планов экономического и социального развития РСФСР, государственного бюджета РСФСР и отчетов об их выполнении; образование подотчетных ему органов.

27 октября 1989 года были введены нормы о Съезде народных депутатов РСФСР (новая редакция главы 13), а 24 мая 1991 года — отдельная глава 13¹ о Президенте РСФСР.

В разделе VI были обозначены органы власти автономных республик, где высшими государственными органами власти являлись Верховные Советы (а с 27 октября 1989 года — и Съезды народных депутатов) и Советы Министров республик.

1 ноября 1991 года была введена глава о президентах республик РСФСР (глава 15¹), а 21 апреля 1992 года — отдельный раздел VI¹, в котором были установлены органы исполнительной (администрация) и законодательной (Совет народных депутатов) власти краёв, областей, автономных областей и округов, городов федерального значения (последние стали охватываться этой главой с принятием соответствующих поправок 9 декабря 1992 года).

Поправки

До 1989 года Конституция РСФСР находилась в полной неприкосновенности, даже малые поправки, — например, аналогичные июньским поправкам 1981 года, — в Конституцию СССР 1977 года не вносились. Вопрос о необходимости изменения Конституции РСФСР впервые встал лишь в 1988—1989 годах в связи с необходимостью приведения российского Основного Закона в соответствие с новой редакцией Конституции СССР. В соответствии с этим 27 октября 1989 года Верховный Совет XI созыва принял первые поправки к конституции. Высшим органом государственной власти становился Съезд народных депутатов избираемый сроком на 5 лет на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании гражданами старше 18 лет. Но Съезд не был постоянным органом — он собирался раз в год. Съезд народных депутатов избирал Верховный Совет РСФСР, собиравшийся на сессии дважды в год и осуществлявший полномочия законодательного органа власти между съездами. Верховный Совет теперь состоял из двух (а не одной как это было в 1938—1990 годах) палат — Совета Национальностей и Совета Республики, организацию работы обеспечивал Президиум Верховного Совета. Функции высшего должностного лица РСФСР осуществлял Председатель Верховного Совета.

31 мая 1990 года число избираемых Съездом заместителей, — не считая Первого заместителя, — Председателя ВС РСФСР увеличено с одного до трёх.

16 июня 1990 года была принята поправка, устанавливающая многопартийную систему в РСФСР. В отличие от союзного закона новая редакция 6-й статьи Конституции РСФСР не упоминала о КПСС.

15 декабря 1990 года в Конституцию была включена преамбула и статья 1-я Декларации о государственном суверенитете РСФСР:

«Съезд народных депутатов РСФСР,

— сознавая историческую ответственность за судьбу России,
— свидетельствуя уважение к правам всех народов, входящих в Союз Советских Социалистических Республик,
— выражая волю народов РСФСР,

подтверждает государственный суверенитет Российской Советской Федеративной Социалистической Республики на всей её территории и заявляет о решимости создать демократическое правовое государство в составе обновленного Союза ССР».

Статья 1. Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика есть суверенное государство, созданное исторически объединившимися в нём народами.

—

Наряду с этим была изменена экономическая система Российской Федерации (разрешена частная собственность, хотя сам термин «частная собственность» тогда в Конституции не появился), создан Конституционный Суд РСФСР (избран годом позже), введена должность Генерального прокурора РСФСР, назначаемого ВС РСФСР и утверждаемого Съездом. Закреплялось республиканское гражданство РСФСР (статья 31), из статей о политических правах граждан РСФСР были исключены положения о том, что эти права должны служить «интересам народа» и целям «укрепления и развития социалистического строя» (статья 49), «коммунистического строительства» (статьи 45, 49), в новой редакции была изложена статья о свободе совести и вероисповеданий. Была изъята обязанность граждан «беречь и укреплять социалистическую собственность», «бороться с хищениями и расточительством государственного и общественного имущества, бережно относиться к народному добру» (статья 59). В статье 57-й об обязанности соблюдения законов на первое место была поставлена Конституция РСФСР (ранее — Конституция СССР). За РСФСР российским Съездом было конституционно закреплено право приостановления действия союзных актов, «ущемляющих суверенные права РСФСР» на территории РСФСР (ранее провозглашенное в Декларации о суверенитете). Автономные области вошли в РСФСР непосредственно, а за автономными округами закреплена возможность входить в край, область (то есть они могли непосредственно войти в РСФСР по своему желанию). Исключена необходимость при разработке госпланов РСФСР исходить из госплана СССР; бюджет РСФСР выведен из бюджета Союза ССР. Упразднялись органы народного контроля (что закрепляло соответствующее постановление первого Съезда) и (в одностороннем порядке) союзно-республиканские министерства, а также так и не сформированный Комитет конституционного надзора РСФСР (заменён Конституционным судом).

