Конструктивная противоторпедная защита

Конструктивная противоторпедная защита корабля — специальные конструкции, предназначенные для обеспечения живучести корабля и его защиты от воздействия контактных и неконкретных взрывов торпед и мин, которые подразделяются на бортовую и днищевую.

Варианты конститутивной противоторпедной защиты

Английская система бортовой подводной защиты

На британских кораблях главную противоторпедную переборку составляла прямая и несколько разваленная обшивка. Буль образовывал широкий коффердам, служащий камерой взрыва, достигающей верхней кромки броневого пояса. К противоторпедному булю изнутри примыкал так называемый отсек плавучести (англ. buoyancy space), наполненный жидким топливом или пресной водой. Позади этого отсека располагался расширяющийся кверху бункер для жидкого топлива, защищённый лёгкой противоторпедной переборкой.

Американская система бортовой подводной защиты

Американская «слоистая» система подводной защиты состояла из 4 тонких вертикальных переборок, накрытых сверху нижней противоосколочной палубой и деливших противоторпедный буль на 3 отсека. При взрыве торпеды внешний пустой отсек поглощал часть энергии взрыва, другая часть расходовалась на деформацию заполненных жидкостью отсеков, которые также улавливали все возникающие при взрыве осколки. Внутренний пустой отсек являлся последней преградой на пути затопления отделений энергетической установки и погребов боезапаса. Первое время считалось очень важным делать внешнюю обшивку и все противоторпедные переборки как можно тоньше для уменьшения размеров образующихся осколков.

Позже система получила широкое распространение, в том числе на крупных кораблях советского ВМФ. Она проектировалась исходно как часть корпуса, и потому не образовывала булей. Официальное советское название «Трёхкамерная система противоторпедной защиты». Три описанных отсека называются соответственно: камера расширения, камера поглощения, фильтрационная камера.

Итальянская система бортовой подводной защиты

Итальянская конструктивная подводная защита системы Пульезе была разработана итальянскими специалистами в период с 1921 по 1931 год. Натурные испытания системы Пульезе были проведены на специально переоборудованных танкерах «Бреннеро» и «Тарвисио». После завершения испытаний защитой Пульезе оборудовали проходившие модернизацию линейные корабли «Джулио Чезаре» и «Конте ди Кавур», и в дальнейшем оборудовали системой все вновь спроектированные крупные боевые корабли итальянского флота.

Конструктивная подводная защита системы Пульезе представляла собой два концентрических цилиндра, шедших в подводной части корабля на протяжении примерно 2/3 длины корпуса. Внутренний цилиндр диаметром 3 м изготовлялся из 7-мм стали повышенной сопротивляемости, содержался постоянно порожним и предназначался для поглощения энергии взрыва. Наружный цилиндр диаметром 5,48 м образовывали двойная обшивка борта толщиной от 10 до 15 мм и противоторпедная переборка толщиной от 28 до 40 мм. Пространство между цилиндрами (защитная камера) разделялось на 16 секций, заполнявшихся топливом и пресной водой, которые, по мере расходования, замещались забортной водой. Далее следовали две фильтрационные продольные переборки, одна толщиной 8—9 мм, а вторая — 7 мм. Ширина защиты на мидель-шпангоуте составляла 7,57 м с каждого борта.

Расчётная сопротивляемость подводному взрыву составляла 350 кг тротила, но на практике этого значения достичь не удалось из-за недостаточной прочности клёпаных соединений (в том числе в районе крепления внешней цилиндрической переборки к днищевым конструкциям). Помимо того, внутренний полый тонкостенный цилиндр показал прочность, значительно выше расчётной, в результате чего не происходила деформации цилиндра и энергия подводного взрыва цилиндром не поглощалась.. Затопление обширных полостей цилиндра при подводном взрыве также могло вызвать образования существенного крена.

Отрывок, характеризующий Конструктивная противоторпедная защита

Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».