24 апреля 1991 года Верховным Советом РСФСР по итогам референдума, прошедшего 17 марта 1991 года, был принят закон «О Президенте РСФСР» который вводил должность Президента к которому переходили функции высшего должностного лица РСФСР и главы исполнительной власти, самостоятельно формирующего правительство РСФСР (лишь на назначение Председателя Совмина требовалось согласие Верховного Совета РСФСР и утверждение его Съездом народных депутатов РСФСР), руководящего его деятельностью и правомочного приостанавливать акты нижестоящих исполнительных органов в случае их противоречия Конституции и законам РСФСР (хотя последнее право было сохранено и за Правительством РСФСР). В мае 1991 года этот закон был утверждён Съездом, соответствующие изменения 24 мая 1991 года были внесены в Конституцию РСФСР. Совет Министров был лишен статусы высшего органа власти и стал подотчётен только президенту, автономные советские социалистические республики были переименованы в советские социалистические республики в составе РСФСР (это переименование не согласовывалось с 85-й статьёй конституции СССР). Городские, сельские и поселковые Советы объявлены органами местного самоуправления, что противоречило статье 145-й конституции СССР, согласно которой Советы народных депутатов являлись не «органами местного самоуправления», а «органами государственной власти в автономных областях, автономных округах, краях, областях, районах, городах, районах в городах, поселках, сельских населенных пунктах и других административно-территориальных единицах». Местные администрации были в значительной мере выведены из под контроля Советов. Упразднялась система государственного арбитража, заменённая системой арбитражных судов.

3 июля того же года на основании делегированных полномочий Верховным Советом РСФСР в конституцию были внесена поправка, преобразовавшая Адыгейскую, Горно-Алтайскую, Карачаево-Черкесскую и Хакасскую автономные области в Советские Социалистические Республики в составе РСФСР, что не соответствовало статье 87-й конституции СССР, в которой эти республики продолжали быть автономными областями РСФСР. Также стоит отметить, что данный закон противоречил 2 пункту Постановления Съезда народных депутатов РСФСР от 5 мая 1991 года «О перераспределении полномочий между высшими государственными органами РСФСР для осуществления антикризисных мер и выполнения решений Съездов народных депутатов РСФСР», где говорилось, что делегированные Верховному Совету РСФСР полномочия Съезда не могут быть использованы, среди прочего, и для изменения национально-государственного устройства РСФСР. Данный закон утвержден Съездом не был, а указанные изменения административно-территориального устройства были утверждены им в другом законе в апреле 1992 года (см. внизу).

1 ноября 1991 года в конституцию были внесены поправки об учреждении поста президента в каждой республике и утверждении в качестве государственного флага РСФСР государственного флага, аналогичного национальному флагу дореволюционной России. Этими же поправками из числа лиц, не имеющих избирательных прав, исключались лица, содержащиеся с санкции прокурора в местах лишения свободы, а также находящиеся по решению суда в местах принудительного лечения. Президиум ВС РСФСР лишался права давать согласие на лишение депутатской неприкосновенности (это право от него передавалось Съезду); избрание Верховного Совета РСФСР Съездом стало называться формированием, а в Совет Национальностей теперь могли входить и депутаты от территориальных округов. Гимн РСФСР стал утверждаться Верховным Советом РСФСР (что отражало практику: 23 ноября 1990 года Государственный гимн РСФСР («Патриотическая песня» М. И. Глинки) был утвержден именно Верховным Советом), а в статье 166-й Конституции закреплялась возможность суда с участием присяжных заседателей. Поправка продолжила линию на возрастающую самостоятельность РСФСР по отношению к СССР: статья 16-я Конституции, закреплявшая экономику РСФСР как часть экономики Союза ССР, была исключена, а в статье 19-й было установлено, что «государство способствует <…> всестороннему развитию и сближению всех наций и народностей РСФСР» (ранее говорилось о нациях и народностях всего Союза ССР)

21 апреля 1992 года Съезд народных депутатов РСФСР принял закон № 2708-I. Из Конституции были почти повсеместно (за исключением части второй статьи 4-й, статей 7-й, 30-й и некоторых других) исключены положения о вхождении в состав СССР, а наименование государства было изменено на Российская Федерация — Россия (оба эти наименования были объявлены равноправными). Закон закреплял прямой перечень незыблемых основ конституционного строя (само понятие основ конституционного строя в Конституции появилось впервые именно при этой реформе) — народовластие, федерализм, республиканская форма правления, разделение властей. Последнему принципу была посвящена отдельная статья третья (ранее она была посвящена принципу демократического централизма), в которой закреплялось, что система государственной власти в РФ основана на принципах разделения законодательной, исполнительной и судебной властей, а также разграничения предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией, составляющими её республиками, краями, областями, автономными областями, автономными округами и местным самоуправлением. Поправка расширяла круг действия указов Президента РСФСР: имевшееся ранее указание, что указы издаются на основании и во исполнение Конституции РСФСР и законов РСФСР, решений Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР было отменено (теперь Президент издавал свои акты по вопросам, отнесенным к его ведению), что позволяло Президенту не дожидаться издания закона, на основе которого будет издан указ. Из названия некоторых республик были исключены слова «советская социалистическая», Конституция (Основной Закон) РСФСР стала называться Конституцией (Основным Законом) Российской Федерации — России согласно новой редакции.

Из-за отказа ставить на голосование ратификацию Беловежского соглашения о создании СНГ, где говорилось «что Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращаёт своё существование», Съезд народных депутатов не стал рассматривать вопрос о полном исключении из конституции упоминания о конституции и законах СССР, так, например, они продолжали упоминаться во 2-й части 4-й статьи конституции:

Государственные и общественные организации, должностные лица обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации, Конституцию СССР, законы Российской Федерации и СССР, конституции и законы республик, входящих в состав Российской Федерации, изданные в пределах их полномочий.

—

.

Был существенно пересмотрен каталог прав, свобод и обязанностей человека и гражданина, причем некоторые права закреплялись в российской Конституции впервые.

В Викитеке есть полный текст Конституции РФ 1978 года в редакции 10 декабря 1992 года

В конституцию были внесены положения о Республике Адыгея, Республике Горный Алтай, Карачаево-Черкесской ССР и Республике Хакасия. В текст основного закона внесено города Санкт-Петербург вместо Ленинграда (однако в статье 109 осталось указание на избрание Верховным Советом РФ Ленинградского городского суда, а не Санкт-Петербургского), а также заменены названия областей: Нижегородская область вместо Горьковской, Тверская область вместо Калининской, Самарская область вместо Куйбышевская (см. История административно-территориального деления РСФСР#Преобразования 1990—1992 годов). Председатель Верховного Совета России был наделён полномочиями вести переговоры и подписывать соглашения между законодательными органами (парламентами) Российской Федерации и суверенных государств. Также в конституцию были включены положения Федеративного договора от 31 марта 1992 года (ст. 72, 81-1 — 81-5, 84-1—81-6 и глава 9-1) а сам договор стал приложением к конституции. Данные поправки вступили в силу момента опубликования 16 мая 1992 года в «Российской газете».

9 декабря 1992 года в конституцию были внесены очередные поправки. Из преамбулы было исключено упоминание об СССР и включено упоминание о признании приоритета прав человека и гражданина. Из 7-й статьи конституции, где говорилось, что политические партии, общественные организации и массовые движения действуют в рамках закона, было исключено упоминание о Конституции и законах СССР, включено указание об иных (помимо республик) субъектах Федерации, акты которых должны соблюдаться партиями, организациями и движениями; запрещено создание не предусмотренных Конституцией и законами Российской Федерации структур власти и незаконных вооружённых формирований, вместо недопустимости действий партий, организаций и движений по свержению советского конституционного строя и нарушению целостности социалистического государства было закреплено положение о недопустимости свержения конституционного строя и нарушении целостности Российской Федерации. Введено положение о том, что собственность в следующих её формах: частной (понятие частной собственности в Конституции появлялось впервые и включало собственность юридических лиц и граждан), коллективной (общей совместная, общей долевой), государственной, муниципальной и собственности общественных объединений — признаётся и защищается; запрещалось использование собственности в целях, противоречащих интересам общества, правам и свободам других граждан; смягчены ограничения по обороту земельных участков. Из 30-й статьи, где говорилось об обеспечении безопасности и обороноспособности страны, было исключено упоминание о Вооружённых силах СССР. Города республиканского подчинения (Москва, Санкт-Петербург) были переобразованы в города федерального значения, хотя в статье 153 Москва и Санкт-Петербург продолжали упоминатся как города республиканского подчинения. Верховный Совет был наделён правом давать согласия на назначение на должность министра иностранных дел, министра обороны, министра безопасности, министра внутренних дел; назначать председателя Центрального банка; обеспечивать совместно с Верховными Советами республик в составе Российской Федерации соответствие Конституций республик в составе Российской Федерации Конституции Российской Федерации. Президент был наделён полономочиями Верховного главнокомандующого Вооружёнными Силами Российской Федерации, назначать на должность и освобождать от должности высших должностных лиц Вооружённых Сил Российской Федерации и присваивать высшие воинские звания в порядке, определяемом законом. Совет Министров стал подотчётен не только президенту, но и Съезду народных депутатов и Верховному Совету, как это было до мая 1991 года. Также было установлено что в случае невозможности исполнения полномочий Президента Российской Федерации вице-президентом Российской Федерации они переходят последовательно к Председателю Совета Министров Российской Федерации, Председателю Верховного Совета Российской Федерации. Этим же законом закреплено положение о избрании судей КС РФ съездом и введены нормы о мировых судьях. Указанные поправки вступили в силу момента опубликования в «Российской газете» 12 января 1993 года .

На следующий день была внесена поправка, разделяющая Чечено-Ингушскую АССР на Ингушскую Республику и Чеченскую Республику. Данная поправка был опубликована 29 декабря 1992 года в «Российской газете» и вступила в силу 9 января 1993 года по истечении 10 дней со дня официального опубликования.

Конституционный кризис и принятие новой Конституции

См. также: Всероссийский референдум 25 апреля 1993 года и Конституция Российской Федерации

Конституция Российской Федерации, установившая новые основы построения российской государственности после распада СССР, была принята 12 декабря 1993 года по результатам всенародного голосования (проголосовало только 1/3 населения страны 58 % из которых ЗА), проведённого в соответствии с Указом Президента России от 15 октября 1993 года № 1633 «О проведении всенародного голосования по проекту Конституции Российской Федерации». Конституция Российской Федерации 1993 года вступила в силу в день её опубликования в «Российской газете» — 25 декабря 1993 года.

Органические законы на основе Конституции 1978 года

• Закон РСФСР «О выборах в Верховный Совет РСФСР» от 8 августа 1978 года
• Закон РСФСР «О Совете Министров РСФСР» от 3 августа 1979 года
• Закон РСФСР «О выборах в местные советы народных депутатов РСФСР» от 3 августа 1979 года
• Закон РСФСР «О краевом, областном совете народных депутатов РСФСР» от 20 ноября 1980 года
• Закон РСФСР «Об автономных округах РСФСР» от 20 ноября 1980 года
• Закон РСФСР «О выборах районных (городских) народных судов РСФСР» от 8 июля 1981 года
• Закон РСФСР «О порядке отзывов народных судей и народных заседателей районных (городских) народных судов РСФСР» от 8 июля 1981 года

Органические законы на основе Конституции 1978 года в редакции 1989 года

• Закон РСФСР «О выборах народных депутатов РСФСР» от 27 октября 1989 года
• Закон РСФСР «О выборах народных депутатов местных советов народных депутатов РСФСР» от 27 октября 1989 года
• Закон РСФСР «О республиканских министерствах и государственных комитетах РСФСР» от 14 июля 1990 года
• Закон РСФСР «О статусе народного депутата местного совета народных депутатов РСФСР» от 30 октября 1990 года
• Закон РСФСР «О статусе народного депутата РСФСР» от 15 октября 1990 года
• Закон РСФСР «О порядке отзыва народного депутата РСФСР» от 17 мая 1991 года

Органические законы на основе Конституции 1978 года в редакции от 15 декабря 1990

• Закон РСФСР «О Конституционном Суде РСФСР» от 6 апреля 1991 года

Органические законы на основе Конституции 1978 года в редакции от 24 мая 1991 года

• Закон РСФСР «О вступлении в должность Президента РСФСР» от 27 июня 1991 года

См. также

• Конституция СССР 1977 года

Отрывок, характеризующий Конституция РСФСР 1978 года

– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.